Инженеры Кольца - Урсула Ле Гуин

Наконец они прошли сквозь огромную дверь, за которой находился ярко освещенный купол с сухой почвой, подиумом в центре и запахом, который заставил Луиса развернуться и бежать, спасая свою жизнь, таща за собой изумленного Каваресксенджаджока. Воздушный шлюз закрылся прежде, чем мальчик начал сопротивляться; Луис ударил его по голове и побежал дальше. Они прошли через три шлюза, и лишь тогда он позволил себе остановиться.

Тут их и догнал Чмии.

— Дорога ведет через участок почвы под искусственным освещением. Автоматика вышла из строя, но несколько растений еще уцелели, и я узнал их.

— Я тоже, — ответил Луис.

— Я узнал этот слегка неприятных запах.

— Я не почувствовал никакого запаха! — закричал мальчик. — Почему вы ударили меня? Почему тащили меня за собой?

— Флуп, — сказал Луис. До него только сейчас дошло, что Каваресксенджаджок слишком молод и запах дерева жизни ничего не значит для него.

Поэтому мальчик Строителей Городов пошел с чужаками. А Луис Ву так и не увидел, что происходило в центре управления, он вернулся на «Иглу» один.

Зонд находился от них в нескольких световых минутах, и голограммное окно горело внутри черного базальта, сразу за стеной корпуса «Иглы», показывая изображение камеры зонда: тусклая звезда, несколько менее активная, нежели Солнце. Хиндмост должен был повысить ее активность, прежде чем уйти.

Кость руки Харкабипаролин срослась немного криво: портативная аптечка Тилы не предназначалась для этого. И все-таки она срослась. Гораздо больше Луиса беспокоило ее эмоциональное состояние.

Без своего привычного окружения и перед пламенем, готовым поглотить все, что она помнила, женщина переживала культурный шок. Луис нашел ее на водяной постели, разглядывающей растущее солнце. Она кивнула, когда он приветствовал ее, и это было ее единственное движение за несколько часов.

Луис попытался вызвать ее на разговор, но это оказалось ошибкой — женщина хотела забыть свое прошлое.

Дело пошло лучше, когда он начал объяснять ей физику происходящего — основы этой науки были ей знакомы. Не имея доступа к компьютеру «Иглы» и голограммному оборудованию, он рисовал ей графики на стенах и размахивал руками. Кажется, она понимала его.

На вторую ночь после своего возвращения он проснулся и увидел, что она сидит на водяной постели и задумчиво смотрит на него, держа на коленях фонарь-лазер. Встретившись со взглядом ее остекленевших глаз, он махнул рукой, повернулся и вновь заснул. И ничего не случилось.

Днем они с Харкабипаролин смотрели на пламя, снова и снова извергаемое солнцем, и говорили очень мало.

Эпилог

Спустя один фалан (десять оборотов Кольца).

Далеко вверх по дуге Кольца ярко горела двадцать одна свеча, не менее ярко, чем корона гиперактивного солнца, выглядывавшая из-за краев теневых квадратов.

«Игла» по-прежнему оставалась в базальте под Картой Марса, а ее команда вглядывалась в голограммные окна с изображениями, передаваемыми камерами зонда. Зонд этот покоился на краю обрыва Карты Марса, на замерзшей двуокиси углерода, куда марсиане предпочитали не заглядывать.

Растения, животные и люди между двумя этими рядами гигантских свечей уже должны были умирать — подобная потеря населения опустошила бы весь человеческий космос. Валавирджиллин наверняка удивляется, почему умер ее отец, почему саму ее так часто рвет, не является ли это частью всеобщей гибели и что делает сейчас человек из Звездных Людей.

Однако с пятидесяти семи миллионов миль ничего этого не было видно. Они видели только огни двигателей Баззарда, сжигающих обогащенное топливо.

— С удовольствием сообщаю вам, — сказал Хиндмост, — что центр масс Кольца движется от солнца. Через следующие шесть или семь оборотов можно будет привести метеоритную защиту в исходное состояние, чтобы стреляла по метеоритам. Пяти процентов эффективности маневровых двигателей будет достаточно, чтобы удерживать конструкцию на месте.

Чмии довольно заворчал, Луис и Строители Городов продолжали смотреть на голограмму, горевшую в глубине черного базальта.

— Мы победили, — сказал Хиндмост. — Луис, вы поставили мне задачу, размер которой сравним лишь с размером самого Кольца, а ставкой сделали мою жизнь. Сейчас я могу смириться с вашей уверенностью в нашей победе, но не более того. Или вы меня поздравите, или я отключу вам воздух.

— Поздравляю, — сказал Луис Ву, а женщина и мальчик, сидевшие по другую сторону от него, расплакались.

Чмии фыркнул.

— Победителю принадлежит право как минимум на внутреннее ликование. Вас волнуют смерти, причиной которых вы явились? Это цена вашего уважения, выплаченная добровольно.

— Я не дал им никакого выбора. Послушайте, я же не требую, чтобы вы испытывали чувство вины…

— А почему я должен его испытывать? Не хочу никого обидеть, но все умирающие — гуманоиды. Они не вашего вида, Луис, не моего и, уж конечно, не Хиндмоста. А я — герой, спасший два обитаемых мира, населенных моим видом. Или почти моим.

— Разумеется, я понимаю вашу позицию.

— А сейчас, опираясь на развитую технологию, я намерен основать империю.

Луис заставил себя улыбнуться.

— Почему бы и нет? На Карте Кзина?

— Я думал об этом и, пожалуй, предпочитаю Карту Земли. Тила говорила, что кзины-исследователи правили Картой Земли; по своему духу они более похожи на народ-завоеватель моего родного мира, чем декаденты с Карты Кзина.

— А знаете, вероятно, вы правы.

— К тому же, на Карте Земли они воплотили давнюю мечту моего народа.

— Какую?

— Завоевание Земли, идиот.

На этот раз Луис смеялся долго. Завоевание земель обезьян!

— Sic transit gloria mundi[19]. А как вы собираетесь попасть туда?

— Думаю, будет несложно освободить «Иглу» и отвести обратно к Монс Олимпус…

— Это мой корабль, — тихо заметил Хиндмост, и все же голос его услышали. — И управление предназначено для меня. «Игла» отправится туда, куда я захочу.

— И где же это место? — спросил Чмии.

— Нигде. У меня нет особой необходимости оправдывать себя. Вы не принадлежите к моему виду, да и как можете вы причинить мне вред? Снова сожжете мой гиперпространственный двигатель? Однако пока мы союзники, и я объясню вам.

Чмии встал у передней стены, внимательно глядя на кукольника: когти выпущены, мех вокруг шеи взъерошен.

— Я нарушил традицию, — продолжал Хиндмост. — Я продолжал действовать, когда смерть могла в любую секунду коснуться меня. Моя жизнь была ставкой в игре почти две декады, и опасность при этом росла почти асимптотически. Риск миновал, и я сослан, но жив. Мне нужно отдохнуть. Можете ли вы понять мою потребность в отдыхе? На борту «Иглы» у меня есть все удобства, которые я когда-либо видел; мой корабль погребен в камне, между двумя слоями скрита, прочность которого сопоставима с прочностью корпуса «Иглы», у меня здесь тихо и безопасно. Если когда-нибудь я почувствую необходимость в исследованиях, миллиард кубических миль Ремонтного Центра Кольца находится прямо за моей стеной. Я именно там, где хотел бы оказаться, и остаюсь здесь.