Хронико либеральной революции. (Как удалось отстоять реформы) - Олег Мороз

То, что с широкой армейской поддержкой у Белого дома возникли проблемы, Ачалов потом объяснял тем, что противоположная сторона будто бы хорошо подготовилась к выступлению против Верховного Совета и Съезда:

«Команда Ельцина к перевороту подготовилась давно. Грамотно нейтрализовали армию. За год-полтора «испекли» более 500 новых генералов и тут же их с потрохами купили. Параллельно разоружали среднее офицерское звено, с зимы вывозя даже табельное оружие из московских частей… Переворот приурочили к дням высылки военнослужащих из Москвы на картошку, видимо отчетливо понимая, что нельзя положиться ни на курсантов, ни на младших офицеров… В противовес армии создали люмпенизированную полицию и обкатали ее на демонстрантах (непонятно, какая «полиция» имеется в виду, — ОМОН? — О.М.). Здесь не надо учиться пять лет, достаточно подписать контракт и… ты уже вооруженный до зубов офицер в таком же звании, что и армейский, только с зарплатой в полтора — два раза выше…»

Послушать Ачалова — ну, прямо мудрейшими из мудрейших оказались Ельцин и Грачев: так здорово они подготовились к сентябрьско-октябрьским событиям 1993 года. На самом деле никакой такой особенной подготовки, скорее всего, не было. Соответственно, не оказалось и готовности. Об этом, в частности, говорил Михаил Барсуков на одном из совещаний у Ельцина, предшествовавших подписанию Указа № 1400, чем вызвал великое недовольство президента. Преувеличивая степень готовности президентской стороны к решающему противоборству, Ачалов просто-напросто оправдывает собственную неспособность мало-мальски квалифицированно сделать то дело, за которое взялся.

Несмотря на то, что Ельцин в своем указе рекомендовал Конституционному Суду не проводить заседаний до выборов Федерального Собрания, Зорькин 21 сентября в 21–40 собрал экстренное заседание суда. Оно продолжалось и ночью. По его окончании председатель КС объявил журналистам, что девятью голосами против четырех суд признал Указ № 1400 неконституционным. По словам Зорькина, КС пришел также к выводу, что есть основания для отрешения Ельцина от должности президента.

Как мы помним, во время мартовского кризиса Конституционный Суд не посмел сделать подобный вывод. На этот раз посмел.

В середине дня 22 сентября Зорькин провел пресс-конференцию, на которой зачитал заключение КС. В своих комментариях, касающихся последних действий президента, председатель Конституционного Суда провел довольно любопытную аналогию: «Гитлер тоже заявлял о неконституционности конституции Веймарской республики, и мы хорошо знаем, чем все это кончилось».

Это тоже к вопросу о возросшей храбрости, если не сказать больше, главного охранителя Конституции. Проводить аналогию между Ельциным и Гитлером, да еще в столь критический момент, — это, доложу я вам… Такое позволяли себе в те времена лишь анпиловские «борцы за социальную справедливость» на своих демонстрациях и митингах.

Реакция президентской стороны на заключение КС была «озвучена» пресс-секретарем Ельцина Вячеславом Костиковым. Он назвал это заключение «огорчительным». По словам Костикова, КС занял «однобокую политическую позицию». «Суд встал на формальный путь, — сказал пресс-секретарь, — отстаивая Конституцию, искаженную Верховным Советом».

Одна из четверых судей КС, голосовавших против, Тамара Морщакова, заявила, что Конституционный Суд вообще не должен был по собственной инициативе, без соответствующего решения Съезда, рассматривать указ президента, а тем более переходить на авральный ночной режим работы. Это явное нарушение установленной процедуры. Более того, по словам Морщаковой, именно КС в значительной мере повинен в создавшейся ситуации: именно он в свое время принял ошибочное решение о системе подсчета голосов на апрельском референдуме — процент голосов надо было подсчитывать не от списочного состава избирателей, как решил КС, а от принявших участие в голосовании; в этом случае сам народ давно бы уже решил, что досрочные выборы парламента — а это главная цель президентского указа — необходимы, и они были бы уже проведены.

Как несостоятельное квалифицировали заключение суда и другие члены КС, голосовавшие против него. Анатолий Кононов:

«Заседание было проведено с нарушением процессуальных норм… Оно было скомканным, без предварительной подготовки, без выяснения тех фактов, которые суд обязан был выяснить, и отсюда произошли скоропалительные выводы, основанные на чисто формальных моментах, и ночное заседание носило больше политический, чем правовой характер… Это политический шаг».

Эрнест Аметистов:

«Я тоже обнаружил целый букет процессуальных нарушений. Во-первых, суду запрещено рассматривать политические вопросы. Во-вторых, за час до рассмотрения этого вопроса председатель Конституционного Суда и один из судей выступили на пресс-конференции со своей оценкой указа и ситуации. Это уже требует их самоотвода. В-третьих, не была выслушана сторона, издавшая указ, то есть суд сам сделал то, в чем обвинил президента. Что касается указа, формально президент вышел за рамки Конституции, но поскольку решения референдума обладают высшей юридической силой, то, по-моему, они выше закона и Конституции».

Несколько позже, 1 или 2 октября, я встретился с зампредом КС Николаем Витруком, также голосовавшим против заключения суда по президентскому указу (кстати, несмотря на то, что правительственная связь у членов КС была вроде бы отключена, я без труда дозвонился ему по АТС-2).

— Лично я после оглашения президентского указа занял такую позицию, — сказал мне Витрук. — У нас был горький опыт работы после обращения президента 20 марта, и мы должны были его учитывать. Я призывал коллег не форсировать события: «Не надо спешить с рассмотрением указа. Давайте отложим заседание. Давайте пригласим президента. Давайте пригласим Хасбулатова. По крайней мере не будем заседать ночью». Однако ко мне не прислушались. Когда Зорькин спросил меня напрямую, как я оцениваю содержание указа, я ответил так: «Я придерживаюсь теории и идей не председателя Конституционного Суда Зорькина, а профессора Зорькина Валерия Дмитриевича, который более 20 лет, начиная с его докторской диссертации, внедрял в головы молодых юристов, что надо различать закон и право. Не всякий закон соответствует праву. И не всякое положение действующей Конституции соответствует общеправовым принципам и идеалам. Так что я считаю, что Указ № 1400 является правовым». За этим последовало молчание. Никто ни о чем меня больше не спрашивал. Большинством голосов КС объявил указ Ельцина неконституционным. При этом была масса нарушений. Их количество переросло в качество. Хотя бы такой пример. КС рассматривал дело по собственной инициативе. Между тем, в суд должен кто-то обратиться. Этого не было. Если при такой сложнейшей ситуации, при такой острейшей политической борьбе Конституционный Суд выступает с подобной инициативой, — он уже действует как политическая сила, как политический орган. Он должен ждать. Как сказал однажды председатель Конституционного Суда Франции Роберт Бадинтер, суд должен смотреть, слушать и дремать. Мы поступили иначе. Каков выход? Выход простой: мы должны подать в коллективную отставку. Я пришел к убеждению: мы потеряли право заниматься правосудием. Но коллективной отставки не будет, я могу вас заверить. Еще один вариант — в отставку уходит председатель. Зорькин был неискренен, когда говорил, что надо свято соблюдать Конституцию и закон. Он их соблюдает избирательно, односторонне. Но вариант с его индивидуальной отставкой тоже неосуществим.