Во власти девантара - Бернхард Хеннен

Чувствуя дыхание смерти

Нурамон вместе с Номьей бежал под палубой галеры к корме. Вид мертвых гребцов со стороны правого борта приводил его в ужас. Мужчины и женщины просто лежали на скамьях, некоторые упали на весла, некоторые откинулись назад. Ран не было, на лицах ни мук, ни следа ужаса. Наверное, они не испытали боли и даже не заметили, что наступил конец.

Что действительно волновало Нурамона, так это вопрос, родятся ли умершие вновь. На примере Номьи он выяснил, что эльфы, погибшие в человеческом мире, могли снова родиться в Альвенмарке. А карлики были примером того, что у детей альвов была жизнь и в человеческом мире. Однако заклинание священнослужителя могло помешать их рождению. Об этом эльф не подумал, когда говорил о своем плане с Эмерелль и Обилее. Если возрождения не будет, то дыхание смерти может означать конец его поисков. А потом Нурамон подумал о мастере Альвиасе. Разве он не ушел в лунный свет у него на глазах? Разве не доказывает этот факт, что жрецы не могут уничтожить душу? Вопрос только в том, кто будет зачинать и рожать детей, если все будет потеряно…

Стрелки добрались до люка, ведущего на корму, и осторожно поднялись по широкой лестнице. Нурамон выглянул наружу, чтобы понять, как обстоят дела на носовом возвышении галеры. К его удивлению, там не было никого. Должно быть, эльфы одолели рыцарей ордена! Обилее и королева наверняка уже на драккарах, в безопасности. Эльф вылез из люка и тут же пригнулся. Через поручни он увидел, что фьордландцы по-прежнему удерживают носовое возвышение когга, мешая рыцарям ордена броситься вдогонку за эльфийской владычицей.

Как только из люка выбралась Номья, они вместе поспешили к поручням. Скрючившись, они наблюдали из-за прикрытия за сражением между рыцарями Тьюреда и мандридами.

Фьордландцам приходилось несладко. Хотя они смогли пробраться на вражеский корабль, но на том их продвижение и закончилось.

Вот Мандред! Он сражается в первом ряду. И что он вечно рвется вперед! Его отряду противостоят по меньшей мере пятьдесят рыцарей ордена. Поражение мандридов — лишь вопрос времени.

— Вон жрец! — прошептала Номья. — В окружении личной гвардии в шлемах с забралами.

Нурамон увидел мужчину. Он стоял на расстоянии всего лишь нескольких шагов от Мандреда, неподалеку от поручней главной палубы, и тем не менее для ярла он был недосягаем. Щитоносцы не дадут ему прорваться. А их короткие мечи на узком пространстве гораздо лучше секир и длинных клинков мандридов.

Нурамон набрал побольше воздуха в легкие и поглядел вдоль поручней на нос. Там лежало множество эльфов, убитых заклинанием. Теперь они с Номьей в радиусе, где их может настигнуть смерть. Нурамон протянул Номье четыре стрелы, сделанных карликами.

— Вот, возьми эти!

Воительница поглядела на сверкающие наконечники огромными глазами.

— Спасибо, Нурамон, — тихо ответила она, но взяла только две.

И она была права. Больше двух стрел им вряд ли понадобится. Потому что если после двух выстрелов священнослужитель будет еще жив, то они обречены.

Нурамон наложил стрелу на тетиву и подождал, пока то же сделает Номья. Глубоко вздохнул.

— Сейчас! — прошептал он, и они поднялись.

Нурамон прицелился в жреца в темно-синих одеждах, затем отпустил тетиву и послал стрелу в полет. Выстрел Номьи последовал всего лишь на мгновение позже.

Нурамон попал в плечо одному из стражников, когда тот случайно сменил положение. Номья промахнулась на волосок. Они быстро схватили новые стрелы. Нурамон увидел, что воины вокруг священнослужителя подняли щиты и закрыли его. Нужно было действовать быстро, в противном случае последователь Тьюреда сплетет свое заклинание.

Первой выстрелила Номья, однако ее стрела отскочила от нашлепки на щите. Выстрел Нурамона угодил в щит и пробил его. Стоявший за ним воин вскрикнул, упал вперед, и в открывшемся проеме показался священник. Человек стоял, немного наклонившись вперед, но руки держал поднятыми вверх. Он колдовал. Еще один выстрел! Один выстрел! Как только брешь, оставленная упавшим воином, закроется, все будет напрасно.

Нурамон поспешно наложил новую стрелу на тетиву. Номья тоже вынула стрелу из своего колчана. Нурамон прицелился и выстрелил. Стрела прошла прямо над головой священнослужителя. Рыцари ордена немного сдвинулись вокруг жреца и уже собирались закрыть брешь. Жрец Тьюреда указал на них вытянутой рукой и что-то прокричал.

Вот! Стрела Номьи! Она взлетела вовремя. Всего одна узкая щель оставалась в стене щитов. Нурамон уже был почти уверен, что она тоже вонзится в щит. И тут случилось необъяснимое. Стрела исчезла между двумя щитами. Нурамон увидел, что священнослужитель вскинул руки вверх. А затем упал между рыцарями.

Прорыв

Внезапно среди нападающих поднялась паника. Мандред не понял, почему, но они схлынули с кормового возвышения на главную палубу. Даже высокий рыцарь, который только что серьезно ранил его, перестал атаковать, прикрывая отступление своих товарищей.

— Мандриды! Вперед! — взревел ярл, нанося удар в щит высокого воина.

Поскользнувшись на залитой кровью лестнице, тот покачнулся. Затем рухнул, увлекая за собой нескольких воинов. Мандред прыгнул за ними, приземлившись прямо на щит своего противника. Они прорвались!

Фьордландец вонзил шип своей секиры в горло воину. Увидел ужас на лице мужчины. Бой вокруг почти замер. Почти никто уже не сопротивлялся. Большинство прятались за щиты.

— Я не прошу пощады, — прохрипел великан.

— А я и не предлагаю! — секира Мандреда обрушилась на рыцаря.

Но ударил ярл плашмя, чтобы лишь оглушить воина. Рыцарь сражался хорошо. Заколоть его было бы бесчестно.

Отступавшие последователи Тьюреда еще раз попытались выстроить стену из щитов. Мандред решительно устремился вперед. Им не должно позволить снова образовать фронт. Ярл разметал щиты в стороны, тесня воинов высоко поднятой секирой только затем, чтобы как можно дальше продвинуться вперед и вонзить клин в ряды противника. Лиондред и мандриды довершат начатое.

Затем фьордландец добрался до личной гвардии служителя Тьюреда. От одного вида гвардейцев в нем вспыхнул гнев. Словно разъяренный медведь, обрушился он на рыцарей, пригибаясь под их тяжелыми мечами, дробя секирой ребра. От ярости Мандред почти не почувствовал, как клинок пробил его назатыльник. Однако кольца приняли на себя силу удара, и он отделался легкой царапиной. Вонзив нападающему шип в пах, он высвободил оружие и парировал удар слева, нацеленный ему в горло. Эльфийская сталь пела безжалостную песнь смерти. Личная гвардия священника билась до последнего.