Эндимион (сборник) - Дэн Симмонс

Исодзаки встал, обошел стол и остановился в шаге от нее.

– У вас красивое белье. – Он снял с себя пиджак и расстегнул старомодную рубашку.

Коньяни стянула комбинацию, обнажив маленькую, прекрасной формы грудь с розовыми сосками.

Кендзо Исодзаки поднял руку, словно собираясь коснуться ее груди, – но не коснулся. Он приложил ладонь к собственному лиловому крестоформу.

– Вот, – проговорил он, – вот где власть. – Отвернувшись, он начал одеваться. Коньяни, пожав плечами, последовала его примеру.

Когда оба оделись, Исоздаки сел за стол и привычным жестом указал на кресло. К его молчаливому удивлению мадам Анна Пелли Коньяни села.

– Из ваших слов следует, – начала Коньяни, – что успешность или же безуспешность нашей попытки стать доверенными людьми нового Папы – если вообще когда-нибудь будет новый Папа – не имеет никакого значения. Главный рычаг – воскрешение – все равно останется в руках Церкви.

– Не совсем. – Исодзаки вновь сцепил пальцы. – Я утверждаю лишь, что тот, кто управляет крестоформом, управляет человеческой вселенной.

– Церковь… – Коньяни осеклась. – Ну конечно, крестоформ – только составляющая в равновесии сил. Техно-Центр открыл Церкви тайну воскрешения. Они в союзе с Церковью уже двести восемьдесят лет…

– У Техно-Центра свои цели, – тихо сказал Исодзаки. – Какие цели, Анна?

Кабинет погрузился во тьму. За стенами вновь вспыхнули звезды. Коньяни задумчиво смотрела на Млечный Путь.

– Кто знает? – ответила она наконец. – Закон Ома.

– Очень хорошо, – улыбнулся Исоздаки. – Путь наименьшего сопротивления может ведь привести нас не к Церкви, а к Техно-Центру?

– Но советник Альбедо не встречается ни с кем, кроме Папы и кардинала Лурдзамийского.

– Или встречается, но мы этого не знаем, – поправил Исодзаки. – Так или иначе, Техно-Центр вмешивается в дела человечества.

Коньяни кивнула. Она поняла недосказанное: сконструированные специалистами Гильдии ИскИны экстра-класса способны отыскать в инфосфере путь к Техно-Центру. Без малого триста лет главным девизом Церкви и Священной Империи было: «Не должно строить мыслящие машины, равные человеку или его превосходящие». ИскИны, используемые в Империи, были не «искусственными интеллектами», а «искусными инструментами», вроде тех, с которых все и началось почти тысячу лет назад: именно такой дебильный автомат стоял в кабинете Исодзаки, таким был и жизнерадостно-тупой компьютер на старом «Рафаиле» капитана де Сойи. Но последние десять лет в секретных лабораториях Гильдии торговцев проводились различные исследования, и результатом их стало воссоздание автономных ИскИнов, таких же, если не лучше тех, что были в эпоху Гегемонии. На карту было поставлено очень и очень многое, выигрыш означал абсолютную монополию во всех торговых операциях и нарушение издавна сложившегося равновесия между Флотом и Гильдией; проигрыш – отлучение, пытки в подвалах Инквизиции и неминуемую казнь.

Анна Пелли Коньяни встала.

– Боже мой, – проговорила она, – это явно будет последняя пробежка.

Исодзаки кивнул и снова улыбнулся.

– Анна, вам известно, откуда произошло это выражение?

– «Пробежка»? Нет… кажется, из спорта?

– Из древней агрессивной игры под названием «футбол».

Коньяни знала: все, что говорит шеф, имеет отношение к делу. Рано или поздно он сам объяснит, чем важна эта информация. Она молча ждала.

– У Церкви есть нечто, что хочет… в чем нуждается Техно-Центр, – сказал Исодзаки. – Укрощение крестоформа – их часть сделки. Церковь вынуждена отдать взамен нечто равноценное.

«Равноценное бессмертию миллиардов человеческих существ?» – подумала Коньяни.

– Я всегда полагала, – сказала она, – что, когда двести с лишним лет назад Ленар Хойт и кардинал Лурдзамийский вступили в контакт с выжившими элементами Техно-Центра, Церковь предложила со своей стороны тайно восстановить статус Техно-Центра в человеческой вселенной.

Исодзаки развел руками:

– Зачем, Анна? Где выгода Центра?

– Когда Центр был составной частью Гегемонии, он управлял Великой Сетью и мультилиниями и использовал нейроны человеческого мозга для создания Высшего Разума.

– Ах да, – проговорил учитель. – Но нуль-порталов больше нет. Если они используют людей… как? и где?

Анна Пелли Коньяни невольно приложила руку к груди.

Исодзаки усмехнулся:

– Раздражает, да? Как слово, которое вертится на кончике языка, но которое никак не вспомнить. Головоломка с утраченным фрагментом. Но этот утраченный фрагмент только что нашелся.

Коньяни подняла бровь:

– Девочка?

– Вернулась в Священную Империю, – сказал глава Гильдии торговцев. – Наши агенты, приближенные к кардиналу Лурдзамийскому, подтвердили, что Центру это известно. Она вернулась после смерти Его Святейшества… Знают только госсекретарь, Великий Инквизитор и командование Флота.

– Где она?

Исодзаки покачал головой:

– Если Техно-Центр это и знает, то не потрудился сообщить. Однако командование Флота вызвало того капитана – де Сойю…

– Центр предсказал, что он должен участвовать в поимке девочки, – едва заметно улыбнулась Коньяни.

– Ну и? – Исодзаки явно гордился своей ученицей.

– Закон Ома.

– Именно.

Женщина снова невольно прикоснулась к груди.

– Если мы первыми найдем девочку, мы получим рычаг… сможем вступить в переговоры с Центром. И еще средства – наши новые возможности… – Никто из руководства Гильдии не упоминал о секретном проекте вслух, даже в защищенных от прослушивания кабинетах. – Если у нас будет девочка и средства, – продолжила Коньяни, – у нас появится рычаг, чтобы потеснить Церковь в сделке Техно-Центра с человечеством.

– Если только мы выясним, что же дает Центру Церковь за контроль над крестоформами, – пробормотал Исодзаки. – И предложим то же самое… или нечто лучшее.

Коньяни рассеянно кивнула. Она видела, как все это связано с ее деятельностью координатора «Опус Деи».

«Любым путем», – внезапно поняла она.

– Тем временем мы должны первыми найти девочку… Флот, конечно, задействует свои средства, о которых никогда не узнают в Ватикане.

– Верно и обратное. – Исодзаки очень любил интеллектуальные игры.

– И мы тоже должны последовать их примеру, – сказала Коньяни, направляясь к лифту. – Все средства… – Она улыбнулась учителю. – Решающая игра на троих с нулевой суммой, так, Кендзо-сан?

– Именно, – кивнул Исоздаки. – Победителю достается все – власть, бессмертие, богатство, превосходящее всякое воображение. Проигравшему – полное разорение, истинная смерть и вечное рабство всех потомков. – Он поднял указательный палец. – Но игра – не на троих, Анна. На шестерых.