Исторические предпосылки создания спецназа, 1941-1945 гг. [том 2] - Сергей Козлов

Получена радиограмма адмирала Юмашева: пробиваться в военный порт, близ которого пе-хотйнцы Бараболько, приняв на себя главный удар, отбиваются от наседающих на них со всех сторон японцев. С группой Тяросова по-прежнему нет связи. Кратчайший путь к военному

порту лежит через прибрежные кварталы. Впереди — уличные бои, и меня опять беспокоит ограниченный запас патронов. Но приказ есть приказ, и я дал команду подготовиться к прорыву.

Ранило Яроцкого. Японская пуля угодила в гранату, которой он замахнулся. Макар Бабиков после полученного ранения заметно обессилел. Но Яроцкий и Бабиков продолжают командовать своими подразделениями. Тяжело ранило старшего матроса Максимова, и Владимир Оляшев от рубежа к рубежу таскает его на спине. У радиостанции остался один Кажаев — Миша Калаганский взялся за автомат и пошел в цепь.

Солнце в зените, изнуряющая жара томит моряков, а напряжение боя не спадает. Спасибо Муну — он позаботился о еде и воде. Рискуя жизнью, сейсинцы и их проводник Мун доставляют нам в ведрах воду, в котелках — рисовую кашу и даже фрукты. Кореянки заботливо перевязывают раненых товарищей.

Контратака не облегчила наше положение. Японцев много, их сопротивление усилилось, и нам даже не удалось приблизиться к торговому порту. Ведем бой, тяжелый и неравный, еще не зная, что оставленный на башне металлургического завода Семен Агафонов уже приметил в море два наших корабля.

В Сейсинскую бухту вошли фрегат и тральщик.

В руках у Агафонова были два лоскутка красной материи, и он просемафорил кораблям:

«Окружены японцами. Будем пробиваться к военному порту вдоль берега. Поддержите нас огнем».

Первые разрывы снарядов, выпущенных нашими кораблями, определили рубеж, к которому мы устремились в атаку. Мы шли следом за огневым валом. Комендоры с фрегата и тральщика славно потрудились, прокладывая нам путь. Корабли поочередно разворачивались то одним, то другим бортом и непрерывно стреляли. Стволы орудий, как нам потом рассказывали комендоры, накалились до того, что их поливали водой из пожарных шлангов.

Самураев, засевших в подвалах прибрежных домов, приходится выкуривать гранатами и безостановочно двигаться за огневым валом фрегата и тральщика. Когда причалы торгового порта остались позади, Гузненков и Агафонов побежали разыскивать группу Тяросова. Они знали дом, в подвале которого находились разведчики Тяросова и раненые.

В подвале никого не оказалось. К дверям была приколота бумажка: «Передать в политуправление Тихоокеанского флота».

Гузненков прочел написанное на другой стороне листа:

«Дорогие товарищи! Мы, моряки из отряда Леонова, шесть здоровых и восемнадцать раненых, уходим в бой с приближающимся к торговому порту японским десантом. Мы их не пустим на берег. Пока живы, ни один самурай не ступит ногой на причал. Клянемся в этом!

По поручению всех защитников торгового причала — главстаршина Тяросов, матросы Ермаков, Кальченко, Кедяров, Баев, Грищенко».

Гузненков и Агафонов кинулись к причалам, но никого там не застали. По обрывкам бинтов да по кучкам стреляных гильз можно было определить, что здесь происходило. И в прибрежном квартале не было никаких следов пребывания группы Тяросова.

Гузненков и Агафонов тревожно переглянулись, не зная, что предпринять дальше. В это время они увидели бегущего к ним Тяросова.

— Что случилось? Где народ? — спросил Гузненков Тяросова.

— Все в порядке. Соединились с отрядом, и командир послал меня за вами. Товарищ старший лейтенант, а вы в подвал не заходили?

— Заходил. И письмо ваше читал. Вот оно...

— Видите, как получилось? — Тяросов смутился. — Мы решили причал не покидать. Смертным боем дрались и отогнали японцев. А когда услышали позади бой, ушли вас искать и про письмо забыли.

— Я этот документ сохраню! — Гузненков спрятал письмо защитников торгового порта.

Уже к концу дня мы ворвались в военный порт, захватили причалы, и прибрежные ярусы. Когда стемнело, Гузненков с двумя моряками пробрались к сопке, где десантники Бараболько все еще вели ожесточенный бой. Бараболько решил с сопки не уходить. Он по-прежнему сковывал основные силы неприятеля и помогал нам обороняться в военном порту.

Перед рассветом японцы с необычайной яростью атаковали нас и захватили верхний ярус. С криками «банзай» они шли вперед, намереваясь сбросить нас в море. По цепи разведчиков пронесся тот же клич, что десять месяцев назад на мысе Крестовом:

— Держаться! Держаться!

И мы держались до тех пор, пока не услышали залпы орудий вошедших в Сей-синский порт кораблей. А вскоре началась высадка бригады морской пехоты генерал-майора Трушина.

Исход Сейсинской операции был предрешен.

Никто из нас, конечно, не думал, что двухдневными боями в Сейсине завершилась летопись отряда морских разведчиков во Второй мировой войне»6.

Захват пленных в Гензоне

Всюду своей решительностью леоновцы подавляли противника. Так, в Гензоне они разоружили и взяли в плен 2000 солдат и 200 офицеров, захватили три батареи, пять самолетов, склады с боеприпасами.

«Нас было сто сорок бойцов,—рассказывал Леонов. — Мы внезапно для противника высадились на японском аэродроме и вступили в переговоры. После этого нас, десять представителей, пригласили в штаб к полковнику, командиру авиационной части, который хотел сделать из нас заложников.

Я подключился к разговору тогда, когда почувствовал, что находившегося вместе с нами представителя командования капитана третьего ранга Кулебякина, что называется, приперли к стенке. Глядя, глаза японцу, я сказал, что мы провоевали всю войну на западе и имеем достаточно опыта, чтобы оценить обстановку. Что заложниками мы не будем, а лучше умрем, но умрем вместе со всеми, кто находится в штабе. Разница в том, добавил я, что вы умрете, как крысы, а мы постараемся вырваться отсюда... Герой Советского Союза Митя Соколов сразу встал за спиной полковника, остальные также знали свое дело. Андрей Пшеничных запер дверь, положил ключ в карман и сел на ступ, а богатырь Володя Оляшев (после войны — заслуженный мастер спорта, неоднократный чемпион страны по лыжным гонкам) поднял Андрея вместе со стулом и поставил прямо перед японским командиром. Иван Гузненков подошел к окну и доложил, что находимся мы невысоко, а Герой Советского Союза Семен Агафонов, стоя у двери, начал подбрасывать в руке противотанковую гранату. Японцы, правда, не знали, что запала в ней нет. Полковник, забыв о платке, стал вытирать пот со лба рукой и спустя некоторое время подписал акт о капитуляции всего гарнизона.

Построили три с половиной тысячи пленных в колонну* по восемь человек. Все мои команды они исполняли уже бегом. Конвоировать такую колонну у нас было некому, тогда командира и начштаба японцев я посадил с собой в машину. Если хоть один, говорю, пленный убежит— пеняйте на себя.

Пока вели колонну, в ней стало уже до пяти тысяч японцев...

Должен сказать, что, если бы не наш отряд, никакой войны в Корее вообще бы не было. Японцы хотели уйти в американскую зону и там сдаться в плен. Но у нас не было случая, чтобы ыц не выполнили задания, которое нам давали, каким бы оно ни было. Мы умели в любых условиях бороться до последнего.

После Крестового отряд представили к ордену Красного Знамени, но это не было утверждено. Кто-то считал, что мы — временная часть, которая после войны не будет нужна. На Дальнем Востоке я прямо спросил у наркома Н.Г. Кузнецова:

— Почему вы считаете нас временной частью?

— Так не я один считаю. — А потом все же сказал: — Гвардейское звание получите.

И обещание выполнил»7.

«Выполнив свой долг, личный состав отряда на японской шхуне, укомплектовав экипаж своими специалистами, провожаемый сотнями боевых друзей, взял курс к родным берегам.

На переходе была получена радиограмма наркома ВМФ адмирала флота Н.Ф. Кузнезова о присвоении отряду почетного звания Гвардейский»8.

14 сентября 1945 года старший лейтенант Леонов был удостоен второй Золотой Звезды.

В июне 1945 года в составе Амурской флотилии начал формироваться разведотряд особого назначения. В него вошли моряки-разведчики, прибывшие с Черноморского и Северного флотов.

Отряд был сформирован в середине июня 1945 года при разведывательном отделе штаба Краснознаменной Амурской флотилии в основном из моряков-добровольцев, специально отобранных на кораблях и в частях флотилии.

Отряд был подчинен начальнику разведывательного отдела штаба Краснознаменной Амурской флотилии капитану 2-го ранга Борису Назаровичу Бобкову. В недавнем прошлом комиссар-подводник, активный участник войны с белофиннами и Великой Отечественной войны, опытный, мудрый и храбрый разведчик, чрезвычайно требовательный, но справедливый начальник, Борис Назарович Бобков пользовался у офицеров отдела и у всех разведчиков отряда огромным уважением и непререкаемым авторитетом. Он лично участвовал в подборе бойцов при формировании разведотряда, много занимался боевой и политической подготовкой разведчиков в период становления подразделения, приложил много сил, ума, творческого опыта при разработке боевых задач, которые при-