Именем Земли (сборник) - Сергей Лукьяненко

Хей пожал плечами.

– Как всегда, на месяц.

В утреннем небе тихо угасала звезда Эн‑547.

Офицер особых поручений

Мы с Диком сидели в баре и спорили. Одно вытекало из другого – уж если я с ним сцеплюсь, то сразу хочется промочить глотку, ну а если мы выпьем, то никогда не сойдемся во взглядах.

Было за полночь, почти все уже разошлись. Лишь в углу дремал за столиком пьяный фермер. А Дик все не унимался:

– Разве у Фреда удар? Да он и по мячу не всегда…

Но тут откуда-то сверху донесся гул. Дик замолчал и уставился в окно. Я тоже.

На стоянку перед баром кто-то спускался. Машину мотало во все стороны, но вот она зависла и довольно плавно села на асфальт. Двигатель замолк, лишь мигали габаритные огни.

Мы ждали. Старый Хэнк за стойкой тоже оживился, стал полировать стаканы грязной тряпкой. Дверь отворилась, и в бар вошел офицер.

Он был не старше нас с Диком. Форма на нем была совсем новенькая. Но на погонах у офицера блестело три ромба, а пояс оттягивала черная пластиковая сумка.

Офицер обвел взглядом бар. Глаза у него были совсем красные, ну, вроде, как с перепою. И еще они были пустыми. Словно он не видел ни нас, ни Хэнка, ни заманчивой батареи бутылок. Офицер подошел к стойке и достал правительственный жетон, где была выдавлена горизонтальная восьмерка.

– Кофе. Покрепче.

Хэнк торопливо налил ему чашку, подал, улыбаясь:

– Пожалуйста. Местный, но из лучших сортов. Не хуже, чем земной.

Офицер выпил, как-то удивленно взглянул на Хэнка и сказал:

– Это же чай. Впрочем не важно, налейте еще. Где я нахожусь?

– Тридцать шестая аграрно-добывающая колония, господин офицер. Система Элирана…

– Достаточно. Эскадра была у вас давно?

– А они здесь не садились. Три дня назад ушли в сторону…

– Спасибо.

Он повернулся к дверям и спросил:

– Сколько еще?

Мы с Диком так засмотрелись на офицера, что и не заметили, как появился его робот. Он стоял у двери, серый, приземистый, и боевые манипуляторы дрожали по бокам. А голос у робота оказался неожиданно тонкий и нежный:

– Двадцать две минуты.

Офицер медленно подошел к нам и сел напротив. Одна рука у него лежала на сумке, словно приклеенная.

– Ребята, разбудите меня через двадцать минут. Хорошо?

Не дожидаясь ответа, он закрыл глаза.

– Курьер? – спросил Дик вполголоса.

– Ага, – ответил я. Впрочем, откуда мне было знать?

– А почему он не попросил робота разбудить его?

Я молчал. Дик поднялся и, почти шатаясь, словно протрезвел за эти минуты, подошел к окну.

– Ну и помятая же у него машина… Взгляни-ка!

Но я остался сидеть. Когда двадцать минут прошли, я осторожно тронул офицера за плечо. Слабая, сонная улыбка исчезла с его губ, когда он открыл глаза. Офицер кивнул мне и пошел к дверям. Золотые ромбы на его плечах сверкали в свете пыльных ламп, черный комбинезон стлал за собой темноту, рука крепко прижимала к бедру сумку. Серой тенью мелькнул за ним робот, и хлопнула дверь. Прошла минута, и забилось в окне пламя, вскинуло к небу темный круг катера.

А потом наступила тишина. Дик сказал:

– У него в сумке, наверное, пакет командору эскадры. Или мезонная бомба.

– Он бы не поднял бомбу.

– Ха, он же здоровый как бык. Хотя в нашей команде есть и посильнее. Вот Боб например! А удар у Боба! Вратари и не пытаются взять. В прошлом сезоне…

Почему-то мне не хотелось с ним спорить. Вообще говорить не хотелось. А почему – черт его знает.

Пастор Андрей, корабельный мулла, по совместительству – Великое воплощение Абсолютного Вакуума

Когда Андрей выходил из своей каюты, к двери робко приблизился Бенедикт Райх, инженер-навигатор крейсера.

– Вы уходите, пастор? – неуверенно спросил он.

Мысленно Андрей произнес что-то очень и очень далекое от смиренной радости при виде заблудшей паствы. Вслух он сказал:

– Входи, Бенедикт. У меня есть время выслушать тебя.

Перед тем как вернуться в каюту, Андрей набрал на клавиатуре электронного замка три буквы: «ЛЮТ». Лютеранство.

За медленно открываемой дверью возник едва уловимый шорох. Пластиковые шторки спустились на многочисленные иконы, стеклянный ящичек с мощами Святого Гуго-марсианина утратил прозрачность и стал походить на небольшой комод. Забытую на столе книгу Дора Манихейского «Основы веры Братьев Господних» подхватил высунувшийся из стены манипулятор, и торопливо поставил на книжную полку – так, чтобы не было видно надписи на корешке.

Когда Бенедикт Райх вошел в каюту своего пастора, она вполне отвечала самым строгим требованиям веры.

– Опять беспокоит работа, Бенедикт? – сочувственно спросил Андрей.

Инженер закивал, и, помедлив секунду, с жаром заговорил:

– Высчитывая курс крейсера, я должен всецело полагаться на приборы. Но ведь сказано: свет Луны есть знак божественной заботы, изучать его как отражение солнечного света – дело ученых. Следовательно, производя расчет траектории, я…

«Какой черт занес лютеранина в инженеры?» – с ужасом подумал Андрей. И произнес:

– Сомнение твое верно, но лишь отчасти… Вдумайся…

Через пятнадцать минут Андрей торопливо шел по коридору. Опаздывать к капитану крейсера не хотелось. Формально корабельный священник ему не подчиняется, но…

На площадке перед скоростными лифтами Андрей увидел Мустафу. Старший электронщик сидел на корточках, разостлав перед собой маленький зеленый коврик.

– Андрей-молла! – укоризненно воскликнул Мустафа.

«Шайтан тебя возьми – подумал, содрогнувшись, недавний пастор. – Время намаза!»

Выдернув из широкого нагрудного кармана тончайший молитвенный коврик, Андрей-молла плюхнулся на пол. Поерзал, поворачиваясь лицом в ту сторону, где предположительно находилась Земля – и, следовательно, Мекка.

Совершив намаз, мулла и электронщик пошли к лифтам. Мустафа отправился в столовую, а Андрей в главную рубку, к капитану. Увы, невезение продолжалось. По дороге ему пришлось исповедовать вошедшую в лифт Агнессу, ревностную католичку и крайне привлекательную девушку. Отпустив ей случившийся накануне плотский грех, Андрей натолкнулся на огнепоклонника Сококу. Втолковав рослому негру, что межзвездный полет – это не предательство Отца-солнца, а наоборот, паломничество во славу небесного огня, наставник-протуберанец Андрей почувствовал легкую усталость. Дальнейший путь был легче, если не считать того, что последние сто метров по коридорам исполинского крейсера Андрей проскакал вместе с Эдвином из секты Укротителей Плоти.