Вселенская пьеса. Дилогия (СИ) - Евгения Федорова

— Скажи, трансляция наших нынешних приключений идет не в реальном времени? — задал я первый и самый важный вопрос.

— С чего ты взял? — уточнил Титрин.

— Второй этап, — я повернул экран монитора так, чтобы журналисту было хорошо видно. — Спуститься на планету Ротос-2 незамеченными, пронести маяк тайно, не пересечься со службой безопасности. Маяк считается предметом класса «Красный»… Ну и как можно в реальном времени транслировать подобное задание? Даже если это будет подборка самых интересных моментов. Тут никакая импровизация не поможет, ты просто высадишься на планету и тебя повяжут…

— Ну, — титрин дернул ухом, — я не имею права ни опровергать, ни подтверждать….

По его виду было понятно: с тем, что показывают зрителями все так же сложно, как со всей организацией в целом. Если прибавить пресловутую секретность, то нас транслируют разве что для очень узкого круга зрителей, способных отвалить за свои развлечения огромные деньги…

— У меня тут родилась одна идея, как немного подзаработать, — сообщил я. — Зная о расположении камер, можно незаметно свинтить с корабля. Для этого мне нужен любой бот, закрытый помехами. Достанешь, и на Ротос мы приземляемся инкогнито. Все, что сможешь снять — твое. Я хочу процент прибыли с продажи, а то, что материалы эти у тебя выкупят, я уверен…

— Как бы за такие дела не пришили, — титрин так задумался, что даже не смотрел на остывающий кофе. Такого с ним еще не было. — И уж повторить такой финт усами нам не дадут. Только фактор неожиданности… да… А ты начинающий интриган, Доров.

— Это от тоски и неудовлетворенности, — я плеснул себе в стакан виски, закурил.

— Какой ненасытный, ну, позови Кортни, — подсказал кот.

Я скрипнул зубами.

— Надо было тебе этот сканер пораньше сделать, да и другой попроще у тебя был.

— Ну ладно, ладно, я вообще вскоре буду достоянием всего мироздания, никаких тайн!

— Тайны начинаются только сейчас, Доров, — сообщил мне журналист. — Чтобы выполнить задуманное, нужна легенда, нужен бот и маскировка. Нужны документы, в конце концов. Творческий подход, вакуум их раздери. Ох, ну и задачку ты мне задал. Уж поинтереснее отношений между двумя особями одного вида!

— Легенда, это туфта, — я глубоко затянулся. — Планета — ни что иное, как большой базар. Мы прибуду на нее как торговцы. Я сейчас долго разглядывал рекламу. На Ротосе-2 проходит крупнейшая зоологическая выставка-продажа со всей галактики. Там представлен самый редкий биологический материал, а у меня в апартаментах мейская кошка, считай, мертвый вид, который некоторые намеревались сначала вышвырнуть в космос, а потом испортить. Ну, да ладно. Как же кстати она у меня в трюме, — я невесело хохотнул. — Регистрируем ее на продажу, платим налог и вот они мы, на Ротосе-2 с полными правами. Находим связного, передаем маяк, сваливаем. Весь процесс ты запечатлеваешь и потом продаешь бесящимся от безысходности и бьющимся в припадке от жадности организаторам. Ну, как тебе такая идейка?

— Не думал, что за связным будут следить? В момент вашей встречи ты снова попадаешь под прицел чужого объектива. Стоимость файла падает…

— А ты сделай так, чтобы они ничего не сняли, — проворчал я. Ну конечно я не думал о подобных мелочах! Я мыслил глобально. Моей задачей было предложить план, дорабатывать его я позвал титрина и, как оказывалось, не зря.

— С организацией плохо, — отмахнулся от моих предложений журналист. Он видел глубже, чем я думал. — Нельзя нарушить правила игры: на планету должны приземлиться трое. Трое — это сигнал, трое — это плохо. Любые тройки будут отслеживать, как только станет ясно, что ты, Доров, покинул корабль. Нужно будет выдать что-то реалистичное, пусть все считают, что вы временно сошли с дистанции. Повздорь с Тверским, хочу, чтобы ссора переросла в драку. Отправь его в лазарет и попади туда сам. О вашей вражде известно, подобное развитие событий не вызовет подозрений.

— Ну, это можно, главное, чтобы мы не поубивали друг друга, — пожал я плечами. — Попробуем разыграть.

— В космопорту все фиксируется на цифру, — продолжал Титрин, — вас все равно заснимут. Начнут искать — дальше будет делом техники. Поддельных документов нужно будет три комплекта. Яхта с системами маскировки, все нужно будет быстро. Мы выходим из подпространства к системе Ротос…

— Через два прыжка. Пока у нас дыра, прямыми червячными ходами мы не пройдем. Два прыжка впереди.

— А ты думаешь, я смогу организовать все отсюда и не быть замеченным? — злобно уточнил журналист, но было видно, что идея его задела. Сильно задела.

— Ну, ты же умная и опасная киса, я думаю, у тебя все получится, — я неотрывно смотрел на кота.

— Ну, так, — сдался титрин, — давай обсудим финансовую сторону вопроса. Я выплачу тебе с пленки… миллион кредитов союзного банка.

Я присвистнул. Не потому, что сумма была гигантской и не потому, что журналист внезапно расщедрился. Отнюдь нет. Я присвистнул потому, что титрин предложил мне сумму. Не процент. Сколько же будет стоить эта съемка, если журналист готов отмахнуться от меня круглой суммой.

Приняв мое молчание за несогласие, кот помрачнел. Между его бровей пролегла глубокая складка. Некоторое время шевелил усами, потом сдался:

— Так понимаю, предложения вроде тридцати процентов тебя не устроят?

Я присвистнул снова, но уже мысленно. Выходит, миллион — это меньше тридцати процентов. Я неопределенно пожал плечами, выжидая, до чего доведет журналиста несуществующая журналистская совесть.

— Пятьдесят на пятьдесят, — выдал титрин со вздохом и открыл рот, чтобы объяснить, как сложно ему будет достать корабль, все организовать, как он будет подвергать свою жизнь риску, но я опередил его:

— Твоя роль не менее важна чем наша, — сказал я, бесцеремонно подняв кота на руки и посадив его напротив себя на стол у терминальной консоли. — Я согласен.

— Ох, выходит, я сделал очень правильное вложение, когда выкупил право быть твоей тенью, — с облегчением вздохнул титрин и осекся. Опасливо покосился на меня.

— М-м-м, — протянул я, смакуя сигарету. — Выходит, ты оказался не самым расторопным, а самым богатым?

Нет, я не знал, как там у них такие дела делаются, я даже представить себе не мог, что право прийти ко мне и попроситься в личные летописцы, надо выкупать. Неужели весь космос построен на деньгах? И кому он платил за это право? Руководству планеты Земля или Союзу? Сколько вопросов и легкий неприятный осадок в груди.

— Не только самый богатый, но и самый дальновидный, — скривился журналист. — Скажем так, я был большим твоим поклонником, от того не смог себе отказать в удовольствии потратиться…

— А если бы я тебе отказал?

Он понял вопрос правильно. Что бы было, если бы он пришел ко мне и предложил свои услуги, а я бы послал его ко всем чертям?

— Я бы сделал очень неправильное вложение всех своих денег, — сказал он, глядя мне в глаза. Он не врал. Он рискнул и получал сейчас свои призы.

Я был большим твоим поклонником, — что-то шевельнулось в сознании. В чем причина беспокойства. В слове «был»? В прошедшем времени? Нет, не то.

— Я знал, Доров, ты окупишь любые мои затраты. Чувствовал.

— Значит, ты купил меня? — усмехнулся я. — И кто же продавец?

— Не тебя я купил, капитан, я купил права на журналистскую хронику. Единоличные права. У Содружества Журналистов Вселенной. Небось, о таком и не слышал.

— Мало ли, о чем я не слышал…

— То-то и оно. Никаких прав на тебя я не имею, но если мы можем договорится, я имею право быть все время рядом. И все материалы, отснятые мной, считаются легальными. Таков журналистский бизнес.

— А те съемки, что делают организаторы Сафари?

— Тут другое, я прибыли не получаю.

Я нагнулся и поднял с пола чашку кофе.

— Считай, мы достигли договоренности, — я поставил ему кофе. — Пей, а то совсем остынет.

Титрин облегченно вздохнул. Похоже, разговор этот был для него тяжелым, а всему виной длинный язык — он сболтнул то, что предпочел бы утаить.

Купил он права на меня, значит.

Я встал, скинул комбинезон и переодел простые удобные брюки. Расправил посеченные старыми шрамами плечи.

— Каждый раз гляжу на тебя без одежды и думаю: а разве после ран, от которых остаются ТАКИЕ шрамы, выживают?

— Как видишь, — я снова опустился в кресло. Старые шрамы меня беспокоили мало, но вот оставленная лазерной турелью отметина до сих пор мешала. Ткани вроде поджили, но рука была слабой, полагаться на нее каждый раз означало риск.

— Все хотел спросить, — глядя на журналиста, спросил я. — Разрешишь нескромный вопрос?

— Валяй, — титрин беспечно лакал кофе.

— Какой ты на самом деле? Я вроде слышал, вы — разумные черви, но это что-то не вяжется с моим пониманием физики материи и пространства.