Хроники объявленного Апокалипсиса - Александр Абердин

Ни фига, этот указ был принят людьми с пониманием. Какие там к чёрту разврат и распутство? После того, как грянул Апокалипсис, люди, выжившие в нём, даже к элементарной распущенности стали относиться очень строго. К счастью дело, как правило, не доходило до физических наказаний, но за слишком долгий и пристальный взгляд, брошенный на зелёную, в любой компании можно было запросто получить подзатыльник и попробуй только возрази, всегда найдётся парень или мужик, который предложит выйти и поговорить по-мужски, если ты не понял, что в приличном обществе не принято сверлить девушек взглядом. Ох, и поиздевался же я над своими критиками после того, как выяснилось, что народ отнёсся к моему драконовскому указу, в котором за совращение несовершеннолетней можно было встать под стволы у какой-нибудь стенки, чуть ли не с восторгом. Ну, а после того, как выяснилось, что на севере среди колбитов полно баб, люди сразу же сделали такой вывод — все шлюхи, шалавы и пьяницы превратились в колбиток и что та же самая участь уготована и всем остальным распутным бабам, если они не ударят по тормозам. Целомудренное поведение юных девушек люди тут же стали называть их самой главной обязанностью перед обществом, а скромность женщин объявили их главным достоинством.

Ну, скромность скромностью, а работая плечом к плечу с мужчинами, девушки старше восемнадцати и женщины очень быстро обрели крайне независимый характер. Впрочем, как и более юные девушки. Наверное поэтому даже четырнадцатилетние пигалицы, которым в барах не подавали ничего, кроме "Фанты", и те приходили туда вместе с плечистыми дядьками, чтобы повеселиться. Скромность не мешала им танцевать до упаду и веселиться после трудового дня. В любом случае в барах было не услышать матерного слова или непристойного анекдота. Довольно долго я слышал рассказы об этом от Чака, он же у нас был холостяком и потому полюбил проводить время в таких заведениях сразу же, как только они появились, а теперь решил пройтись пешком по городу и провести вечер в ближайшем и самом крупном, расположенном совсем рядом, в бывшем торговом центре под Манежной площадью. Точнее там насчитывалось добрых три дюжины баров и в каждом отдыхал после работы свой контингент постоянных посетителей, приезжавших туда на метро со всей Москвы. Ну, а пока что я неторопливо шел к станции и поглядывал по сторонам. Господи, чего только не было в этих палатках и всё в них было предназначено в основном для обмена. На складе ведь, к которому ты был прикреплён, тебе обычно выдавали то, что там есть и если тебе не нравилась эта вещь, то ты потом мог всегда обменять её на таком базарчике. Я уже хотел было ускорить шаг, как одна тётенька окликнула меня:

— Эй, парень, а ну-ка иди сюда. У меня есть для тебя точно такой же башмак, как твой правый. Ты какой размер носишь?

— Сорок третий. — обрадовано ответил я и спросил, — Что, в самом деле точно такой же, хозяйка?

Женщина лет под шестьдесят, одетая в джинсы с красной ковбойкой, кожаную куртку и обутая в одинаковые казаки, причём явно импортного производства, заулыбалась и крикнула:

— Оля, а ну-ка быстро подай мне тот чёрный гриндерс сорок третьего размера с левой ноги! Ему, наконец, пара нашлась. Вот ведь как славно, ты эту пару ещё не разбил.

Из армейской палатки, чуть ли не доверху заставленной коробками с вещами, донеслось:

— Несу, ба!

Из недр палатки минуту спустя появилось очаровательное юное чудо с курносым носиком, веснушками и коротко стриженными, волнистыми, русыми волосами. Девчушке было на вид лет пятнадцать, она была довольно высока ростом, стройная и гибкая, словно тростиночка. На ней был надет джинсовый комбинезон, под ним синяя ковбойка, а поверх неё пуховой жилет, над которым зеленел газовый платок, да, ещё лёгкая разгрузка с громадной кобурой, в которую был вложен "Десерт Игл". Да, ствол явно был девчушке не по руке, но я не думаю, что она не умела из него стрелять, вот только не падала ли она после каждого выстрела на попу? Чтобы уравновесить тяжесть пистолета, с другой стороны девушка вложила в разгрузку целых пять обойм. Увидев меня, это милое существо наклонило голову набок, прикусило нижнюю губку и спросило:

— У вас сегодня выходной, дяденька?

Приложив два пальца к шляпе, я ответил:

— Есть такое дело, решил, в кои веки раз сходить в "Централ" и хотя бы посмотреть, как люди отдыхают.

Девчушка оглядела меня, хитро улыбнулась и спросила:

— А вы возьмёте меня с собой, если я подберу вам одежду получше и помоднее? Ваша тоже хорошая, но вы в ней будете выглядеть в "Централе", как какой-то легкотрудник, а там таких не очень-то хорошо встречают. Туда же одни сталкеры заходят по вечерам, чтобы от пыли прочихаться.

Ну, именно об этом меня и предупреждал Чак, когда я собирался выйти в город. Подругу на одну ночь найти в городе было делом совершенно нереальным, таких вообще практически не было, а вот познакомиться с девушкой или молодой женщиной с целью дальнейшего развития отношений — запросто. Чак уже почти полтора месяца ухаживал за одной француженкой и при этом, как я догадывался, дело у них так ещё и не дошло до постели и всё потому, что эта девушка ещё не была уверена в том, что у них складываются серьёзные отношения. Кем была эта особа, ни я, ни Скиба не знали. Ну, а поскольку лично меня вообще не интересовали знакомства с девушками и молодыми женщинами, то я немедленно кивнул и сказал:

— Замётано. Я ведь оделся в первое, что попалось под руку.

Девчушка закивала и подытожила:

— Ясное дело, торопились.

Бабуля, осмотрев меня, строго сказала:

— Ровно в половине одиннадцатого сдашь мне Оленьку с рук на руки. Мы живём неподалёку, на Большой Дмитровке.

Все бары в будние дни начинали работу в шесть вечера и в десять уже закрывались. Исключением была только суббота, когда они работали до часу ночи, ведь воскресенье было единственным пока выходным днём. Поэтому в ночь с субботы на воскресенье метро работало до трёх часов. Строгая бабуля, которая с такой лёгкость отпускала внучку с совершенно неизвестным мужчиной в бар, даже не стала заходить вслед за мной в палатку, чтобы поинтересоваться моими документами. Мне показалось это странным, но я не стал ничего выяснять. За обмен вещей я должен буду расплатиться фингерами, как и заплатить в баре за ужин и выпивку, но с ними у меня был полный порядок. Скиба принёс мне три десятка золотистых сталкерских кружков, на которых я поставил по пять своих отпечатков, а их принимали везде очень охотно, как самую надёжную валюту. В принципе мы так и не стали вводить деньги и те фингеры, которыми я расплачусь сегодня, вскоре вернутся ко мне. Бабуля из обменного пункта сдаст их на склад, когда поедет за новой партией вещей или их ей привезут оттуда и фактически никакого денежного расчёта не произойдёт, но в её учётном файле появится отметка, что она помогла приодеться ещё одному человеку. Вообще-то нужно ввести какую-то систему поощрений, но лично я ещё не придумал, чем мы можем поощрить таких людей, которые хотя и не заняты на тяжелых работах, всё же делают большое дело.