Я — Тимур властитель вселенной - Марсель Брион

Булак трусит, я уверился в своей победе над ним. Была осень, погода казалась ни холодной, ни жаркой, я велел разбить лагерь к северу от Халеба, а войску охватить город кольцом.

Вечером, после намаза я собрал военачальников, с которыми поделился результатами своих наблюдений касательно крепостной стены Халеба — она была сложена из кирпича и глины и ее высота не превышала восьми заръов. Я сказал: «Делать подкоп и устраивать взрыв под такой стеной — равносильно тому, что принизить себя. Вы — воины, бравшие без помощи пороховых зарядов высочайшие и самые прочные в мире крепостные стены, я имею в виду Дели, и никто не сумел помешать вашей победе. Для мужей, подобных вам, взятие крепостной стены Халеба — детская игра, вам достаточно применить деревянные и веревочные лестницы для того, чтобы влезть наверх, войти в город и раскрыть ворота. Передайте своим людям — взяв город, они могут по своему усмотрению распорядиться жизнями и имуществом его обитателей, после окончания битвы каждый может брать любую добычу, любого пленника. Я приказываю с утра сколотить штурмовые лестницы, изготовить веревочные лестницы с крюками, чтобы можно было цеплять их за стены».

Военачальники склонили головы в знак повиновения, и я узнал, что они сознают то, что я не намерен жертвовать их жизнями а самому при этом оставаться невредимым.

Все они знали, что не страх перед ранами или возможной смертью, а лишь необходимость управления войском могут препятствовать моему прямому участию в схватке. Я отпустил военачальников и велел принести еды. В походе и боях моя еда состоит из того же самого, что выдают простым воинам, об этом знают все, начиная от полководцев и кончая простыми воинами. В походе и в бою я не питаюсь особыми блюдами и довольствуюсь пайком рядового воина.

Но в ночную пору я воздерживаюсь от приема пищи, если конечно не испытываю голода, в этом случае ограничиваю себя небольшим количеством еды, чтобы сон был чутким и обходить ночью лагерь. Караульные вставали на моем пути. Узнав меня, они отходили в сторону, давая дорогу. Я вышел за территорию лагеря и прошел на позиции, охватившие город кольцом, и там караульные проявляли бдительность, возникая передо мною и пропускали, узнав, кто идет. Все понимали, что в ту и в последующие ночи возможна вылазка со стороны врага, поэтому надо быть готовым к ее отражению и одновременно возможности ворваться в город в тот момент, когда откроют его ворота.

Обойдя часть позиций, я поднялся на холм, чтобы попытаться заглянуть внутрь города. Я увидел лишь несколько горящих факелов, установленных на верхушках минаретов и крышах мечетей. Было прохладно и свежо, подняв голову я увидел сверкающие на небе звезды.

Я знал все те звезды по их названиям, ибо они помогали мне в в моих ночных походах, и я знал, где располагается каждая звезда в тот или иной час ночи. Стояла тишина, лишь время от времени раздавался крик совы, отдаваясь эхом в городе. Я знал, что суеверные люди считают крик совы дурным предзнаменованием, я же не верю в это. Я знаю, что совы и некоторые другие пернатые днем отсиживаются в своих гнездах, ибо солнце слепит их глаза, покидая их лишь в ночную пору и их крики не содержат ни доброго, ни зловещего предзнаменования.

Крик совы не пугал меня, но всякий раз когда слышу его ночью, он наводит на меня воспоминания о прошлом и размышления о будущем этого бренного мира. Прошлое мира четко предстает перед моим взором, ибо я читал много книг об истории, однако его будущее видится неопределенным, ибо не могу знать, что его может ожидать. Однако знаю, что прошлое во многом определяет каким оно будет, это будущее.

Крик совы как бы сообщал мне: «Эй, Амир Тимур, многие до тебя приходили в этот мир и уходили из него и от них не осталось и малейшего следа. Знай, что в этом старом мире смерть тысяч и тысяч людей не имеет значения, как не имеет значения опадание желтых листьев осенней порой. Подобно тому, как никто не считает количества тех опавших листьев, также никто не в состоянии подсчитать число умерших, запомнить все их имена. Запоминаются лишь имена тех, кто сумел оставить о себе след в памяти живущих здесь. Если люди и знают о Чингиз-хане, то лишь потому, что он сумел оставить о себе память в их сердцах. И ты, если не хочешь быть забытым подобно опавшим осенним листьям, должен оставить о себе незабываемую память в сердцах у людей. Эти несколько дней, что осталось тебе жить, очень быстро пройдут и ты, подобно всем другим, будешь покоиться в земле и Бог всеведущ, ты будешь лежать в земле в течении многих тысячелетий. После смерти у тебя будет вдоволь времени для отдохновения и покоя, поэтому проведи бодрствуя эти несколько дней своей оставшейся жизни, воздерживайся от спячки и старайся оставить память о себе в этом мире и так же, как ты сегодня вспоминаешь о славных делах Александра Македонского, пусть же другие, спустя тысячелетия вспоминают о твоих славных деяниях».

Спустившись с того холма и направляясь к шатру, я чувствовал в себе еще более окрепшую решимость стать завоевателем всей Вселенной, не допускать ни единого дня бездействия, пребывать в битве вплоть до последнего дня своей жизни, чтобы обо мне в этом мире осталась неизгладимая память, чтобы имя мое подобно именам простых людей, не стерлось из памяти живущих.

С утра следующего дня мы начали готовить средства для штурма, в этом участвовало все войско. В тот день противник ничего не предпринял против нас и было ясно, что Тогрул Булак слишком уж надеется на прочность стен своего города и воображает будто они смогут остановить нас.

На третий день мы начали штурм Халеба. Он начался на рассвете, мои воины ринулись наверх по деревянным и веревочным лестницам. Деревянные лестницы имели широкие ступени, а веревочные — крюки на концах, чтобы можно было забросив, зацепить их за гребень стены. Пока воины взбирались по ним, мы снизу осыпали осажденных множеством стрел из луков и градом камней из пращ. Наш обстрел не прекращался до тех пор, пока воины не добрались до верха стены, лишь в тот момент мы прекратили его, понимая, что рискуем поразить своих же.

Верхом я следовал вдоль стены и наблюдал как воины закрепляют позиции, захваченные на гребне стены. Как только им это удавалось, я отправлял к ним подкрепление. Через час нам