Театр теней (журнальные иллюстрации) - Клиффорд Саймак

— Я и хотел так поступить, сэр. Но я пропустил одну рюмочку, потом вторую, и меня все время интересовало, что находится в этом портфеле. Поэтому в конце концов я заглянул в него и…

— И то, что вы увидели, заставило вас принести его к нам.

— Да. Я увидел…

— Не надо рассказывать мне, что вы там увидели. Назовите вашу фамилию и адрес. Я попрошу вас никому не рассказывать об этом. Вы должны понять: мы очень благодарны вам за вашу бдительность, но нам бы хотелось надеяться на ваше молчание.

— Буду нем, как рыба,— заверил его мелкий чиновник, раздуваясь от важности.

Из ФБР позвонили доктору Амброзу Эмберли — смитсоновскому эксперту по палеонтологии[7].

— Доктор, у нас появился материал, и нам бы хотелось, чтобы вы на него взглянули. Несколько любительских фильмов.

— С огромным удовольствием. Приеду к вам, как только освобожусь. В конце недели вас устроит?

— Это срочно, доктор. Такой чертовщины вы еще не видели — огромные лохматые слоны, тигры с клыками до самой шеи и бобр величиной с медведя.

— Какая-то фальшивка,— с отвращением произнес Эмберли.— Скорее всего хитроумная аппаратура или ракурс композиции.

— Мы сначала так и думали, но потом оказалось, что дело не в ракурсе и не в аппаратуре. Это настоящие съемки с натуры.

— Немедленно еду к вам,— сказал палеонтолог и повесил трубку.

Ехидная газетная заметка в нахальном и самодовольном разделе светской хроники начиналась с заголовка:

«В Пентагоне у всех глаза навыкате. Еще одна тайна, взволновавшая военную верхушку».

2

Президент Уэсли Адамс и министр иностранных дел Джон Купер угрюмо сидели под деревом в столице Мастодонии и ждали возвращения посла по чрезвычайным поручениям.

— Я предупреждал тебя, Уэс, мы затеяли безумное дело,— сказал Купер, который под разными псевдонимами руководил министерствами торговли и финансов, а также вооруженными силами страны.— Что, если Чак не вернется? Они могут бросить его за решетку, да и мало ли что может случиться с временным модулем и вертолетом. Нам надо было лететь всем вместе.

— Нет, мы должны были остаться,— ответил Адамс,— Не тебе рассказывать, что произойдет с лагерем и припасами, если нас не окажется поблизости и никто не будет их охранять.

— Пока нас беспокоит только этот старый мастодонт. Но если он объявится снова, я возьму черпак на длинной ручке и вмажу ему прямо по грудине.

— Он — не единственная проблема,— возразил президент,— , и ты это знаешь. Мы не можем уйти и бросить страну, которую создали сами. Нам надо удержать наши владения. Мы водрузили здесь наш флаг и заявили свои права, но этого недостаточно. Нам придется доказывать факт наличия поселения, как того требуют старые законы о присвоении земельных участков.

— Да, без поселения нам не обойтись,— проворчал министр Купер,— особенно если с временным модулем или вертолетом что-нибудь случится.

— Как ты думаешь, они сделают это, Джонни?

— Кто «они»?

— Соединенные Штаты. Ты думаешь, они признают нас?

— Если они узнают, кто мы такие, то, конечно, нет.

— Вот этого я и боюсь.

— Но Чак их уговорит. Он даже кота уговорит вылезти из шкуры.

— Иногда мне кажется, что мы действуем неверно. Я согласен, у Чака дальновидные планы, и лучшего тут не придумаешь. Но, может быть, нам лучше просто цапнуть хорошую наживку и убраться домой. Мы могли бы брать с охотничьих партий по десять тысяч за человека или заключить с кинокомпанией договор об аренде.

— Если нас признают суверенным государством, мы все это сделаем, но тогда у нас будут законные основания и полное прикрытие,— ответил Купер,— После подписания совместного договора о ненападении нас никто не посмеет обидеть, потому что мы всегда сможем пожаловаться Дядюшке Сэму.

— Все, что ты говоришь, верно,— согласился Адамс,— но возникает множество проблем. Не так просто поехать в Вашингтон и добиться признания. Они потребуют сведений и о нас самих, и о численности населения. Представь себе их реакцию, если Чак сообщит, что нас всего трое.

Купер покачал головой.

— Он так не скажет, Уэс. Он увернется от вопросов или заморочит им голову какими-нибудь дипломатическими отговорками. И потом, как мы можем быть уверены, что нас только трое? Вспомни, нам достался целый континент.

— Ты прекрасно знаешь, Джонни, что в этот период в Северной Америке людей не существовало. Любой ученый подтвердит, что первые миграции из Азии начались тридцать тысяч лет назад. Поэтому, кроме нас, здесь никого нет.

— Тогда нам надо действовать по-другому,— задумчиво произнес Купер,— Если мы впишем в декларацию весь мир, а не один континент, наша популяция будет весьма представительной.

— Это не выдержит никакой критики. Даже сейчас мы требуем большего, чем позволяют прецеденты. Прежние первопроходцы предъявляли права на водоразделы. Они находили реку и заявляли претензии на все ручьи и орошаемые земли в округе. Они не пытались присвоить себе целый континент.

— Эти парни никогда не знали размеров своих приобретений,— ответил Купер,— А мы знаем. Взгляд из будущего дает нам преимущество.

Он прислонился к дереву и залюбовался страной, которая раскинулась перед ним. Какой простор, подумал он, рассматривая холмистые кряжи, покрытые обширными лугами и небольшими рощами. Чуть ниже, на добрые десять миль тянулась долина реки, поросшая лесом. И везде, куда ни посмотри, паслись стада мастодонтов, гигантских бизонов и диких лошадей, и лишь изредка, то тут, то там, на глаза попадались представители менее стадной фауны.

В четверти мили от них, у самого края рощи топтался Старина Бастер — беспокойный мастодонт-одиночка, которого, видимо, изгнал из стада более молодой соперник. Его голова печально склонилась вниз, хобот бесцельно раскачивался и извивался, пока он медленно и лениво переминался на месте с ноги на ногу.

Старик совсем заскучал, сказал себе Купер. Вот почему он вертится около них, как бездомный пес. Но он слишком велик и неуклюж, чтобы быть ручным, скорее всего, не подарок.

Послеобеденное солнце приятно пригревало, и Куперу казалось, что он еще никогда не дышал таким свежим и чистым воздухом. Короче, это был чудесный край, страна золотой осени, идеальное место для воскресных пикников и автотуристов.

На флагштоке у палатки лениво развевался национальный флаг Мастодонии — зеленое поле и красный, стоящий на задних ногах мастодонт.

— Знаешь, Джонни, что меня тревожит больше всего? — спросил Адамс,— Если мы будем основывать наши притязания на предшествующих примерах истории, таких ведь может и не оказаться. Прежние