Трилогия Айс и Ангел - Susanne Beck

Своим самым большим в мире ртом Милиссент заглотила приманку, на её лице появилась сияющая улыбка.

– Действительно, слышала, миссис ЛаПоинт. Я действительно слышала! Как же приятно встретить ещё одного островитянина. О, пожалуйста, входите!

– С превеликой радостью. Моя замечательная племянница так много рассказывала мне о вас, мисс Хардинг-Пост. Я так и ждала подходящего времени, когда бы наконец смогла посетить вас.

Милиссент застенчиво захихикала, на её широком лице появились маленькие ямки.

– О, прошу вас, миссис ЛаПоинт. Милиссент, если не возражаете. Такая формальность – для низших слоёв общества, вы не находите?

– О, вы правы, Милиссент. Возможно, вы тоже будете любезны и станете называть меня Кориной, а?

– Это было бы большой честью для меня, Корина. Ну, так не хотите ли войти?

– Я рада вашему приглашению, Миллисент. Благодарю.

В моём мозгу в тот момент возникло одно из непритязательных высказываний отца. Когда вонь от дерьма преградит тебе путь, Тайлер, лучшее, что ты сможешь сделать, – это отойти в сторону и закрыть свой нос.

Я так и сделала, отойдя в сторону, так, чтобы Корина могла пройти передо мной. Хотя на сей раз, вместо того чтобы закрывать свой нос, я пыталась сдержать смех, который угрожал вырваться на волю, когда я наблюдала за гениальной игрой своей подруги.

Идя за ними, я не могла удержаться, чтобы не полюбоваться на то, как искусно Корина играла наивное восхищение, рассматривая обстановку гостиницы.

– Какой у вас красивый дом, Милиссент! Вы просто обязаны назвать мне имя вашего дизайнера!

Глаза Милиссент подозрительно сузились.

– Зачем? Вы подумываете открыть здесь своё дело?

– Я? – Корина поднесла свою руку к груди и засмеялась. – О, нет, моя дорогая. Боюсь, мои дни сочтены. Я оставлю искусство бизнеса более молодым и красивым, нежели я.

Если бы я не видела этого собственными глазами, я никогда бы не поверила в то, что Миллисент Хардинг-Пост может стать ещё больше, чем она уже была, однако это произошло – её тело просто раздулось от того комплимента, который она только что получила, и она стала похожа на распушившегося довольного павлина.

Снова раздался этот странный хихикающий смешок Миллисент, она махнула рукой на Корину.

– Какая чепуха, дорогая. Вы так очаровательны, в самом лучшем смысле этого слова!

– Как это любезно с вашей стороны, Миллисент.

– Я просто сказала правду, Корина, – выведя нас в коридор, она указала нам на довольно неприглядную кушетку, которая стояла в странном углу рядом с огромным камином, занявшим практически всю стену. – Не хотите ли присесть? Я бы предложила вам экскурсию по дому, но, боюсь, эта мерзкая зима сделала нечто ужасное с комнатами наверху. По крайней мере, в течение месяца они будут просто непригодны ни для человека, ни для животного!

Корина сочувствующе кивнула.

– Я абсолютно всё понимаю, Миллисент. Ваше гостеприимство – слишком дорогой для нас подарок, – она села на кушетку, являясь просто образцом королевской вежливости. Стоя рядом с ней, я задавалась вопросом, что же лучше, сесть рядом с такой высокопоставленной особой или стать на колени рядом с ней, как лакей, несущий её скипетр и корону. Она посмотрела на меня, в её глазах был еле заметный намёк на то, что она развлекается.

– Пожалуйста, садись, Тайлер. Ты обижаешь нашу хозяйку.

Даже при том, что она говорила это шутя, я почувствовала, хоть и ложный, упрёк в невежливости и быстро села, опустив глаза к полу.

– Да, мадам.

– Хорошая девочка, – ответила она, гладя мою руку.

Я взглянула сначала на Корину, потом на Миллисент.

Оо, как же мне хотелось стереть эту самодовольную ухмылку с ее рожи!

Топором!

Сомневаюсь, что кто-нибудь заметил бы разницу.

Корина, должно быть, почувствовала моё напряжение, потому что она на мгновение сжала мою руку перед тем, как отпустить меня, и сложила свои руки на коленях.

– Не хотите ли чаю? – спросила Миллисент.

– Только если это не доставит вам больших неудобств, дорогая.

– О, никаких неудобств! Я как раз собиралась пить чай, когда вы только вошли. Сейчас молнией сбегаю за ним.

Я выдержала тишину в течение некоторого времени после того, как она ушла, прихватив всю вонь и её ах-самый-чистый воздух с собой. Затем я начала медленно поворачиваться, пока Корина не оказалась полностью в поле моего зрения.

– Можно ли мне поблевать прямо в этот горшок с пальмой, миледи?

Корина засмеялась, всё её тело тряслось от смеха.

– Терпение, дорогой Ангел. Чтобы вырастить хороший сад, нужно сначала посетить пастбище, на котором пасутся коровы.

– Да, но я же ношу сандалии.

– Расслабься и предоставь всё мне.

Я вздохнула:

– Я попытаюсь. Но это будет нелегко.

Она улыбнулась.

– Я в тебя абсолютно верю, Ангел.

Несмотря на цель её утверждения, я всё-таки лучше себя не почувствовала.

Миллисент вернулась достаточно скоро, везя серебряную тележку, на которой позвякивали чайные чашки, которые подпрыгивали, когда колёсики тележки переезжали от одного коврика к другому.

Остановив телегу недалеко от нас, она начала разливать чай и вручать нам чашки из тонкого фарфора, с тёмной, кружащейся в воде заваркой.

Корина сделала маленький глоток и одобрительно улыбнулась. Я, в свою очередь, тоже сделала глоток, но этот вкус чая не смог смыть ощущения желчи в моём горле.

Довольная молчаливым одобрением Корины, Миллисент налила и себе чашечку, а затем села в кресло по другую сторону от камина. Падлс быстро вскочил на её просторные колени и начал лакать чай, повизгивая от удовольствия.

– Итак, – сказала Миллисент после того, как убрала свой чай подальше от Падлса и быстро допила его, даже не задумавшись о том, как это должно было выглядеть со стороны, – что привело вас сюда, Корина? Здесь нет, конечно, пейзажей. Или добрых людей, – последнюю фразу она сказала с заметной дрожью.

– Моя племянница, – коротко ответила Корина.

Брови Миллисент удивлённо поднялись. Мои тоже не остались на месте.

– А?

– Да. Тайлер очень любит свою семью, но, боюсь, в последнее время им стало несколько тяжело быть с ней, – она наклонилась ближе к Миллисент, как будто доверяла ей самую сокровенную и страшную тайну. – Сбежала прямо с алтаря. Мой брат убит горем. Просто убит горем.

– О, это так печально, – ответила Миллисент, сочувствующе кивая головой и посмотрев на меня так, словно у меня только что выросли клыки, как у вампира, и я собиралась её укусить. – Однако он справляется с этим горем?