Ересь Хоруса. Омнибус. Том 3 - Дэн Абнетт

Но всегда найдется место для еще одного.

— Остановитесь.

По команде Сангвиния Амит и Азкаеллон опустили оружие.

— Поменяйтесь местами.

— Повелитель? — непонимающе спросил Азкаеллон.

— Азкаеллон, ты будешь нападать. Амит — защищать.

— Повелитель, мой характер не подойдет для…

— Да, Амит, не подойдет, — голос Сангвиния был твердым, но в его глазах не было угрозы, — ты сражаешься, чтобы убивать, не задумываясь о выживании. А ты, Азкаеллон, — Сангвиний повернулся ко второму Кровавому Ангелу, — сражаешься только чтобы защищать, не задумываясь о том, к чему может привести выживание.

— Я сражаюсь за легион, в память об Императоре и ушедшем Империуме, — начал спорить Азкаеллон.

— Нет, это не так, — Сангвиний покачал головой, — ты сражаешь за свою честь, за меня.

Азкаеллон выглядел так, будто слова причинили ему физическую боль.

— Разве есть что-то важнее?

— Это качество не грех, и оно сослужило тебе хорошую службу. Но этого недостаточно. Когда этот новый Империум падет, и мы все падем вместе с ним… Когда меня не станет — за кого ты будешь сражаться?

— Повелитель, этого не…, - в глазах Азкаеллона загорелась злость.

— Ты так уверен в будущем, которое было скрыто даже от моего отца?

— Повелитель…простите меня, — Азкаеллон склонил голову.

— А ты, Амит, сражаешься, чтобы обрести покой в гуще битвы.

Амит отвернулся, не в состоянии выдержать взгляд Сангвиния.

— Придет время, когда крики тех, кого ты привел на смерть, заглушат рев в твоих жилах. Придет время, когда придется защищать то, что осталось.

Амит промолчал, сжав зубы.

— А теперь…, - Сангвиний вернулся в центр дуэльного камня, — поменяйтесь местами.

Без возражений Амит и Азкаеллон заняли места друг друга и приготовились к бою.

— Моя жизнь в ваших руках, сыны мои. Не тратьте её впустую.

Энди Смайли

Долг Крови

Самопожертвование. Сражаться и умирать во имя другого. Это бремя воина, суть его долга, добродетель, объединяющая нас, и предателей, и лоялистов. Все мы были рождены заостренными щитами Императора, призванными служить, пока нас не повергнет клинок или пуля.

Все действия Хоруса Луперкаля говорили о том, что он понимал эту правду.

Он отвернулся от Императора, уничтоженный и развращенный, принял ложных богов, в поиске более славного конца. Когда Хорус погиб, это случилось не во имя его отца. Опутанный отчаянной самоуверенностью Магистр Войны принёс в жертву всё, в тщетном сражении со своей неотвратимой судьбой.

Жестокая ирония в том, что, продолжая служить, продолжая шагать по окровавленному пути, заданному моим отцом, мне приходится совершать свои сделки с дьяволами. Чего мне будет стоить такая преданность? Что ещё я потеряю ради того, чтобы мы были сильны в борьбе с проклятием нашей крови?

Даже задав этот вопрос, я знаю ответ.

ВРЕМЯ С НАЧАЛА МИССИИ

02:58:23

Отойдя несколько километров от зоны высадки, Зофал взорвал десантную капсулу. Он посмотрел на юг, где ореол вспыхнувшего огня растопил снежную бурю. Капсула была начинена фотонными осветительными ракетами, и её разрушение было похоже на новую зарю. Зофал подождал, пока ветер донесет до него далекий грохот взрыва, и кивнул. Если одиночная десантная капсула не подняла тревогу по входу в атмосферу, то последующего взрыва должно было быть достаточно, чтобы даже пассивные сенсории обнаружили его. Если будет на то воля Императора, взрыв даже оттянет часть сил Ультрадесанта от Реликвиария. У Зофала не было желания убивать больше, чем необходимо.

Удовлетворившись увиденным, капеллан побежал на север.

Несторис уже давно сошел с орбиты своих солнц и прозябал в вечной зиме. Суб-арктическая атмосфера планеты следовала за каждым шагом космодесантника. Во время движения на его броне появлялась и раскалывалась зловредная изморозь. Герметичные соединения вокруг суставов протестующе шипели, сражаясь с обжигающим холодом. Снежный ландшафт был недвижим и скрывал горы.

Несторис был бесформенным замерзшим камнем, сглаженным непоколебимой волной льда. Непрекращающийся ветер взбивал из лежащего снега густые облака, снижающие видимость до нескольких метров. Свет, которому удавалось пробиться сквозь зиму, держал мир в постоянных сумерках.

Спустя три километра, Зофал споткнулся и упал на резком спуске, врезавшись в стену льда. Он оскалился от боли и разочарования и поднялся на ноги. Доспех, в который он был облачен, не принадлежал ему и был подготовлен в спешке, без необходимых ритуалов. Он с трудом подходил ему, движения суставов были слишком тугими, что делало задание ещё сложнее.

Броня Зофала ожидала его в келье. Он не хотел облачаться в неё, не желая обесчестить всех её прежних владельцев, содрав все инсигнии и эмблемы. Нет. Зофал вздохнул. Кроме того, после этой миссии, ему будет необходима своя броня. Сохраненная и неизменная, чтобы напомнить ему кто он такой.

За десять шагов до патруля Зофал прекратил бег. Он был скрыт от Ауксилии Ультрадесанта снежной бурей. В центре отряда находился большой снегоочиститель, с двумя меньшими машинами по бокам. У каждой из них работали по десять человек в отделанных мехом плащах, обрызгивавших гусеницы потоками растапливающих химикатов, чтобы они могли работать. Орудийные турели со скрежетом поворачивались, ища цели.

— Становится всё хуже с каждым годом, — сказал один из людей.

— Да, скоро понадобится больше десятка людей, только чтобы поддерживать снегоочиститель.

Зофал слушал, как они уходят. Голоса были охрипшими от криков сквозь толстые шарфы и дыхательные маски. Космодесантник почувствовал, как один из Ауксилии прошел на расстоянии удара. Хватка Зофала на оружии усилилась. Он хотел убить их. Разорвать их трупы и испить их теплой крови. Зофал разжал кулаки и позволил людям уйти без происшествий.

По спине Зофала прошла дрожь из-за болезненных минут бездействия. Несмотря на утепленную броню и выносливость, подаренную его усиленным телосложением, мороз причинял боль. Размяв плечи, он вызвал на дисплей шлема нав-компасс. Без его мерцающих подсказок, десантник бы уже потерялся, как следы, которые он оставлял за собой.

— Тебе придется убить меня быстрее, — прорычал он и продолжил путь к Реликвиарию.

— Твоя просьба практически невыполнима, Кровавый Анг… — Магос дернулась, когда по её шее поднялась информационная дрожь. Она была облачена в красное, как и Амит. — Поправка, Расчленитель.

При упоминании бывшего легиона мышцы Амита напряглись. Он не мог приспособиться к настолько огромным изменениям. Жиллиман заставил Амита и его братьев принять их, и с каждым упоминанием имени ордена, становилось всё меньше шансов, что их ещё можно обратить вспять.

— В таком случае, нам больше не о чем говорить, — сказал он и повернулся, чтобы выйти из зала.

— Практически невозможно. — В уединенный зал вошел ещё один человек, вставший рядом с магосом. Они были похожи как две капли воды, не считая золотой маски на лице второго, в которой отражались жесткие черты лица Амита.

— Я пришёл для разговора с магосом Тиганной Адорой, один на один. Кто ты? — Огрызнулся Амит на второго.

— Мы — магос Адора, — ответила вторая, слегка наклонив голову, смотря на первую.

— Два сознания, — продолжила первая.

— Две формы.

— Единая личность.

— Дублирование — единственное логичное состояние во всем.

Пара, как один, сняла капюшоны, под которыми скрывались пучки тонких, как нить кабелей, заплетенных в косы и спадавших с их голов, заканчиваясь сразу после плеч. Инфочипы и запоминающие штифты, сработанные в виде маленьких цветов, блестели, когда на них попадал свет единственной люмосвечи в зале.

— Твоя репутация — учитываемый фактор, Расчленитель. — Металлические сферы, которыми были глаза первой, щелкнули, расширяясь и раскрываясь, подобно лепесткам, за которыми находились глубокие коричневые радужки, с черными зрачками. Амит удивился, что эти глаза вообще когда-либо были человеческими.

Он широко улыбнулся.

— Хорошо, что мы понимаем друг друга, жалкая машина. — Его голос опустился до хриплого шепота, как только мысли обратились к насилию. — Встань на моем пути в этом деле, и я посвящу каждую каплю крови Сангвиния под моим командованием твоей смерти. Я вырву все следы твоей инфоличности из баз памяти этой забытой жизнью планеты. — Амит глубоко вдохнул, сражаясь с желанием воплотить угрозу в жизнь. — Если мне уготовано только отмщение — я получу его.

— Да. Вероятность того, что ты уничтожишь нас обеих до того, как мы поднимем тревогу, составляет менее восемнадцати процентов.