История России в рассказах для детей - Александра Ишимова

Эти дерзкие мысли стали главными для Французов, особенно с тех пор, как до уровня их первого полководца возвысился человек, незнатный родом, но одаренный необыкновенным умом, сильным характером, непомерным честолюбием. Это был Наполеон Бонапарт, о котором вы много услышите впоследствии. Именно он своим военным искусством, своей твердой волей и непоколебимым мужеством принес Французам блестящие успехи и заронил в них гордую мысль об их непобедимости. Под его предводительством Французы наводили страх на все Европейские государства, и Австрия, больше всех оскорбленная за Германию, первой начала думать о сопротивлении ужасной силе, покорявшей все, что встречалось ей на пути. Англия разделяла это справедливое негодование, но объединенными усилиями этих двух государств нельзя было поколебать беспрестанно возраставшее могущество Французской республики.

И они обратились к тому, от кого можно было ожидать спасения для всей Европы — к Русскому императору. Павел I, отличавшийся глубокой преданностью вере и справедливости, давно с негодованием смотрел на беззакония Франции и удивлялся терпению государей соседних с ней земель. Воззвания Австрии и Англии были приняты им с удовольствием, и вскоре к союзу трех сильнейших Европейских государств примкнули и многие другие: Пруссия, Германия, Неаполь, Турция и Мальтийские рыцари*.

Все они желали одного — освободить завоеванные Французами области Италии, Швейцарии, Германии и Голландии и вернуть законным государям принадлежавшие им престолы. Велика и славна была такая цель союза, но как трудно оказалось достичь ее! Где взять такого военачальника, которому единодушно повиновалось бы войско, состоящее из представителей различных народов?

В 1799 г. Наполеон Бонапарт в результате государственного переворота 18 брюмера становится первым консулом и сосредотачивает в своих руках всю полноту власти.

Это обстоятельство приводило в большое затруднение союзников, но вдруг взоры главнейших из них — Австрийского императора и Английского короля — единогласно остановились на герое, которому уже давно дивилась Европа — на Русском фельдмаршале, графе Суворове. В это время он был уже в отставке и жил в своей деревне, в Кончанске, Новгородской губернии. Здесь, проводя в глубочайшем уединении спокойные и, может быть, по причине непривычного для него бездействия, скучные дни, он с огорчением смотрел на события в Европе и сожалел, что судьба не исполнила его пламенного желания и что ему не удалось поспорить в военном искусстве с Французами, которых все уже считали непобедимыми. При мысли о войне с ними еще играла его старая кровь, сильно стучало сердце и предсказывало ему, что он победил бы их.

И вот в одну из таких печальных для него минут, в марте 1799 года, подали ему письмо от государя. С благоговением принял он его и поцеловал (так он всегда поступал с вещами, получаемыми от государей). Как же велико было его восхищение, когда он прочитал в этом письме следующие строки, написанные собственной рукой императора Павла: «Я решился послать вас в Италию на помощь к его величеству, императору и королю, моему союзнику и брату. Суворову не нужны ни победы, ни лавры; но Отечеству нужен Суворов, и желания мои согласны с желаниями Франца II, который, поручая вам начальство над своей армией, просит вас принять это достоинство. Итак, от Суворова зависит согласиться на желание Отечества и просьбу Франца II».

С наслаждением перечитывал фельдмаршал это драгоценное письмо. Оно, казалось, возродило его к новой жизни и возбудило в нем прежнее желание деятельности. Не теряя ни минуты, он поехал по приказанию государя в Петербург. Здесь его ожидала царская милость: император Павел I пожаловал ему знаки вновь учрежденного в России ордена святого Иоанна Иерусалимского[496]. В то время, когда государь собственноручно вручал Суворову этот орден, знаменитый и скромный фельдмаршал, полный радостного чувства, воскликнул: «Боже, спаси Царя!» На это остроумный государь отвечал: «Тебе предстоит спасать царей!»

Эти пророческие слова императора были приняты Суворовым как благословение свыше на великие дела, предстоявшие ему, и желание совершить их запылало еще сильнее в его груди. Всегда исполненный надежды на помощь Божию и на храбрость своих чудо-богатырей (так Суворов называл Русских солдат), он весело отправился в Вену и был встречен там с тем восторгом, какой везде и всем внушала его слава — от императора до последнего его подданного, все наперебой старались показать знаменитому фельдмаршалу свое уважение, любовь и ту радость, которую вызывало у всех его присутствие. Один из иностранных писателей, находясь в это время в Вене, так описывает чувства жителей к нашему незабвенному герою: «Внимательно и как разительный феномен рассматривали мы ту радость, доверие и надежду, которые присутствие Суворова внушало каждому, начиная от самого незначащего частного человека до знаменитейшего вельможи, начиная от солдата до главнокомандующего армией. Казалось, что Австрийская империя одушевилась новой жизнью и что великая судьба ожидала ее; так могущественно влияние гения и благородного характера. Вот оригинальная черта, отличавшая Суворова, и надо признаться, что она не очень обыкновенна».

На эти искренние чувства Суворов отвечал тем же, и вскоре живейшая дружба соединила его с Францем И, а любовь и благодарность за проявляемую преданность — с его народом. Получив от императора звание фельдмаршала и главнокомандующего всей союзной армией, он отправился через несколько дней после своего приезда в Верону, где находилась главная квартира союзной армии. Прощаясь с императором, Суворов с уверенностью обещал прислать ему вскоре вести о победах, и не ошибся. При его вступлении в Италию, где находился главный театр военных действий, победы, как обыкновенные спутницы, уже ждали его: Русские войска отняли у Французов крепости Бресчио, Бергамо, Лекко, Кремо и Кремону. Здесь отличились генералы князь Багратион и Милорадович. В сражении при Кассано присутствовал лично сам Суворов, и оно было одно из самых блистательных, одно из тех, которые решили судьбу Верхней Италии. Командующим неприятельской армией здесь был славный генерал Моро. Суворов полностью его разбил, принудил бежать и этой победой уничтожил республику Цизальпийскую и вступил в Ломбардию.

Жители ее столицы — Милана — встретили его как своего избавителя. Архиепископ со всем духовенством и государственными чиновниками вышел к городским воротам. Увидев духовную процессию, набожный фельдмаршал сошел с лошади и, приняв благословение архиепископа, сказал: «Я пришел восстановить веру Иисуса Христа, возвратить папе престол его, привести снова народы к уважению должному царской власти. Звание ваше возлагает на вас обязанность помогать моему похвальному намерению, и я надеюсь на эту помощь».

Велик был восторг при упоминании имени Суворова во всех местах, пострадавших от самоуправства Французов, но после его торжественной встречи в Милане, после небольшой, но сильной речи, где так отчетливо была объявлена благородная цель похода Русских войск, жители Италии и всех покоренных Францией областей не знали меры своему восхищению и усердию к Русскому фельдмаршалу. Они собственными глазами увидели в нем храброго полководца, великодушного победителя, благочестивого защитника веры и законной власти. Они желали ему успеха, молились о нем, и их молитвы были услышаны: победы одна за другой прославляли Русского героя. Не прошло и двух месяцев после вступления союзных войск в Италию, как уже, кроме Милана, многие важнейшие города и крепости (Пескьера, Тортона, Пичигетона, Александрия, Турин) сдались союзникам.

Сдача Александрии была особенно примечательна тем, что у Суворова был торжественный въезд в эту крепость. Он желал этой торжественности потому, что за несколько дней перед этим в армию приехал и уже участвовал в ее подвигах второй сын императора Павла Петровича, двадцатилетний великий князь Константин Павлович. Его присутствие доказывало, какое живейшее участие принимал его августейший родитель в делах союзников. Итальянцы, смотря на молодого князя, уже отличившегося в нескольких сражениях, воодушевлялись новыми надеждами, чувствовали новые силы для сопротивления своим врагам, а Суворову именно это и нужно было: с единодушным усердием жителей и храбростью своих войск он надеялся сделать все.