Вторая мировая война - Уинстон Черчилль

Однажды после завтрака ко мне на Даунинг-стрит, 10 пришел по делам министр финансов Кингсли Вуд. Мы услышали сильный взрыв за рекой в южном Лондоне и отправились посмотреть, что случилось. Бомба упала в Пекеме. Это была очень большая бомба, вероятно, воздушная торпеда. Она совершенно уничтожила или разрушила 20–30 небольших трехэтажных домов и опустошила обширное пространство в этом очень бедном районе. Над развалинами же развевались небольшие трогательные национальные флажки.

Когда мою машину узнали, со всех сторон к нам бросились люди, и скоро выросла толпа более чем в тысячу человек. Все эти люди были крайне возбуждены. Они столпились вокруг нас и всячески проявляли свою симпатию, стремясь хотя бы дотронуться до меня или погладить мою одежду. Можно было подумать, что я совершил для них какое-то великое благодеяние, которое облегчит их жребий. Я был совершенно растроган и плакал.

Исмей, который был рядом со мной, рассказывает, что он слышал, как одна пожилая женщина сказала:

«Вы видите, он действительно жалеет нас, он плачет».

Но это были не слезы печали, а слезы удивления и восхищения. Когда мы сели в машину, этой измученной толпой овладело более суровое настроение.

«Отплатите им! – кричали они. – Пусть они испытают то же самое!»

Тогда я поклялся исполнить их желание и действительно выполнил свое обещание. Долг был уплачен в десятикратном, двадцатикратном размере в форме страшных беспрерывных бомбардировок германских городов, сила которых увеличивалась по мере развития нашей авиации и по мере того, как калибр бомб увеличивался, а взрывчатые вещества становились все сильнее. Да, мы отплатили врагу сполна и даже с лихвой. Увы, бедное человечество!

Как-то раз я посетил Маргит. Нас настиг воздушный налет, и меня провели в большой туннель, где надолго обосновалось много народу. Когда через четверть часа мы вышли оттуда, то увидели перед собой еще дымящиеся развалины. Бомба попала в маленький ресторан. Никто не пострадал, но ресторан превратился в груду черепков битой посуды и обломков мебели. Владелец ресторана, его жена, повара и служанки – все были в слезах. Что стало с их домом? Как они теперь будут жить? И вот привилегия власти – я немедленно принял решение. На обратном пути в поезде я продиктовал письмо министру финансов, излагающее принцип, в силу которого все убытки от пожара, причиненного вражескими налетами, должно нести государство и компенсация должна немедленно и полностью выплачиваться. Таким образом, бремя не будет ложиться только на плечи тех, в чьи дома или помещения, в которых они работали, попали бомбы. Это бремя будет распределяться равномерно на всю страну.

Кингсли Вуд был, естественно, несколько встревожен неопределенным характером этого обязательства. Но я упорно настаивал, и через две недели была разработана система страхования, которая впоследствии сыграла большую роль в наших делах. Сначала министерство полагало, что эта система приведет его к банкротству; однако после мая 1941 года, когда воздушные налеты прекратились на период более трех лет, в министерство стало притекать большое количество денег, и оно поняло, что план был предусмотрительным и мудрым. Однако в более поздний период войны, когда началось применение самолетов-снарядов и ракетных снарядов, сумма денег на этом счете уменьшилась и фактически было выплачено 830 миллионов. Я был этим очень доволен.

В тот период мы полагали, что Лондон будет постепенно и в скором времени превращен в груду развалин, за исключением прочных современных зданий. Я проявлял глубокое беспокойство о лондонцах, большая часть которых с риском для жизни оставалась там, где им приходилось быть. Число кирпичных и бетонных убежищ быстро росло. Метрополитен также представлял собой убежище для многих. Имелось несколько больших убежищ, и некоторые из них вмещали до семи тысяч человек. Люди располагались там каждую ночь с уверенностью, мало представляя себе, к чему могло бы привести прямое попадание в эти убежища. Я потребовал, чтобы в этих убежищах возможно быстрее были построены кирпичные траверсы.

На этой новой стадии войны стало необходимым добиваться максимальной производительности не только на заводах, но даже и в учреждениях Лондона, который подвергался частым бомбардировкам как днем, так и ночью. Сначала, когда сирены возвещали о тревоге, всех работавших в десятке министерств немедленно собирали и во что бы то ни стало вели в подвалы. Даже гордились тем, с какой эффективностью и тщательностью это делалось. Во многих случаях, однако, в налете участвовало всего лишь с полдюжины, а то и один самолет. Часто самолеты совсем не появлялись. Таким образом, небольшой воздушный налет мог привести к приостановке работы всего исполнительного и административного аппарата в Лондоне на целый час, а то и более.

Поэтому я предложил ввести еще одну степень – «внимание», которая должна была начинаться по сигналу сирены, в отличие от степени «тревога», которая должна была объявляться, когда наблюдатели на крышах, или, как их называли, «Джим крау», сообщают о «неминуемой угрозе». Последнее должно было означать, что противник фактически над головой или где-то поблизости. В соответствии с этим были разработаны и планы. Чтобы заставить повиноваться жестким правилам, когда нам приходилось жить под угрозой неоднократных дневных налетов, я предложил каждую неделю учитывать число часов, проведенных работниками аппарата каждого министерства в убежищах.

Это было проверкой выдержки всех. Фактически эти сведения представлялись восемь раз. Забавно, что военные учреждения в течение некоторого времени имели самые худшие показатели. Оскорбленные и подстегнутые этим, они быстро заняли надлежащее место. Потеря времени во всех министерствах была сведена к минимуму. Наши истребители к этому времени добились того, что дневные налеты стали обходиться противнику слишком дорого, и этот этап пришел к концу. Несмотря на непрерывные предупреждения и тревоги, едва ли хоть одно правительственное учреждение было повреждено в дневное время, когда они были заполнены народом, и едва ли были какие-либо потери в людях.

Еще 1 сентября, до того как начались крупные ночные налеты, я обратился к министру внутренних дел и некоторым другим лицам.

1. Нынешняя система предупреждений о воздушных налетах была разработана на случай крупных массовых налетов на определенные цели, а не в расчете на следующие один за другим по нескольку раз в день налеты, тем более не в расчете на налеты блуждающих по ночам отдельных бомбардировщиков. Мы не можем позволить крупным районам страны оставаться в состоянии неработоспособности в течение многих часов каждый день и в состоянии паники каждую ночь. Мы не должны позволять противнику мешать нашим военным усилиям путем остановок работы на заводах, которые он не смог уничтожить.