Летучий корабль - Фанфикс.ру rain_dog

А потом пауза, какая-то заминка, и вот уже доктор — ушам своим не верю — совершенно неожиданно произносит:

- Хорошо. Уговорили. Едем на Вашей машине.

Неужели пират не побрезговал старым добрым Конфундусом? Скорее всего, это действительно так, потому что ничем иным я не могу объяснить внезапной сговорчивости приверженца безопасной езды.

Те несколько шагов, что нам надо пройти от гостиной до выхода и припаркованного чуть ли не на ступеньках дома Майбаха, я преодолеваю, плотно повиснув на пирате — у меня все еще кружится голова.

- Знаешь, что у него за машина? Ты такие только в кино видел — на них наши соотечественники лет этак пятьдесят назад покоряли дикие просторы где-нибудь в Африке. В пробковых шлемах, — тихо говорит пират мне на ухо, и мне ужасно смешно.

И вот уже я оказываюсь сидящим рядом с ним, в его темных очках — солнце немилосердно слепит мои больные глаза, а доктор опасливо устраивается на заднем сиденье. И мы едем. Как только мы покидаем квартал с виллами и оказываемся на дороге, ведущей к городу, я очень быстро понимаю, почему Сэмюэль так упорно отказывался ехать на машине Северуса. Потому что мне кажется, что мы взлетаем, как когда-то на Кесе, когда мы с пиратом впервые катались на катере. Только здесь под нами отнюдь не вода, дающая хотя бы иллюзию относительной безопасности, здесь камни, обрывы и узкая полоса трассы, которую надо делить еще и с теми, кто движется нам навстречу. Но все это не кажется лорду Довиллю существенным препятствием — хорошо, что я не вижу стрелку спидометра, вижу только его руки, небрежно лежащие на руле.

- Северус, дьявол Вас побери, там впереди автобус, — доктор, видимо, решил, что настал момент побороться за свою жизнь.

- Какой автобус?

Мы проносимся всего в паре сантиметров от белого высокого борта с синими полосками, а недовольный дорожный гигант еще долго обиженно сигналит нам вслед. Мне немного жалко доброго доктора, самоотверженно взявшегося сопровождать нас в клинику — он же не знает, что Северус маг, что он просто иначе воспринимает окружающее нас пространство — у меня тоже было такое же чувство вседозволенности, когда я сел за руль того самого автомобиля… Как они могли поверить, что я попал в автокатастрофу? Тот, кто сидит сейчас рядом со мной, наверняка знает ответ и на этот вопрос, он знает множество ответов… Но, когда я вчера попытался спросить его о том, что было в Лондоне, он сразу же сказал, что мы не будем говорить об этом до тех пор, пока я не поправлюсь. Пусть так, пока я и вправду в состоянии принимать только его шутливую заботу, засыпать, зная, что он где-то поблизости, и приучать себя к невероятной мысли о том, что для нас возможно то самое «навсегда», о котором он так просто сказал мне вчера.

- Все, приехали. Сэмюэль, вылезайте, Сэмюэль!

Я оборачиваюсь назад и различаю, хотя все еще и нечетко, что доктор, наплевав на гордость, попросту схоронился где-то между сиденьями, не выдержав адской езды. Но мы действительно добрались очень быстро.

- Сэмюэль, — пират смеется, — простите меня, если я напугал Вас. Вылезайте. Мне в одиночку не дотащить до клиники Вас и Гарри.

- Северус, обратно я предпочту отправиться пешком, — гордо заявляет доктор, выбираясь из машины.

- Обещаю на обратном пути вести себя образцово. Ведите, куда нам? Они здесь говорят по-английски?

Я не слышу ответа доктора, вероятно, он просто кивает. Насколько я понимаю, он договорился, что меня обследуют в частной клинике, принадлежащей его коллеге, с которым он познакомился на каком-то конгрессе. За большими стеклянными дверями белого здания, мало чем напоминающего больницу, нас уже ждут.

- Северус, — шепчет Сэмюэль где-то совсем рядом, — я сказал им, что Гарри Ваш племянник. Ведите себя соответственно!

- А что я? — так же тихо переспрашивает пират, чтобы нас не могла услышать идущая чуть впереди медсестра, кажущаяся мне сейчас просто тонкой движущейся белой колонной.

- Вы как скажете что-нибудь…

- Дядюшка… — я начинаю давиться смехом.

- А ты вообще помолчи, — строго заявляет мне новоявленный родственник, немедленно входя в предложенную роль, — а то как кататься ночью на мопеде — так это мы пожалуйста…

- Проходите, — радушно произносит встретившая нас девушка, распахивая перед нами дверь кабинета.

Да, это счастье, что здесь понимают по-английски, мне хотя бы не надо напрягаться, давая ответы на многочисленные вопросы о том, когда у меня была операция, что и где сейчас болит. Разматывают бинт, говорят, что волосы вокруг небольшой ранки на голове надо остричь. Я не знаю, какое у меня в тот момент лицо, но я вдруг представляю себя с выстриженным клоком чуть повыше уха — чуть ли не слепого, поцарапанного, нелепого. И мне отчего-то становится так жалко себя, волос этих дурацких жалко.

- Давайте мы сейчас здесь все сделаем, — предлагает местный врач.

- Нет, спасибо, это совершенно ни к чему, — неожиданно говорит Северус, — мы сами дома вполне справимся.

И я вздыхаю с облегчением, хотя радоваться пока рано — медсестра тянет меня за собой в комнату рядом, укладывает на какую-то странную кушетку, напоминающую узкий высокий стол. Я смутно вижу небольшие дуги над моей головой. Будто я лежу в морге. Мне предлагают расслабиться…

Я не знаю, что имел в виду Сэмюэль, когда говорил, что это ненадолго — я уверен, что обследование длится не меньше часа — я лежу и чуть ли не засыпаю, потом мне командуют не двигаться — я замираю, а потом вновь впадаю в полудрему. Когда наступает долгожданный миг свободы, мне вдруг становится страшно возвращаться в кабинет…Вот сейчас этот прекрасно говорящий по-английски местный доктор возьмет и скажет мне, что я слепну…скажет что-нибудь еще…теперь, когда у меня, наконец, есть то, что я так боюсь потерять.

- Вас можно поздравить, молодой человек, — говорит он мне вместо страшных слов, услышать которые я уже практически приготовился, — зрение не пострадало, все восстановится. Хотя ударились Вы, конечно, довольно сильно. Но нет ничего непоправимого: полный покой — это все, что Вам сейчас необходимо. И никаких развлечений, надеюсь, Вы и сами понимаете. И в ближайший месяц никаких шумных вечеринок, мопедов, мотоциклов. Представьте, что Вы вышли на пенсию. Вам же еще учиться.

Теперь, когда я знаю, что спасен, я не удерживаюсь от совершенно идиотского вопроса:

- Но можно мне хоть что-нибудь? Читать? Компьютер? Мне же скучно лежать целый день…

Я, наверное, просто так спрашиваю, потому что я даже не могу представить себе, что можно открывать книгу и видеть там буквы, набирать строчки, стуча по клавиатуре… а, я понял, почему спрашиваю: когда я сейчас лежал один в той комнате, похожей на морг, я думал о том, что надо бы написать Рону с Герми. Хоть пару слов. Просто так. Потому что я, похоже, счастлив, ну, по крайней мере, я собираюсь стать таковым. А счастливые люди ведь пишут письма?

- Когда Вы катались ночью на мопеде по неосвещенной трассе, Вам было весело? — строго спрашивает меня доктор.

- Нет, не очень, — честно признаюсь я.

- Что ж, — наверное, он сейчас разводит руками, — значит, Вы упустили последний шанс повеселиться на ближайшие пару недель.

Что ж, по всей видимости, он принимает меня за избалованного племянника богатого дядюшки, что, в общем-то, неудивительно, учитывая обстоятельства нашего появления здесь. А потом он еще что-то объясняет Северусу, что-то про переутомление, что сон чуть ли не сутки напролет только пойдет мне на пользу, показывает снимки моей несчастной головы Сэмюэлю, тот одобрительно комментирует, а я сижу на кушетке, прислонившись к плечу моего новоявленного родственника и понимаю, что я безмерно устал. Что я буду безумно рад, если обратный путь мы преодолеем минут за десять, пролетим по воздуху, аппарируем…стоп, нет, даже не вспоминай, что на свете есть такие слова. Да ты и не смог бы в таком виде…

Я не очень хорошо помню, как мы добираемся обратно, кажется, на этот раз пират старается проявить милосердие и не укатать своего престарелого соседа до инфаркта, потому что, когда мы выбираемся из машины у виллы Maritime, доктор вполне бодро помогает Северусу втащить меня в дом.

- Сэмюэль, Вы не поможете мне подняться с Гарри на второй этаж? Не может же он вечно валяться в гостиной!

Ну да, раз я вроде как теперь живу здесь, гостиная мне не очень подходит, да и ему, думаю, не очень удобно спать уже не первую ночь у меня в ногах. Хотя мне нравится… Они втаскивают меня по лестнице на второй этаж, мне их ужасно жалко, потому что я тяжелый, а еще неповоротливый, не знаю, за что хвататься и куда поворачивать, потому что координация у меня тоже нарушена. И не очень понимаю, где мы оказываемся, но только в первые секунды, потому что потом, по какому-то неуловимому ощущению, по чуть различимому запаху в воздухе — травы, чуть уловимый аромат сигар, горьковатый запах его туалетной воды — я понимаю, что он притащил меня в свою спальню. И еще ветер и горячие камни, так близко, осязаемо — окна выходят на море.