Будда однажды сказал - Бхагаван Раджниш

Узрев всю нелепость окружавших Будду так называемых главных учеников — ученых индусов, логиков, — Махакашьяпа захохотал. Будда подозвал его и вручил цветок. Своим ученикам он сказал: «Все, что можно было сказать словами, я вам сказал. А то, о чем сказать нельзя, я передаю Махакашьяпе».

Сейчас, по прошествии двух с половиной тысяч лет, такие же невежественные ученые мужи и логики снова начинают размышлять: «Что же случилось?» Они снова вопрошают: «Что произошло между Буддой и Махакашьяпой? Что он ему вручил?»

Дзенские мастера обычно преподносят эту историю как притчу, коан. Они говорят своим ученикам: «Сидите молча и старайтесь понять, почему Будда выбрал Махакашьяпу, почему Махакашьяпа засмеялся, почему цветок был передан именно ему, и что имел в виду Будда, когда говорил „Все, что можно было сказать словами, я вам сказал. А то, о чем сказать нельзя, я передаю Махакашьяпе"».

Конечно же, истину нельзя передать словами, поэтому Будда доверил истину Махакашьяпе. А всё, что можно сказать об истине, является лишь красивым обманом. Получается, Будда остальным солгал, а вся истина была передана Махакашьяпе. А ведь Махакашьяпа не был самым способным учеником, совсем не был. По сути, его имя упоминается только в этой истории.

Сарипутта был великим учеником, Моггалана был великим учеником, Ананда был главным учеником — и вообще учеников было великое множество. А Махакашьяпа? Никто о нем даже не слышал. Должно быть, он вел очень скромную, незаметную жизнь, без претензий, он не был вообще никем. Но только этот никто смог засмеяться. И он насквозь видел полное невежество всех остальных учеников.

Мастера дзен наставляют своих учеников: «Размышляйте об этом, медитируйте, созерцайте и ищите ответ». И ученики идут, медитируют и находят ответы — только все эти ответы неверны. Нахождение ответа происходит через несколько лет, иногда даже через пару десятков лет.

Бывали случаи, когда ученик, медитировавший на протяжении двадцати лет, приходил снова и снова, каждый месяц, и потом каждые полгода, затем раз в год; он находил удивительную разгадку, развивал вокруг нее философию, приходил с ней к мастеру, а тот, едва увидев приближающегося ученика, говорил: «Неверно!» Хотя ученик не успевал произнести ни слова. Дело в том, что это не вопрос, на который нужно дать ответ,— ваше лицо уже показывает, что вы настроены слишком серьезно. И мастер говорит: «Неверно!»

Ученик начинал волноваться и спрашивал: «Как же так? Я ведь еще ничего не успел сказать». Тогда мастер отвечал: «Это не тот вопрос, на который обязательно отвечать словами. То, как ты пришел, как ты держишься, какое у тебя выражение лица,— всё это говорит о том, что ответа ты еще не нашел. Ты не введешь меня в заблуждение».

Так проходило двадцать лет, и в один прекрасный день ученик приходил, хихикая. И мастер восклицал: «Ты все-таки нашел ответ?!»

Вся серьезность улетучивалась. Теперь ученик понимал всю «соль»: это не было вопросом философии. Он осознавал, что все эти девятнадцать лет он следовал не за Махакашьяпой, но за Сарипуттой, Моггаланой, Анандой — этими серьезными учениками. А теперь он понимал, что всё это была шутка, и ничего больше. Будда сыграл с ними в игру. И только Будда мог так здорово всех разыграть.

А теперь вы спрашиваете меня, почему полотенце не упало на чью-то голову. У меня так много смеющихся Махакашьяп и очень мало Сарипутт, очень мало грамотных учеников и логиков. Все мои усилия направлены на то, чтобы привнести в религию смех. Я мечтаю о том, чтобы вы высмеяли свой путь к Богу. И пока вы не придете к смеху, я не признаю вас, я не приглашу вас и не приму вас.

Я бы посоветовал вам вот что: если вы собираетесь к Богу, возьмите с собой . шутку, а не молитву. Бог всегда рад людям, которые приходят к нему с хорошей шуткой. И тогда Он смеется, и в Его смехе благодать, в Его смехе — благословение.

Но в следующий раз я попрошу тех, кто задает вопросы, подписываться. Людям понравится ваше имя, и они посмеются над ним. Не разочаровывайте хотя бы присутствующих здесь — вы и так разочаровываете весь мир.

Один человек кинул рупию слепому попрошайке, тот ловко ее поймал. Человек удивился:

— Я думал, ты слепой! — На груди у нищего висела табличка: «Я слепой».

— Нет, господин, я не тот слепой попрошайка, который обычно здесь сидит. Сегодня у него выходной, и он пошел в кино. Сказать правду, я его друг и присматриваю за этим местом. И на самом деле я глухонемой.

Вот так и получается. Вы продолжаете себя обманывать. Вы выдаете себя за кого-то другого. У вас много личин — и настоящее ваше лицо уже не отличить от множества масок. Пока вы не откроете свое настоящее лицо, вам ничего не достичь. Ваша жизнь не будет иметь смысла. Вы упустите все возможности.

Эта жизнь предназначена только тем, кто реален. Ваша внешность, ваши маски — всё это нужно отбросить. Мои усилия направлены на то, чтобы продолжить сбивать с вас эти маски, чтобы под ними начало показываться ваше настоящее лицо. Вы сами будете поражены, взглянув на свое лицо, потому что ваше , истинное лицо — это лицо Самого Бога.

Маски принадлежат вам, они — ваша ложь. Обычно вы не существуете как настоящая личность, вы — вымысел, часть мифологии, а не реальность. Это прекрасное слово «мифология» происходит от латинского корня myth, а это слово происходит от санскритского корня mithya. Mithya означает фальшивка, подделка, фикция. От mithya произошло слово myth; от мифа появилась мифология.

Это вы — миф, вы — мифология. Вы просто выдумка, вы не реальны. И как такая выдумка может соприкоснуться с Богом? Выдумка способна соприкоснуться лишь с такой же выдумкой. И только реальное соприкоснется с реальностью, подобное соприкоснется с подобным. Поэтому сбросьте ваши маски, станьте открытыми.

Когда я прошу вас подписывать свои вопросы, я хочу, чтобы вы несли за них ответственность, чтобы вы принимали эти вопросы как свои собственные. И когда я высмеиваю вопрос, когда я покажу, что это смешно, вам нужно признать, что это ваш вопрос, и принять насмешки. Это не должно вас обижать. Это подобно хирургической операции! Если вы начнете кричать и не позволите мне оперировать вас, тогда заберите назад свои деньги, потому что всё происходящее уже не имеет смысла. Для чего вам тогда лежать на операционном столе?

В тот день, когда вы станете саньясинами, вы останетесь лежать на операционном столе — до тех пор, пока я полностью не отрежу вам головы.

Хотя вы слишком умны, слишком политически активны. Но помните, что политиканы, как правило,— самые невежественные люди.

Позвольте, я расскажу анекдот.

Мулла Насреддин решил, что ему нужен новый мозг, и пошел в банк мозга. Клерк показывает ему помещенный в бутылку мозг великого математика всего за 6000 рупий. «Слишком дорого», — говорит Мулла. Клерк ведет его к мозгу ядерного физика за 9000 рупий. «Это еще дороже», — отвечает Мулла. В конце концов клерк предлагает ему мозг политика за 20 000 рупий. Мулла возмущается: «Почему я должен платить такую огромную сумму за мозг какого-то политика?» Клерк объясняет: «Но, господин, ведь этим мозгом еще ни разу не пользовались».

Политики никогда не используют свой мозг. Чтобы обмануть, не нужна работа мозга. Мозг нужен для того, чтобы быть искренним. Для того чтобы вести нечестную игру, не нужен выдающийся мозг — достаточно и обыкновенного мозга, с маленьким IQ. Но чтобы быть честным, искренним, полностью открытым, нужен огромный интеллект.

Ошо,

Почему ты обращаешь больше внимания на людей Запада и почти игнорируешь индийцев? Особенно, как мне кажется, когда даешь свои саньи.

Это очень важный вопрос, и его должны понять как индийцы, так и не индийцы.

Когда ко мне приходит человек западной культуры, мне приходится идти к нему через его голову, других вариантов нет. Когда приходит индиец, самый простой путь к нему лежит через его сердце. Когда приходит индиец, он приходит за сатсангом [Сатсанг — в индийской традиции под этим понимается общение с истиной (при меч. ред.).] — всего лишь желая находиться рядом со мной. У него нет вопросов.

Те индийцы, у которых есть вопросы, никогда не придут ко мне. Я создал для них слишком много преград. Индийцы, у которых голова слишком забита мусором, не придут ко мне, и я не хочу, чтобы они приходили. Я предпринял все возможные усилия, чтобы они не пришли ко мне. Мне они не интересны.

Индийцы, которые приходят ко мне, приходят за тем, чтобы быть со мной — безмолвно. Они понимают язык безмолвия. Но когда приходит западный человек, он не знает этого языка. Он понимает только язык логики. Поэтому мне необходимо разъяснять — я должен слишком многое сказать человеку западной культуры. Вскоре я начинаю подталкивать его к безмолвию. Вскоре он тоже становится индийцем. Но это требует времени.