Форпост (Тетралогия) - Андрей Валерьев

В спину Константину Сергеевичу давно упирался нож — Мишка взял его под контроль, как только они вошли в комнату, так что кричать было бесполезно. Телок подтолкнул Кольцова в дальний от двери угол. За кроватью лежал…

— Вот бля! Тьфу!

Костя с отвращением плюнул на пол.

— Это не он. Это я сделала.

'А ведь она меня боится!'

Вид у Матушки был очень бледный. Тут снова слово взял Маляренко.

— Да неважно кто убил. В общем, трудность у нас. Ответь мне на два вопроса и можешь быть свободным. Даю слово. Отпустим. Ну как? Ответишь?

Кольцов расслабился. Он уже всё понял.

— Валяй!

— Как думаешь, ЕГО кто заменит? Илья?

— Илья.

— Вопрос второй. Ты Илью под себя подмять сможешь?

Костя сунул руки в карманы и, забив на нож в Мишкиной лапе, уселся на свободное кресло. На всю эту странную сцену выпучив глаза, изумлённо взирала Настя.

Встречный вопрос Кольцова был не бровь, а в глаз.

— А полковник?

— Нуууу, Костя… а чего ж Егор твой мне полночи про Семью пел?

— А она?

Мишка очнулся и тихо зарычал.

— А она со мной уедет. На лодке. С мотором. Которую вы так удачно и так вовремя спустили на воду. И со старой ещё комплект парусов сними, ладно?

— Ну ты и наглец!

Кольцов не грозил. Ваня не борзел. Они оба давно уже просчитали все варианты и знали, что так будет лучше.

Мифический Разрушитель. Похищение. Убийство. Бегство. В минусе — лодка. В плюсе — власть.

— Ладно. Договорились.

— А знаешь что, — Ваня придержал своей левой ладонью руку Кости, — не бери грех на душу. Оглуши дядю Вову и сунь его в трюм. Я его к себе отвезу.

Миша! — Маляренко повернулся к охраннику. — Веди ка сюда батюшку.

Кольцов посмотрел вслед ушедшему Михаилу.

— Как бы не заорал он с перепугу.

— Не заорёт. Он умный, но тщеславный. Как и ты, Костя. Не обижайся, ладно? Кстати, тебе ему ладонь сейчас целовать придётся. Не стошнит?

— Тьфу, ты! Вытерплю.

— Да! И не забудь добавить 'Владыка'.

Через десять минут в Новограде сменилась власть. И сменил её бывший пленный Иван Маляренко.

С попом прошло всё как по маслу. Отец Илия профессионально (врач как-никак!) пощупал сонную артерию отца Петра, плюнул на труп покойного секретаря и, разя изо рта смрадом, милостиво согласился принять на себя заботы о душах людей русских.

Ваня хмыкнул.

'А ведь этот уродец сейчас первоиерарх православный. На всей, блин, планете!'

Пришлось тоже поклониться.

Мало ли.

Как это всё за один час они организовали, Ваня так и не понял. Часовые на стенах все были из Кольцовских, а лишнего народу по территории не шаталось. Никакого ночного побега, который вертелся в голове у Вани, не было. Весь 'побег' прошёл прямо среди бела дня, за двадцать минут до начала обеденного перерыва. Десять ребят Кольцова в полном боевом облачении просто ВЫНЕСЛИ из Резиденции Настю и её малыша в большом закрытом ящике. Ваня внаглую ушёл сам, а на Мишу и ещё одну женщину в плаще с капюшоном, которую он почтительно вёл под руку, никто внимания не обращал и так.

Впервые, после своего пленения, Иван вышел за крепостную стену, защищавшую пещерный город.

— Ох, ни хрена ж себе!

Вид был просто потрясающим! Прямо перед ним лежало поле. Огромное. Это поле было всё расчерчено на квадратики, на которых работали сотни человек. Рабы носили на больших коромыслах воду из ручья, протекавшего прямо под стеной. И поливали, поливали, поливали. Через, примерно, километр поле резко обрывалось, а за ним…

Море. От края до края горизонта. Иван оглянулся. Позади были невысокие горы, сплошь заросшие соснами.

'Райское место'

— Куды прёшь?!

Мимо пролетел всадник и огрел кнутом водоноса, свернувшего не туда.

'Или нет. Не рай. Это что? Это была ЛОШАДЬ?!'

У этих парней были лошади!

Ваня поднажал и догнал Кольцова.

— Тебе ещё и лошадей? Облезешь! И нафига тебе паруса с моей ласточки? Не доверяешь?

— Нет. Просто нужны. А лошадей продай, а?

Борзоты этому Ване было не занимать, но Костя держал себя в руках. Он прекрасно понимал, что такой человек ЕМУ, новому ХОЗЯИНУ, пригодится. Этот тощий хмырь позволял ему убивать разом сто зайцев. Будет на кого направить гнев людей. Илья убедит всех, что это тот самый… блин… Разрушитель…

Костя хохотнул. Ну что за дебилизм! Объяснить, почему большинство людей здесь, приняли бред этой девчонки за откровение, могло, пожалуй, лишь отчаянное положение в котором они оказались и её открытие этого города.

… Разрушитель их не оставит в покое. А там… там видно будет. В конце концов, два автомата, которые ему пообещал привезти Иван — это два автомата. Торговля опять-таки… а лодки… лодки ещё построим. Не беда. Деньги и власть лучше, чем просто власть.

— Егор.

— Да, дядь Кость.

Первый помощник живенько прискакал на костылях.

— Самогон готов?

— Триста литров. Завтра будет триста пятьдесят.

— И распорядись насчёт кабанчиков. Надо будет, как следует… убиенных помянуть.

Два десятка бойцов из Семьи, во главе с самим отцом, стояли и смотрели, как от причала отчаливает новенькая лодочка. Двигатель ещё не успел как следует раскрутиться и скорость была невелика. Позади осталась ругань экипажа 'Ласточки', с которой по приказу Бати в темпе ободрали паруса и весь такелаж, суета с погрузкой вещей и продовольствия на борт моторки и переправка туда же замотанной тушки полковника.

Чужих здесь не было. Были только свои.

— Дядь Кость, поехали, а? А то сейчас там хватятся…

— Погоди, Егорша. — Кольцов спешился и быстрым шагом вернулся на пирс.

— Иван!

Кричать приходилось, сложив ладони рупором — кораблик отошёл от берега метров на тридцать и шум прибоя здорово мешал.

— Ивааан!

На корме показались две фигуры. Иван и Настя.

— Ивааан! А ты, на самом-то деле, КТО?

В ответ громко и зло расхохоталась Настя.

— Ты не понял? Он РАЗРУШИТЕЛЬ! И тьма идёт за ним! Прощай, Кольцов!

Костя одервенел. Потом натужно хохотнул и повернулся к своим бойцам.

— Это шутит она, пацаны. Поехали.

Кольцову очень хотелось в туалет.

Глава 9

Домой!

— Two tickets to Dublin!

— Куда, блин?

— To Dublin!

Они ушли! Они и вправду — ушли! Иван не верил своим глазам — два десятка всадников действительно повернули своих лошадей и, поднимая столб пыли, помчались вверх, по дороге ведущей к городу. Если бы Ваня не держался за штурвальчик — он бы свалился. Как подкошенный. Ноги отказывались его держать. Зато душа пела.