Дверь. Альбом - Мэри Робертс Райнхарт

Все это кажется невероятным на фоне того, что произошло позже, и я уже говорила, что это не любовная история. Но все так и есть. Именно так он сделал мне предложение, хотя сейчас утверждает, что все было совершенно прилично и что в ответ на его предложение я опустила глаза и скромно ответила «да».

А произошло это на следующий день в больнице на Либерти-авеню. Подходящее место, правда? В палате рядом Джон Тэлбот, будучи в полусознательном состоянии, словоохотливо давал показания, которые полиция записывала на диктофон и запись которых дублировалась стенографом, сидевшим за ширмой.

Первым звеном в событиях того вечера был мой рассказ Герберту о том, что два человека приходили за альбомом. Это произвело на него эффект удара током. Герберт попросил меня повторить наши разговоры как можно подробнее. Он был возбужден как мальчишка, когда я закончила рассказ.

— Мы уже близки к концу, Лу! — воскликнул он радостно. — И слава Богу, что есть такие девушки, как вы, которые не болтают лишнего. Однако сейчас вы должны сказать все, что знаете. — Он посмотрел на часы. — Послушайте, дайте мне минут тридцать. Через полчаса я вернусь, и тогда вы должны будете кое-куда позвонить по телефону. Сможете задержать здесь свою маму на полчаса?

Я решила, что смогу, и он уехал как всегда со скоростью ракеты. К счастью, к тому времени гроза была уже совсем близко, а мама боится молнии. Я нашла ее на втором этаже, собравшейся ехать, но несколько испуганной. Провозившись с упаковкой своих вещей еще минут тридцать, я спустилась вниз с сумкой.

В тот вечер дом был совершенно пустым, и я чувствовала себя несколько странно. Не помню случая, чтобы в доме совсем не было прислуги. Ветер, усилившийся перед дождем, удивительно странно завывал, когда я спустился в холл в ожидании Герберта. Я вздрогнула, услышав шум его машины, и впустила его в дом.

— Все в порядке, — сказал он тихо и протянул мне завернутый в бумагу и завязанный шпагатом альбом. — Теперь я снова уйду, но сначала вам следует кое-куда позвонить. А пока вы будете звонить, я открою кухонную дверь, хорошо? Хочу войти в дом, когда вы уедете.

Я согласилась, хотя и была несколько удивлена. Мне нужно было, как оказалось, позвонить Джорджу Тэлботу и Маргарет Ланкастер и сказать им, что я всетаки нашла альбом в комнате, где делала уроки. Я должна была также сказать им, что мы уезжаем и я отдам альбом только завтра.

— Начинайте звонить, — сказал Херберт, — когда такси уже будет здесь. — Он быстро поцеловал меня и убежал. На этот раз он вел машину не на такой большой скорости, как раньше.

Я сделала все, как он мне сказал, отнесла альбом в комнату на третий этаж и, пока мама собирала свои последние вещи, стала звонить по телефону. Она услышала кое-что из моего разговора и была недовольна.

— Луиза, — сказала она обиженно, — почему ты не сказала об этом мне? Я бы сама отнесла альбом Маргарет. Такси могло бы остановиться у дома Ланкастеров.

Я стала возражать ей, сославшись, в частности, на приближающийся шторм, и мне удалось посадить ее в такси без альбома. Она все еще чувствовала себя обиженной и очень волновалась, открывала сумки, проверяя, не забыла ли чего.

Поездка была не из приятных. Дождь полил как из ведра, и мама потребовала, чтобы мы поехали по переулкам, где не было троллейбусных проводов. Ко всему прочему, дворники на лобовом стекле машины испортились, и мы ехали черепашьим шагом.

Вдруг, когда мы уже почти подъехали к дому моей тетушки, мама вспомнила, что вынула портрет моего отца из чемодана и забыла положить его обратно!

Она потребовала, чтобы мы немедленно вернулись. С большим трудом мне удалось уговорить ее, чтобы она все же поехала к тете, а я на другом такси вернулась за портретом. Она дала мне свой ключ от парадной двери — у меня никогда не было своего ключа.

— Портрет на кровати. Пусть таксист войдет вместе с тобой в дом. Так будет спокойнее. Поедешь на этой машине.

Я посмотрела на таксиста и решила, что никогда этого не сделаю. Тут я должна извиниться перед ним. Он мне очень помог в ту ночь. Но я знала, что в доме должен быть Герберт, чего не знала мама, и нужно сказать, что я даже обрадовалась поездке за портретом.

Однако вид темных окон дома, заливаемого дождем, несколько обескуражил меня. Таксист сидел, не двигаясь. Он протянул руку назад и открыл мне дверь. В остальном вел себя так, как будто меня не существовало. Вода стекала с крыши машины и с крыльца. Я едва успела подняться на крыльцо, как где-то рядом вспыхнула молния.

Я вошла в дом и щелкнула выключателем. К моему ужасу, свет отключили. Ничто не указывало на то, что Герберт в доме. Я ощупью добралась до библиотеки и нашла коробок спичек. Когда зажгла спичку, я несколько осмелела, прошла в столовую, где стояла свеча, и зажгла ее. Герберта нигде не было видно, и я тихонечко позвала его. Мне никто не ответил. Я стала волноваться. Вдруг ветром раскрыло кухонную дверь, свеча погасла, и не успела я сделать нескольких шагов, как оказалась в объятьях мужчины, который держал меня двумя руками за талию, как вазу.

— Черт возьми! — воскликнул он. Это был Джордж Тэлбот.

Думаю, он убил бы меня, но в это время в холле загорелся свет. Он отпустил меня, уставившись мне в лицо.

— Извини, Лу, — сказал он хриплым голосом. — Я думал… Послушай, Лу. Что происходит сегодня ночью в вашем доме? Уходи отсюда. Это я тебе говорю! О черт, свет опять погас!

Я все же успела заметить, что в руках у него клюшка для игры в гольф, и поэтому несколько успокоилась.

— Послушай, Джордж, здесь где-то находится Герберт Дин, и мы должны его найти. Если в доме есть кто-то еще и этот кто-то опасен, мне следует позвать сюда водителя такси. Он нам поможет.

В это время где-то наверху один за другим прозвучали четыре выстрела. Я услышала, как в темноте застонал Джордж, затем выбежал из комнаты и побежал по центральной лестнице. Я же бросилась в коридор к парадной двери. В это время сверкнула молния, и я увидела в дверях водителя такси. Потом опять стало темно, и из этой темноты кто-то набросился на меня