История Руси - Кожинов Вадим Валерьянович

Я обратился к этому примеру ради его сугубой наглядности. Перейдем теперь к гораздо более сложной проблеме общения людей, имея в виду не чисто личное, "частное" общение, но обладающее так или иначе историческим значением, способное повлиять в конечном счете на судьбу страны.

Сейчас такое общение, в сущности, немыслимо без участия "средств массовой информации" или хотя бы усилительной техники (без которой современный "идеолог" не в состоянии воздействовать на собрание из всего нескольких сот человек). И даже нелегко понять, каким образом было возможно сколько-нибудь широкое общение духовных вождей и народа в те времена, когда никаких СМИ не имелось.

Горячие апологеты прогресса утверждают, что широкое общение людей вплоть до общения их с целым миром! - только и стало реальностью в наш замечательный технический век, а ранее люди были замкнуты в узких границах, довольствуясь крайне скудной "информацией", не выводящей их за пределы их тесного мирка.

Но, во-первых, дело обстоит не совсем так даже и с чисто "количественной" точки зрения. Обратимся, например, к такому имеющему исключительно важное значение в русской культуре явлению, как песня. Ныне та или иная песня становится широким - в пределе всеобщим - достоянием посредством телевидения, радио, на худой конец, многотиражных грамм- и магнитофонных записей. Однако хорошо известно, что вызывавшие живой отклик в душе народа песни легко распространялись по всей Руси-России и тогда, когда никаких вышеуказанных технических достижений не было и в помине,распространялись благодаря прямому, непосредственному общению людей.

И в связи с этим снова встает проблема (по сути дела, глубоко прискорбная...) двойственности прогресса: все его приобретения оборачиваются не менее существенными утратами. И действительное общение людей в наш технический век не только не расширилось (как бездумно заявляют "прогрессистские" идеологи), но, напротив, стремительно сокращается. Реальное, живое общение людей все в большей мере заменяется, вытесняется потреблением "продуктов информационной индустрии", которые по своей человеческой и народной ценности не идут ни в какое сравнение с плодами подлинного общения людей (уместно напомнить о предложенном выше сопоставлении родниковой воды и хлорированной жидкости из водопроводного крана).

Типичный "современный" человек реально общается с очень малым кругом своих ближайших родственников, еще меньшим числом сохранившихся с юных лет друзей, очень немногих сослуживцев (и то только до достижения пенсионного возраста), и нескольких соседей по лестничной площадке (хотя нередко и это не имеет места).

Между тем в давние времена человек, во-первых, обладал громадными родственными (и "свойственными") связями (вплоть до самых дальних степеней родства), находился в постоянном общении со всеми жителями своей деревни или городского "околотка" (тем более своего церковного прихода), и даже многими жителями окрестных селений и соседних городских урочищ,- притом дело шло о полнокровном, истинном человеческом общении.

И любая "информация", полученная каким-нибудь образом одним человеком, быстро становилась достоянием его селения, окрестных селений и распространялась - как круги от всплеска на водной поверхности практически безгранично. Да, о той же Куликовской победе не сообщалось ни с телеэкрана, ни из радиорепродуктора, ни в газетах, но вот выразительнейший факт: в селах далекого Архангельского края передавали из уст в уста сказку (см. знаменитое собрание сказок А. Н. Афанасьева, № 317), воспевающую подвиги "русского посла" к Мамаю "Захарья Тютрина" (Тютчева)...

* * *

Мое, быть может, несколько затянувшееся "отступление" все же, полагаю, необходимо; оно призвано, в частности, показать, что предпринятые некоторыми историками попытки "умалить" роль преподобного Сергия Радонежского в судьбе Руси,- попытки, которые, как уже говорилось, были продиктованы чисто современными представлениями о том, каким образом может "идеолог" воздействовать на широкий круг людей и, в конечном счете, на целый народ,- едва ли сколько-нибудь серьезны.

На первых страницах этой книги были приведены слова В. И. Вернадского о том, что заново "открытое" в конце XIX - начале XX века, в своих уцелевших образцах, "огромное" (как он определил), "художественное творчество" XIII и последующих столетий "могло возникнуть и существовать только при том условии, что оно было связано в течение поколений глубочайшими нитями со всей жизнью нашего народа, с его высокими настроениями и исканиями правды".

Средоточиями этого творчества и были, вполне понятно, монастыри, где и совершалась деятельность зодчих, "иконников" (слово, дошедшее из XV века), книгописцев и т. д., но, как уже сказано, монастыри создавались тогда даже в самых дальних окраинах страны, куда приходили для своего подвига из Москвы и ее окрестностей - прежде всего из Троицкой обители - люди высшего духовного уровня и необычайной энергии.

XIV-XV века - это, как давно уяснено, время расцвета святости; именно в эту пору родился образ-понятие "Святая Русь". Простой перечень тогдашних творцов высокого и труднейшего подвига, причисленных - кто раньше, кто позже,- к лику святых, занял бы несколько страниц.

В сущности, каждый из них видел своего прямого наставника или вдохновителя в величайшем русском святом - богоносном Сергии Радонежском. Это и его непосредственные ученики и сподвижники (действовавшие в эпоху Куликовской победы),- такие как Кирилл Белозерский, Дмитрий Прилуцкий (он создал достославный монастырь вблизи Вологды), Павел Обнорский (обитель на реке Обноре в округе Костромы), Савва Звенигородский, Ферапонт Белозерский, Авраамий Чухломский, Сергий Нуромский и многие другие. Это и более поздние подвижники - Зосима и Савватий Соловецкие, Пафнутий Боровский, Дионисий Глушицкий, Александр Ошевенский и т. д.

Далее, в конце XV - начале XVI веков в качестве духовных вождей Руси выступают Иосиф Волоцкий и Нил Сорский, но их деятельность совершается уже в новой, глубоко драматической ситуации.

Стремительное - как бы даже неправдоподобное, "чудесное" - возвышение Москвы, которая к рубежу XIII-XIV веков была еще, в сущности, "рядовым" городом (правда, "посажение" в нее в 1280-х годах сына самого Александра Невского, Даниила - пусть и младшего - имело великое "потенциальное" значение), связано, несомненно, с тем, что этот пока еще не имевший высокой славы город привлек к себе свв. митрополитов Петра и, затем, Феогноста (1328-1353). Еще большее значение имела деятельность следующего пребывавшего в Москве (хотя он все еще звался "Киевским"!) митрополита св. Алексия (1354-1378) - одного из величайших глав русской Церкви за всю ее историю. Он был теснейшим образом связан с преп. Сергием Радонежским и даже, как известно, упрашивал его сменить себя на митрополичьем служении, но троицкий игумен был предназначен для своей - неоценимой - миссии.