покрытии крыши я увидел слишком поздно. Выронив бинокль из рук, я метнулся к двери, и залетел в комнату к пацану одновременно с вашим выстрелом…- Анисим устало потёр пальцами глаза.- Бронебойные патроны – страшная вещь. При всей своей невосприимчивости ко всяким мерзостям, ту квартиру я покидал с закрытыми глазами, двигаясь по стенке на ощупь. Выбравшись на лестницу, я отдал только один приказ - во что бы то ни стало схватить вас живыми… или мёртвыми – как карта ляжет. В принципе, только этим я и могу объяснить поведение Андрея. Получив добро на такой исход, он отправился лично на крышу драмтеатра… Молчи!- рявкнул на меня Анисим,- И не смей ничего говорить! Я до последнего надеялся, что этот раздолбай выронил рацию, но после череды взрывов на аллее, понял, что это конец! Собрав все оставшиеся силы, отдал приказ атаковать Городской дом и смести его с лица земли. Через несколько минут мне доложили, что кучка людей засела в здании поликлиники моряков и пытается держать там оборону. Перераспределив силы, я выпустил свежую кровь, которая должна была привести всех, кого удастся вытащить живыми из этого здания. Но, к великому сожалению, получил только новость о предательстве этих тюремных крыс! Пришлось собрать остатки сил, идти за Ренатом в Госпиталь и возвращаться обратно. Дабы избежать шальной пули, мы вывесили белый флаг, я собрал тех, кто контролировал отряды и направился к вам… - Я знаю. Мы с Бесдуховым стояли на крыше, глядя, как ты, словно Александр Македонский, идёшь к входу в убежище. Дальше можешь тоже не рассказывать. Если ты не забыл, совещание проходило при мне… Услышав мои слова, Анисим с потухшим взглядом упал на стул. На какой-то миг мне стало его так жалко, что захотелось даже извиниться, но тот, словно ожив, злобно сверкнул глазами, встал из-за стола и направился в мою сторону. Похоже, нужно было промолчать, ведь сдержался же, когда про племяша слушал, а тут выдал… Чему удивляться?! Получается, что мы с Бородой, сами того не желая, всё это время утирали ему нос, а что может быть лучше неудачи врага? Обстановку разрядил вовремя появившийся в зале столовой Артём. - Анисим… - Чего тебе?!- дед вылил всю злобу на ни в чем неповинного вояку, оказавшегося не вовремя и не к месту.- Вы нашли динамит?! - Боюсь, что нет,- лейтенант и бровью не повёл на выпад.- Во-первых, динамит – прошлый век, во-вторых, я не помню, когда последний раз слышал взрывы в карьере. Чем у вас пахнет таким приятным? - Чаи гоняем,- я, улыбаясь, выглянул из-за спины деда,- вспоминаем дела давно минувших дней, преданья старины глубокой… - Заткнулся бы ты, Кирюша, от греха,- Анисим повернулся, сверкнув такой ненавистью, что слова застряли комом в горле.- Так, ладно, надо выдохнуть и придумать что-нибудь другое… Артём, скажи, пусть печурку растопят, и воды ещё поставят. И дров пусть не жалеют, чтоб быстрее закипела. - Дров?! Я думал, вы газом пользуетесь, тут же на заводе склад баллонов с пропаном был, жги-не хочу, - язва полилась из меня рекой.- Я забыл, что вы староверы, блага цивилизации вам ни к чему. Это правильно, что от газа отказались. Он взрывоопасен… Только договорив последнее слово, я понял, какую непростительную глупость ляпнул. Язык мой – враг мой. Откусить бы тебя, да сделанного не вернёшь. Может, пронесёт… - А я действительно тебя недооценивал.- Анисим повернулся с лучезарной улыбкой на лице.- Ты у меня просто чудо. Артём, будь столь любезен, возьми своих людей, и прочешите завод. Что искать, я думаю, ты слышал.
*** - Так и будешь молчать? - я пристально посмотрел на Анисима, прихлебывающего с довольным видом чай. - Я слышал, в Центре инсценировали твой побег. Зачем, если не секрет? - Вот только не говори, что тебе действительно интересно… То, что я тебе рассказал до этого, было так, время скоротать. Теперь уж недолго осталось. - Главное, с таким упоением про провал свой поведал, а теперь сидишь полный триумфа и молчишь. Как-то странно, не находишь? Ты же победил в итоге - до «Пролетария» добрался, заполучил нас всех, как и хотел… - Черт возьми, а ведь ты прав, - Анисим отставил кружку в сторону и посмотрел на меня.- В тебя когда-нибудь стреляли? Ощущения — не передать словами! Несмотря на бронежилет, больно до такой степени, что хочется вырвать это место из себя. самое неприятное начинается потом — ноющая непрекращающаяся боль… - Я страдаю мигренью на смену ветра,- вставил я.- Когда начинается норд-ост – хоть на стену лезь. - Типа того,- кивнул дед.- Только от твоей мигрени можно спастись таблетками, но что делать, когда ты связан по рукам и ногам, а возле тебя стоят трое вооружённых людей? Знаешь, сколько раз меня посещали шальные мысли сделать глупость, чтобы охрана пристрелила меня, прекратив мои мучения? Я благодарил небеса, когда получалось заснуть, а потом опять сходил с ума. Перед тем, как меня перевели в карцер, медсестра медблока дала мне обезболивающее. Таблетка была, как нектар – каждую секунду боль становилась все слабее, а когда сошла на «нет», я готов был орать от радости. Время в одиночестве и замкнутом пространстве тянется бесконечно – о том, какая идёт часть суток можно догадаться только по нескольким выключаемым лампам и подаваемой еде. Сутки прошли в неведении, а на вторые возле камеры появился Иваныч. Он сказал, что вы с Русланом сгинули по дороге на ВРЗ, и лично он немало постарался, чтобы дело приняло именно такой оборот. Благая весть, знаешь ли, после всего, что произошло. Я провел вечер и уснул в замечательном настроении. Утро началось со скрипа рельсов от тормозившего по нему транспорта, следом раздался приказной тон нашего дорогого мэра, и всё стихло. Тишина продолжалась недолго — мэр опять раздавал указания охране отправиться с ним на инспекцию тоннеля и, судя по отдаляющемуся звуку мотора, они укатили в сторону парка. Не прошло и двух минут, как послышались шаги и к двери моей камеры подошёл Иваныч. К сожалению, поговорить нам не удалось — всю платформу заполнила толпа людей. Им объяснили, что придётся идти пешком до следующего убежища. Толпа, впрочем, не особо возмущалась и быстро исчезла в глубине тоннеля. Едва стихли удаляющиеся голоса, перед дверью снова возник Иваныч. Быстро разъяснив, откуда взялись ушедшие в сторону Центра люди, он перешёл к сути дела – все, кто принимал участие в
