Исход (Том 2) - Стивен Кинг

Флегг отвернулся от них и встал лицом к зрителям. Он окинул толпу взглядом, но никто не смотрел ему в глаза.

— Ллойд, — спокойно окликнул он, и Ллойд, выглядевший бледным, испуганным и больным, передал ему лист, свернутый наподобие древнего папируса.

Темный человек развернул свиток, поднял вверх и начал читать. Голос его был глубокий и звучный, удовлетворенный, он звучал в тишине, как серебряный колокольчик.

— Это законопроект, под которым я, Ренделл Флегг, ставлю свою подпись тридцатого сентября тысяча девятьсот девяностого года, известного теперь как Год Первый после эпидемии.

— Твое имя не Флегг! — крикнул Ральф. Шок и шепот в толпе. — Почему ты не откроешь им свое подлинное имя?

Флегг никак не отреагировал.

— Сим объявляю, что эти люди, Лоусон Андервуд и Ральф Брентнер, являются шпионами и прибыли сюда, в Лас-Вегас, не с благими намерениями, прибыли тайком, под покровом темноты…

— Здорово, — сказал Ларри, — но только мы пришли сюда по шоссе № 70, и в то время солнце сияло очень ярко. — Ларри почти кричал. — Они схватили нас в полдень на дороге, так как же насчет прибытия тайком, под покровом темноты?

Флегг спокойно ждал окончания этой тирады, как будто чувствовал, что Ларри и Ральф имеют право сказать слово в свою защиту… но вряд ли это что-то изменит.

Он продолжал:

— Заявляю, что пославшие этих людей ответственны за взрыв вертолетов в Индиан-Спрингс, а также виновны в смерти Карла Хо, Билла Джеймисона и Клиффа Бенсона. Они виновны в убийстве.

Ларри встретился взглядом с человеком, стоявшим в первом ряду. Ларри не знал его, но это был Стэн Бейли, координатор Индиан-Спрингс. Мужчина явно был ошеломлен, он пробормотал что-то вроде: «Мусорщик».

— Знайте, эти люди заслали к нам и других шпионов, которые были убиты. Сим выносится приговор, что эти двое должны быть наказаны надлежащим образом. Их разорвут на части. Обязанностью каждого из вас является быть свидетелем этого наказания, чтобы вы могли помнить об этом и рассказать другим об увиденном сегодня.

Флегг улыбнулся, но в его улыбке было не больше тепла и человечности, чем в оскале акулы.

— Те, кто пришел с детьми, могут не присутствовать. — Флегг повернулся к заведенным машинам, посылающим в утреннее небо клубы выхлопных газов. А в это время в первых рядах возникло смятение. Какой-то мужчина пробивался вперед. По виду здоровяк, он был бледен, как и его поварской колпак. Темный человек сунул свиток Ллойду, и руки Ллойда дернулись назад, когда Уитни Хоган вышел на площадку.

— Эй, люди! — крикнул Хоган.

Смущенный шепоток пробежал по толпе. Уитни трясло, как будто у него была пляска святого Витта. Голова его дернулась в сторону темного человека, а затем назад. Флегг со свирепой улыбкой наблюдал за Уитни. Доган направился было к повару, но Флегг взглядом остановил его.

— Это не так! — закричал Уитни. — И все вы знаете об этом!

В толпе повисла мертвая тишина. Должно быть, все присутствующие здесь превратились в надгробные плиты.

Горло Уитни конвульсивно сжалось. Он судорожно глотнул.

— Когда-то все мы были американцами! — Наконец Уитни обрел голос. — Но американцы так не поступают. Я никогда не был значительным человеком, я простой повар, но такое поведение недостойно американца. Как можете вы слушать этого взбесившегося убийцу в стоптанных ботинках…

Вздох ужаса взлетел над толпой. Ларри и Ральф обменялись удивленными взглядами.

— Вот кто он такой! — настаивал Уитни. Пот, словно слезы, катился по его лицу. — Значит, вы хотите увидеть, как этих двоих разорвут на части прямо у вас на глазах? Вы думаете, что именно так нужно начинать новую жизнь? Вы считаете, что подобное зверство можно чем-нибудь оправдать? Знайте, всю оставшуюся жизнь вас будут преследовать по ночам кошмары!

Толпа выразила свое согласие бормотанием.

— Мы должны остановить это, — сказал Уитни. — Знаете ли вы это? Нам нужно время, чтобы обдумать, что… что…

— Уитни! — Этого голоса, гладкого, как шелк, не громче шепота, было достаточно, чтобы теряющий силу голос повара затих абсолютно. Уитни повернулся к Флеггу. Теперь пот уже ручьями стекал по его лицу.

— Уитни, тебе бы лучше помолчать. — Голос Флегга был мягким, но слышали его все. — Я позволю тебе уйти… зачем ты мне нужен?

Губы Уитни зашевелились, но с них не сорвалось ни единого звука.

— Иди сюда, Уитни.

— Нет, — прошептал тот, но никто, кроме Ллойда, Ральфа, Ларри и, возможно, Барри Догана, не услышал его. Ноги Уитни двигались, как будто не были в согласии с тем, что произносили его губы. Его черные туфли шуршали по траве, он приближался к Флеггу, словно привидение.

Теперь толпа представляла собой скопище открытых ртов и выпученных глаз.

— Я знаю о твоих планах, — сказал темный человек. — Я знаю обо всем, что вы собираетесь делать, даже раньше вас самих. И я позволил бы тебе уйти, пока не был бы готов вернуть тебя. Через год, а может, и через десять лет. Но теперь все это осталось позади, Уитни. Поверь мне.

Уитни снова обрел голос, его слова превратились в пронзительный крик:

— Ты вовсе и не человек! Ты… ты дьявол!

Флегг вытянул указательный палец левой руки так, что тот почти коснулся подбородка Уитни Хогана.

— Да, ты прав. — Это было сказано так тихо, что голос Флегга услышали только Ллойд и Ларри Андервуд. — Именно так.

Голубой огненный шар, не больше шарика от пинг-понга, который постоянно подбрасывал Лео, отделился от пальца Флегга.

Осенний ветер пролетел над наблюдающими эту сцену.

Уитни вскрикнул — но не пошевелился. Шар светился на его подбородке. Внезапно разнесся приторный запах горящей плоти. Шар прошелся по лицу, запаивая губы, закрывая крик за выпученными глазами Уитни. Он пробежался по щеке, оставляя после себя обугленный след.

Закрыл его глаза.

Шар застыл надо лбом, и тут Ларри услышал голос Ральфа, повторяющего одну и ту же фразу, и Ларри присоединился к Ральфу, превращая фразу в литанию:

— Я не боюсь дьявола… я не боюсь дьявола… я не боюсь дьявола…

Огненный шар поднялся надо лбом Уитни, разнося запах горящих волос. Он покатился по голове, оставляя после себя лысую полосу. Уитни качнулся, а затем упал лицом вниз.

Толпа выдохнула: «А-а-а-х-х-х». Именно такой звук издавали люди Четвертого июля, когда фейерверк был особенно красив. Шар голубого огня завис в воздухе, увеличившись в размерах, на него теперь невозможно было смотреть, не прищуривая глаза. Темный человек указал на него, и шар двинулся к толпе. Стоящие в первых рядах — бледная, как сама смерть, Дженни Энгстром тоже находилась в их числе — отшатнулись назад.