Повелители Небес - Энгус Уэллс

Я кивнул в знак согласия, а седовласый Властитель обратился к Урту.

— Могу я сесть на Катанрию?

Измененный (которому, кстати, все время было не по себе в этом собрании) выглядел пораженным.

— Вы спрашиваете моего разрешения? — произнес он.

Беллек кивнул и совершенно серьезно ответил:

— Теперь, друг мой, она твоя. Я могу лететь на ней, только если позволишь мне.

Урт насупился и сказал:

— Конечно.

Я думал, что мой друг тоже бы с радостью ушел с Беллеком, но Измененный не шелохнулся, а старик, поклонившись ему, двинулся к выходу. Что-то странное просквозило в лице Властителя, но что именно, я сказать не мог.

Рвиан окликнула его:

— Поосторожнее выбирайте охотничьи угодья, Беллек, ладно?

Старик рассмеялся и ответил:

— Конечно, милая. Я не хочу разрушить то, чего вы достигли с таким трудом. Только не сейчас.

Смех его точно повис в душном воздухе зала, но времени размышлять над этими словами у меня не было. Тэрл задал весьма уместный вопрос.

Я бросил короткий взгляд на Тездала, молчаливого и задумчивого, и сказал:

— Когда мы, Дары, впервые ступили на земли Келламбека, то убили живших там Анов, а оставшихся превратили в рабов. Мы поступили жестоко и несправедливо.

Тэрл кивнул.

— Заглядывая в прошлое, мы не можем не признать этого, но разве мы ответственны за грехи наших отцов?

— Да, если не исправим их, — ответил я.

Тэрл вторично кивнул и произнес:

— И что же вы… предлагаете?

— Мы лишили Анов родины, и это послужило причиной начала Нашествий, — сказал я. — Если мы не предложим им возмещения их потери, Нашествия будут продолжаться.

Один из сидевших за столом дигнитариев сказал:

— С такими союзниками, как ваши драконы, мы можем разгромить Повелителей Небес.

В говорившем я по одежде опознал мардбрехтца.

Тездал напрягся, ладонь Рвиан упала на запястье сжавшей эфес меча руки Хо-раби.

— С нашими драконами мы в состоянии сровнять с землей весь Дарбек, — поспешил сказать я. — Но мы хотим совсем другого — мира, прекращения Нашествий, окончания войны.

Не дав мардбрехтцу возразить, Тэрл поднял руку.

— Под таким решением я с удовольствием поставлю свою печать, — сказал юноша, демонстрируя сообразительность. — Разве это не станет нам всем замечательным памятником, господа? Только подумайте! Мы с вами миротворцы, победители Повелителей Небес… — Он осекся и виновато улыбнулся Тездалу. — Положившие конец Великому Нашествию, всем вообще Нашествиям. Школа Давиота навсегда прославит наши имена, которые будут веками жить в легендах Сказителей.

Я улыбнулся. Я не мог с уверенностью сказать, солнце светило слишком ярко, но мне показалось, что Великий Властелин подмигнул мне. Он спросил:

— Так скажите же мне, как нам достигнуть этого мира?

— Вернуть Повелителям Небес их родину, — ответил я.

Я не ждал ничего, кроме вспышки всеобщей ярости, так и случилось.

Тут Тэрл поразил меня вторично. Он с такой силой стукнул своей чашей по столу, что она погнулась, а ни в чем не повинный камешек вылетел из узора на золоте кубка. Вино обрызгало рукав Великого Властелина. В наступившей тишине он произнес:

— Мы должны выслушать Давиота. Сидите, пожалуйста, спокойно, или, может быть, вы предпочитаете излагать свои возражения драконам?

Тэрл произнес эти слова мягким, совсем не ораторским голосом, но в речи его прозвучала властность, которая заставила собравшихся умолкнуть.

Пробормотав слова благодарности, я сказал:

— Кровь льется уже столько лет, что никто из присутствующих здесь не смог бы подсчитать число погибших. Первой пролилась кровь Анов, когда мы, Дары, пришли на их землю. Уже потом кровь наших отцов окропила эту землю в войне с Повелителями Небес. И правда и неправда остается в прошлом, каким станет будущее — решать нам. Будем ли мы упорствовать в ошибках древности? Или попытаемся исправить их? Я полагаю, что существует лишь один способ достижения нашей цели: или мы воспользуемся им, или Нашествия будут непрестанно продолжаться.

Все тот же нобль из Джаретовых мардбрехтцев опять повторил:

— Если исключить возможность разбить Анов с помощью драконов. Так поступил бы любой достойный Дар.

Слово взяла Рвиан, в простых словах излагая то, что уже не раз приходило мне на ум и (как я думаю) страшило меня.

— Мы уже не Дары в полном смысле слова, ни я, ни Давиот. Как Урт уже больше не слуга-Измененный, беглец, избравший путь на север через Сламмеркин. И Тездал уже не Повелитель Небес. Мы Властители драконов, мы не такие, как вы. Мы иные, мы смотрим на мир глазами драконов, а это не глаза Истинных, Измененных или Повелителей Небес. И как мы — иные, так и мир, который мы построим, станет иным! И вы не помешаете нам! Не сможете!

Рвиан не приняла ванны, не сменила своей грязной одежды, она лишь немного пригладила пятерней волосы, и только-то. Щеки ее покрывала грязь, кровь темными пятнами засохла на одежде. Кожа побледнела за время длительной зимы в холодном Тартаре, ее слепые глаза сияли как изумруды возле огня, но огонь этот шел изнутри. Я еще сильнее любил ее за эту пламенность во взоре. Тэрл смотрел на Рвиан с благоговейным изумлением. И это казалось мне естественным, потому что она была величественна, бесподобна. Что удивило меня, так это выражение лица Тездала, которое я, пожалуй, мог бы определить одним словом «преклонение».

Кто-то произнес:

— Вы хотите запугать нас, дамочка?

И Рвиан, улыбнувшись точно посланник Бледной Подруги, лишь один раз наклонила голову в простом жесте, не требовавшем словесного подтверждения для того, чтобы его смысл стал понятен.

— Это уже чересчур, — сказал кто-то.

Я подумал, что мы, пожалуй, слишком далеко зашли. Тропинка к взаимопониманию была слишком узка, чтобы засорять ее сорняками злобного несогласия, следовало, напротив, с корнем вырвать их с самого начала.

— Чересчур? — спросил я, указывая на окна. — А жара не чересчур? Кладовые Кербрина полны зерна? Или, может быть, в Дюрбрехте все в этом смысле в порядке? Большой урожай удастся собрать нынче в Дарбеке крестьянам? И воды, наверное, будет — хоть залейся? Источники не пересыхают, и скот не мрет в полях? Народ сыт и благоденствует? Послушайте, я сын рыбака…

— Меня это не удивляет, — раздался чей-то голос.

Однако я пропустил мимо ушей столь дешевую остроту и продолжал:

— И совсем не так давно я был дома. Уловы снизились, а каковы они будут в этом году? Дарбек будет процветать или, может быть, страдать от голода и засухи?