Гоголь - Борис Соколов

«НОС»,

повесть. Опубликована: Современник, т. 3. СПб., 1836. Работа над Н. была начата в 1833 г. и завершена в первые месяцы 1836 г. Первоначальная редакция повести была послана Гоголем 11 февраля 1835 г. в журнал «Московский наблюдатель», но редакция журнала отказалась от публикации повести. В «Современнике» Н. был снабжен примечанием Пушкина: «Н. В. Гоголь долго не соглашался на напечатание этой шутки; но мы нашли в ней так много неожиданного, фантастического, веселого, оригинального, что уговорили его позволить нам поделиться с публикою удовольствием, которое доставила нам его рукопись».

В первоначальной редакции повести, сохранившейся в архиве редактора «Московского наблюдателя» М. П. Погодина, все происшествие объяснялось как сон майора Ковалева: «Впрочем, все это, что ни описано здесь, виделось майору во сне». В журнальном тексте мотивировка усложнилась и вылилась в ироническое послесловие, написанное в стиле Рудого Панька: «После этого как-то странно и совершенно неизъяснимым образом случилось, что у майора Ковалева опять показался на своем месте нос. Это случилось уже в начале мая, не помню 5 или 6 числа (в ранней редакции начало действия повести было точно датировано 25 марта 1832 г., в окончательном тексте указание года исчезло. — Б. С.). Майор Ковалев, проснувшись поутру, взял зеркало и увидел, что нос сидел уже где следует, между двумя щеками. В изумлении он выронил зеркало на пол и все щупал пальцами, действительно ли это был нос. Но уверившись, что это был точно не кто другой, как он самый, он соскочил с кровати в одной рубашке и начал плясать по всей комнате какой-то танец, составленный из мазурки, кадрили и трепака. Потом приказал дать себе одеться, умылся, выбрил бороду, которая уже отросла было, так что могла вместо щетки чистить платье, — и чрез несколько минут видели уже коллежского асессора на Невском проспекте, весело поглядывавшего на всех; а многие даже приметили его покупавшего в Гостином дворе узенькую орденскую ленточку, неизвестно для каких причин, потому что у него не было никакого ордена. Чрезвычайно странная история! Я совершенно ничего не могу понять в ней. И для чего все это? К чему все это? К чему это? Я уверен, что больше половины в ней неправдоподобного.

Не может быть, никаким образом не может быть, чтобы нос один сам собою ездил в мундире, и притом еще в ранге статского советника! (обошедши на два чина своего собственного хозяина! — Б. С.) И неужели в самом деле Ковалев не мог смекнуть, что чрез газетную экспедицию нельзя объявлять о носе? Я здесь не в том смысле говорю, что мне казалось дорого заплатить за объявление: это пустяки, и я совсем не из числа корыстолюбивых людей; но неприлично, совсем неприлично, нейдет. Несообразность и больше ничего! И цирюльник Иван Яковлевич вдруг явился и пропал, неизвестно к чему, неизвестно для чего. Я, признаюсь, не могу постичь, как я мог написать это? Да и для меня вообще непонятно, как могут авторы брать такого рода сюжеты! К чему все это ведет? Для какой цели? Что доказывает эта повесть? Не понимаю, совершенно не понимаю. Положим, для фантазии закон не писан, и притом действительно случается в свете много совершенно неизъяснимых происшествий; но как здесь?.. Отчего нос Ковалева?… И зачем сам Ковалев? (скрытый намек на никчемность существования самого главного героя, смысла в котором даже меньше, чем в фантастическом бытии Носа. — Б. С.). Нет, не понимаю, совсем не понимаю. Для меня это так неизъяснимо, что я… Нет, этого нельзя понять!» Здесь уже предвосхищен Чичиков, отплясывающий трепака в одной рубашке по случаю удачной сделки с мертвыми душами. В случае с Ковалевым речь тоже, в сущности, идет о неживой субстанции — Носе, вдруг ожившем и начавшем жить как человек, да еще не в последних чинах.

В 1842 г., помещая Н. в 3-й том своих «Сочинений», Гоголь значительно сократил послесловие и добавил несколько новых эпизодов. Еще ранее в рукописный текст повести были внесены цензурные изменения. В частности, встреча майора Ковалева с Носом была перенесена из Казанского собора в Гостиный двор. Гоголь использует традиционную семантику носа. Издревле эта часть человеческого лица уподобляется фаллосу и одновременно символизирует высокомерие — отсюда выражение «вздернув нос», «задравши нос». Ковалев волокита и искатель чинов с потерей носа как бы утрачивает свою сущность и главные жизненные цели. Псевдорациональное объяснение сюжета Н. может быть сведено к следующему. Цирюльник Иван Яковлевич спьяну отсек нос своего клиента бритвой, точно так же, как в «Невском проспекте» пьяный сапожник Гофман чуть было не отхватил сапожным ножом нос не менее пьяному своему другу жестянщику Шиллеру, затем в пьяном беспамятстве принес домой, бросил на кухне, и жена случайно запекла нос в хлеб. На пристрастие Ивана Яковлевича к хлебному вину намекает его привычка лакомиться хлебом с луком и ряд других признаков. После того, как цирюльник выбрасывает нос с моста, Нос оживает и начинает самостоятельное существование.

Владимир Набоков связывал главного героя повести с особенностями внешности самого Гоголя: «Его большой и острый нос был так длинен и подвижен, что в молодости (изображая в качестве любителя нечто вроде „человека-змеи“) он умел пренеприятно доставать его кончиком нижнюю губу; нос был самой чуткой и приметной чертой его внешности. Он был таким длинным и острым, что умел самостоятельно, без помощи пальцев, проникать в любую, даже самую маленькую табакерку, если, конечно, щелчком не отваживали незваного гостя (о чем Гоголь игриво сообщал в письме одной молодой даме)… Нос лейтмотивом проходит через его сочинения: трудно найти другого писателя, который с таким смаком описывал бы запахи, чиханье и храп. То один, то другой герой появляются на сцене, так сказать, везя свой нос в тачке или гордо въезжая с ним… Нюханье табака превращается в целую оргию. Знакомство с Чичиковым в „Мертвых душах“ сопровождается трубным гласом, который он издает, сморкаясь. Из носов течет, носы дергаются, с носами любовно или неучтиво обращаются: пьяный пытается отпилить другому нос; обитатели Луны, как обнаруживает сумасшедший, — Носы. Обостренное ощущение носа в конце концов вылилось в повесть „Нос“ — поистине гимн этому органу… Его фантазия ли сотворила нос или нос разбудил фантазию значения не имеет. Я считаю, разумней забыть о том, что чрезмерный интерес Гоголя к носу мог быть вызван ненормальной длиной собственного носа, и рассматривать обонятельные склонности Гоголя — и даже его собственный нос как литературный прием, свойственный грубому карнавальному юмору вообще и русским шуткам по поводу носа в частности… Как сказано в русской пословице: „Тому виднее, у кого нос длиннее“, а Гоголь видел ноздрями. Орган, который в его юношеских сочинениях был всего-навсего карнавальной принадлежностью, взятой напрокат из дешевой лавочки готового платья, именуемой фольклором, стал в расцвете его гения самым лучшим его союзником. Когда он погубил этот гений, пытаясь стать проповедником, он потерял и свой нос так же, как его потерял майор Ковалев».