Время меча - Юрий Нестеренко

— Есть! — радостно сообщил он, стоя снаружи и оставаясь невидимым. — Это действительно орел или беркут, я плохо разбираюсь в нелесных птицах. Я поднялся на башню и увидел его в небе…

— Где он? — нетерпеливо спросила графиня.

— Я закрыл его в какой-то глухой комнатушке башни. Давайте письмо.

Графиня позвала Эйриха, который был явно не в восторге от того, что не может привязать письмо сам, и долго объяснял эльфу, как завязать тесемку крепким и надежным узлом, исключающим потерю драгоценного документа. Прошло около сорока минут, прежде чем Йолленгел спрыгнул на пол с подоконника, вновь становясь видимым. Выглядел он совершенно измочаленным — за короткое время ему пришлось дважды подняться по лестнице на высокую башню, да еще бежать всю обратную дорогу, чтобы вышедший из-под контроля на время использования невидимости пернатый посланец не успел улететь слишком далеко. Однако отдыхать Йолленгелу было некогда. Эйрих тут же усадил его за стол, на котором была разложена карта — Эйрих сам рисовал ее во время перехода через горы. Первым делом эльф восстановил контроль над своим подопечным — теперь, когда он настроился на птицу, на небольшом расстоянии он мог отыскать ее и без визуального контакта. Затем лицо его обрело отрешенное выражение. Нельзя сказать, что он полностью впал в транс — он мог коротко отвечать на задаваемые вопросы, и взгляд его, устремленный куда-то вдаль, периодически опускался к карте — однако бОльшая часть его сознания находилась теперь не здесь, а в небе над Бхиланайскими горами.

Путь крылатому гонцу предстоял неблизкий. Час проходил за часом, а эльф все сидел за столом в той же позе. Люди ушли на обед, затем вернулись с долей Йолленгела; Элине пришлось кормить его с ложки, что ей не слишком понравилось, но она утешила себя мыслью, что это подобно заботе о раненом боевом товарище. Потом Эйрих помассировал эльфу одеревеневшие мышцы плеч и спины. Птице тоже приходилось несладко — один раз Йолленгел позволил ей ненадолго присесть отдохнуть и напиться из горного ручья, но отпустить ее поохотиться он не мог — на таком расстоянии, раз утратив контроль, он уже не сумел бы его восстановить. Для того же, чтобы успешно охотиться под контролем, нужно было бы, чтобы контролирующий сам был птицей, со всеми ее рефлексами и повадками.

Прошел ужин. Солнце скрылось за вершинами гор, и стало быстро темнеть. Эльф сидел очень бледный, и все лицо его было в мелких бисеринках пота. Он не мог спать сам и позволить это птице, ибо, опять же, безвозвратно потерял бы управление. Эйрих и Элина уселись по обе стороны от Йолленгела, чтобы тормошить его и приводить в чувство, едва голова его начинала клониться набок. Им и самим приходилось бороться со сном, хотя нельзя сказать, чтобы такое испытание было для них непривычным. В общем, в эту ночь в доме спал только Артен, и ему снилось, как он читает доклад о Зурбестане на заседании Тирлондского Королевского Научного Общества, а в президиуме сидят анатомированные зомби и одобрительно кивают пришитыми головами.

Утром Йолленгел был уже на грани обморока. Лицо его, уже даже не белое, а какое-то серое, походило на лицо мертвеца даже больше, чем у наполнявших город зомби, пульс был редким и слабым. Эйрих то и дело совал ему под нос какое-то снадобье с резким запахом; он пытался также подбадривать Йолленгела массажем активных точек, но, очевидно, расположение таковых у эльфов отличалось от человеческого. Когда первые лучи солнца пробились в окна комнаты, лицо Йолленгела вдруг напряглось, дыхание участилось — он словно устремился куда-то в последнем рывке. Затем губы расплылись в блаженной улыбке и, что-то промычав, эльф повалился на стол.

Эйриху пришлось провозиться несколько минут, прежде чем он убедился, что Йолленгел вне опасности. Эльф, впрочем, так и не пришел в себя — обморок перешел в глубокий сон. Следом отправились отсыпаться и Элина с Эйрихом; принц едва добудился их к обеду.

Йолленгел проснулся только к вечеру и сообщил, что ему удалось дотянуть до тургунайского разъезда в степи. Птица упала прямо под ноги лошадям — упала, должно быть, уже мертвой. Что ж, теперь оставалось лишь ждать и надеяться.

После того перенапряжения, которое перенес Йолленгел, он еще несколько дней не мог пользоваться магией — а следовательно, и выходить из дома. Но он особенно и не рвался в город раскаленного камня, пыли и мертвецов и с куда большим удовольствием проводил время, беседуя с Элиной, которая, наконец, тоже нашла себе собеседника. Правда, теперь роли их поменялись: если прежде говорил в основном эльф, а графиня конспектировала, то теперь, напротив, она рассказывала Йолленгелу о своей пока еще не длинной, но уже достаточно богатой событиями жизни, об истории и укладе западных королевств и, разумеется, о подвигах своего отца.

Прошло три недели. Несмотря на то, что каждый день Артену и Эйриху открывались все новые поразительные факты, теории и догадки зурбестанских ученых, все это пока что не могло приблизить их к победе над магами. Впрочем, Эйрих заранее распорядился не съедать, а откладывать выдававшиеся пленникам лепешки, дабы у них были сухари на тот случай, если предоставится возможность бежать. Учитывая, что им и так приходилось делить три порции на четверых, они теперь — ну, не сказать чтобы голодали, но, вставая из-за стола, уже не чувствовали себя вполне сытыми.

Периодически Эйрих посылал Йолленгела на разведку в город; тот, хотя и избегал больших скоплений зомби и непосредственных окрестностей пирамиды, сообщал о продолжавшихся в Нан-Цоре работах и приготовлениях. Над трубами мастерских поднимался дым, изнутри доносился грохот и лязг железа. Несколько раз эльф видел, как целая толпа зомби, словно муравьи — гигантского жука, медленно волокла к воротам мастерской тяжелую самоходную машину. Поначалу это всерьез беспокоило людей, которые опасались, что маги разобрались в устройстве машин и собираются отремонтировать их и поставить на службу своей армии; однако Йолленгел ни разу не видел, чтобы какие-либо машины покидали мастерские или передвигались по городу своим ходом. Зато он наблюдал повозку, запряженную лошадью (тоже, очевидно, зомби, по этой причине не нуждавшейся в возничем); эта повозка выехала из ворот мастерской и была доверху загружена новенькими блестящими мечами. «Вот оно, будущее науки при благом правлении мудрейших! — саркастически комментировал Артен. — Разломать машины, чтобы понаделать из них варварского оружия, о презрении к которому они столько распинались! « Эйрих же, как обычно, мысливший более практически, спросил, не может ли Йолленгел умыкнуть пару готовых мечей. Однако эльф решительно отказался, заявив, что повозки ездят по кишащим зомби улицам, а склады хотя и не охраняются — ибо не от кого, по мнению магов — но, тем не менее, тщательно запираются.