Вино из Атлантиды. Фантазии, кошмары и миражи - Кларк Эштон Смит

Для тебя наверняка более чем очевидно безумие подобного прожекта. Я, должно быть, тогда и в самом деле от физического и психологического напряжения своего беспрецедентного опыта немного сошел с ума. В противном случае мне были бы совершенно ясны все трудности – не говоря об опасностях – высадки, которую я так спокойно предполагал произвести.

Я продолжил полет во времени, снизив скорость вдвое. По моим расчетам, так я смог бы вовремя заметить следующее приближающееся светило.

На протяжении многих веков ничто не нарушало тьму. Казалось, в беспросветном мраке протекла вечность, пока наконец ослепительный блеск не сообщил нам о приближении другого солнца. Оно прошло совсем близко, на миг заполнив половину неба. Планет при нем, по-видимому, не было – во всяком случае, мы их не видели.

Мы упорно продвигались вперед во времени. Наконец я перестал следить за приборной доской – цифры на ней размылись, непрерывно дробились и множились, заслоняя друг друга. Я жил в нереальном, призрачно длящемся сновидении. Не знаю, каким образом, но некоторое время спустя я понял, что сфера преодолела более миллиона лет.

И вдруг перед нами возник еще один солнечный шар. Должно быть, мы пронизали его насквозь; нашу сферу ненадолго окружило нестерпимо сияющее пламя. Казалось, оно нас испепелит, но вот мы вновь снаружи, в черном космическом пространстве, и к нам стремительно мчится сверкающее небесное тело меньшего размера.

Это, должно быть, планета. Я убавил скорость, чтобы получше рассмотреть. Планета приблизилась, вращаясь, и нашим глазам предстала мешанина образов, мелькающих в бешеном хороводе. Я как будто различал моря и континенты, острова и горы. Планета придвинулась еще ближе, и мы погрузились в круговерть неясных силуэтов, напоминающих гигантские растения.

Я держал руку на рычаге, готовясь прервать наш стремительный полет среди неведомого леса, и наконец на всем ходу остановил машину, рискуя немедля разбиться вдребезги. Раздался громкий треск, сфера отчаянно закачалась, выправилась и застыла, заметно накренившись набок. Меня чуть не выбросило из кресла, а Ли Вон в самой несолидной позе распростерся на полу. И все-таки мы совершили посадку!

Борясь с головокружением, я рассматривал сквозь прозрачные стены причудливую буйную мешанину невероятных растительных форм. Машина времени застряла между раздутыми, цвета сырой печенки стволами, в четырех-пяти футах над розоватой влажной почвой, из которой зловещими рогами выглядывали буро-лиловые кончики каких-то загадочных ростков. Над нами висели огромные, бледные мясистые листья с фиолетовыми прожилками; мне показалось, что я различил, как в этих прожилках пульсируют тягучие соки. Листья росли венчиками на грушевидных макушках растений, словно плоские руки на безголовом туловище.

Вокруг теснились и другие образцы гротескной растительности, смутно виднеясь в зеленоватом влажном воздухе, таком плотном, что весь этот странный пейзаж приобретал обличье подводного сада. Со всех сторон маячили змееподобные побеги, громадные дырчатые листья кораллового оттенка и белые или пурпурные грибовидные цветки размером с бочонок. В оливково-золотом сиянии над этими зарослями угадывалось полуденное солнце.

Поначалу я испытывал одно лишь изумление – от увиденного темнело в глазах и кружилась голова. Затем в пестром разнообразии невиданных образов я начал понемногу различать новые подробности, и тогда к изумлению прибавились ужас и подлинное омерзение. Кое-где в этих джунглях росли огромные чашеобразные цветы на мощных щетинистых стеблях, напоминающих треножники; цветки были окрашены в отвратительные зеленовато-лиловые оттенки гниющей плоти. В каждой чаше сидело громадное насекомое – вернее, я поначалу принял их за насекомых, затаившихся в зловещей неподвижности; их усики и еще какие-то органы свешивались наружу через край чаши.

Эти чудовища словно мимикрировали под трупную окраску цветов. Они были невыразимо отвратительны. Я не берусь хоть сколько-нибудь подробно описать их анатомию. Упомяну лишь три рубиново-красных глаза на стебельках, торчащие над головой, словно рожки улитки, и со злобной бдительностью наблюдающие за окрестностями.

У основания каждого стебля-треножника я заметил трупики необычных с виду животных в разной стадии разложения. Из некоторых росли новые цветы-треножники; их отталкивающие с виду темные бутоны еще не распустились.

Пока я с нарастающим омерзением разглядывал цветы и их хранителей, из зарослей мелкой рысцой выбежало шестиногое существо – нечто среднее между игуаной и бородавочником. Оно просеменило совсем близко от нашей сферы, а оказавшись рядом с чашевидным цветком, вытянуло узкую длинную мордочку, как у муравьеда, и обнюхало покрытый щетинками тройной стебель. Тут, к моему ужасу, насекомое с быстротой молнии скакнуло из цветка на спину злосчастному зверьку. Мелькнуло острое жало, прежде скрытое в нелепом теле насекомого. Жертва слабо дернулась и затихла, а нападающий пустил в ход еще один орган, похожий на яйцеклад осы-наездника.

Все это было чрезвычайно мерзко; и еще отвратительнее было осознать, что насекомое на самом деле – часть цветка! Оно свисало из чашечки на длинном блеклом жгуте вроде пуповины. Когда гнусная тварь покончила со своей жертвой, жгут, сокращаясь, втянул ее обратно в цветок, где та и затаилась в засаде, рубиново-алыми глазками высматривая новую жертву. Очевидно, дьявольское растение принадлежало к роду полуживотных организмов и распространяло свои семена (или личинок), помещая их в трупы различных представителей местной фауны.

Я повернулся к Ли Вону, который наблюдал за происходящим с явным неодобрением в миндалевидных глазах.

– Моя не нравится! – Он серьезно покачал головой.

– Да и я не в восторге, – отозвался я. – Как место для высадки эта планета оставляет желать лучшего. Боюсь, придется нам отправиться в будущее еще на пару триллионов лет, попытать удачи в другом месте.

Я снова выглянул наружу. Быть может, и другие растения в здешнем лесу наделены неприятными и агрессивными свойствами или талантами? Меня отнюдь не порадовало открытие, что некоторые змеевидные деревья медленно клонятся к нам, а одно уже дотянулось и ощупывает поверхность сферы тонкими побегами с присосками на конце.

Вдруг среди клубящихся испарений и непролазных зарослей возникло удивительное существо и бросилось к машине, еле увернувшись от растительного монстра. Подвешенная на длинном гибком жгуте тварь кинулась из чашечки цветка на свою жертву, промахнулась на какой-то дюйм и закачалась в воздухе, словно бесовский маятник, пока ее снова не втянуло в цветок.

Несостоявшаяся добыча была ростом примерно с человека – двуногая, но с четырьмя руками: две росли из длинной шеи, а две другие – посередине туловища с узкой осиной талией. Черты лица мелкие, на плоской безволосой макушке – высокий ребристый костяной гребень. Нос – или то, что должно было сойти за нос, – окружали подвижные щупики, свисающие по бокам от крохотного сморщенного рта, словно восточные усы, а приплюснутые дискообразные уши