Всегда возвращаясь домой - Урсула Ле Гуин

Среди настольных игр самой любимой среди детей является игра в бирюльки: набор до блеска отполированных деревянных палочек (или просто соломинок, если играют в поле) подбрасывают в воздух, и они падают беспорядочной кучкой, которую нужно осторожно разобрать, причем не сдвигая с места остальных, если ты уже взялся за какую-нибудь одну; если сдвинешь

— пропускаешь ход. Еще больший набор полированных палочек из оливы используется для целой группы игр — в «расшибалочку», в подбрасывание палочек и ловлю их тыльной стороной руки, в строительство разных «домиков» и т. п, и кое-кто из детей добивается поистине поразительной ловкости рук благодаря таким играм.

Деревянные таблички с надписями, вроде домино и примерно того же размера, иногда очень красиво украшенные, служат для нескольких видов игр, основной целью которых, как в наших анаграммах, является составление слов или (в более сложных разновидностях) предложений. Такие игры могут продолжаться часами, а иногда и днями. Например, ставится цель: сложить стихотворение; или игроки договариваются о быстром, «летучем», обмене «оскорблениями», шуточными конечно. Подобные соревнования — без использования игровых пластинок и в виде свободных устных импровизаций — характерны для Танца Вина. Прямое соперничество и агрессивность, как и всегда у народа Кеш, направляются при подобных играх в русло словесного поединка, который приемлем до тех пор, пока игроки держат себя в руках, и вызывает восхищение у зрителей, пока представляется им разумным.

Игра «в слова» (устная) — это нечто вроде рассказывания «историй с продолжением», когда люди, усевшись в кружок, рассказывают по принципу «а дальше было вот что», заканчивая свою часть повествования на каком-нибудь заковыристом месте, с которого и должен начинать следующий, и так без конца. Похоже, что игра в загадывание и отгадывание загадок в чистом виде в Долине не встречается.

Я не видела, чтобы играли в шахматы или во что-либо подобное на разрисованной клетками доске, не играли также и ни в какие варианты шашек и го. И карт у Кеш я тоже не видела. На досках играют в игры типа «змеи-и-лестницы» или «трик-трак», или индийской «пачизи» в упрощенном варианте — все это очень простые и распространенные главным образом среди маленьких детей игры; взрослые играют в них вместе со своими малышами. В Тачас Тучас дети ходят в хейимас Красного Кирпича, чтобы поиграть в игру под названием «Трудное путешествие в Девять Городов», во время которой путь игроков по огромной старинной, замечательно разрисованной доске полон опасностей — гремучих змей, диких собак, разъяренных Мельников, огненных шаров и шаровых молний, волшебных земляных белок и прочих препятствий — прежде чем они наконец достигают Ваквахи…

ТРИ СТИХОТВОРЕНИЯ ПАНДОРЫ, НАПИСАННЫЕ ПО ПУТИ ИЗ ДОЛИНЫ В СТОЛИЦУ ЧЕЛОВЕКА

ВЫСОКАЯ БАШНЯ

Высока, благородна та Башня, Что из глыб построена Воли И стоит на скалах Закона:

Нерушима эта обитель.

Здесь хозяин — Единственный.

Множество разных людей Жить здесь может, Но все же язычники Вечно изгоями будут И умрут, точно звери.

И тогда мы решили:

Ну что же, уходим, И ушли от дворца Его И от Царства в поля и луга, Где себе мы хижины строим Из глины, воды и веток.

И живем мы бок о бок С травою, зверями и лесом.

Они служат нам пищей и кровом, Мы их восхваляем в песнях, Одинаковы смерти наши.

И пути наши очень похожи, Только свой проложили мы Волей разумной. Стал Реке он подобен быстрой, Средь скал по камням бегущей.

А в долинах, где дома свои строим, Мы подобны воде и теням.

Быстро рушатся наши жилища, И давно уж не видим мы за спиною Священной высокой той Башни, И стремимся все дальше и дальше По теченью реки каменистой.

НЬЮТОН НЕ СПАЛ ЗДЕСЬ

Мне все равно — возможна пь я, иль нет.

Где, собственно, мосты меж нами?

Да вот они: и радуга, и ветер, Туман и неподвижный воздух.

Должны мы непременно научиться Ступать по радуге.

(И даже Бог-ревнивец Считает это справедливым.) Должны мы научиться летать На крыльях ветра — Ведь связывает нас, душа моя, сестрица, Бездонная та пропасть, что легла меж нами.

Должны познать мы и тропу тумана, Что разделяет нас, о брат мой, тело — Ведь это лишь родство по Дому.

Должны мы научиться верить Воздуха прозрачным массам.

НЕ ГОВОРЯ СЛИШКОМ ЯСНО

Ни божества, ни короли и ни герои, Что родятся раз в столетье, Здесь друг друга не сменяют.

Ни двойников, ни слепков с нас И ни умноженного многократно Войска дублей — иль новых образцов, Но все ж на нас похожих, — Толпы, что заполняет города, Здесь нет. И нет Столиц. Простите.

Здесь нет и Никуда, Куда бы броситься могли вы.

Пути нет без конца и без предела.

Только люди. Их немного, И они пытаются припомнить, В памяти оставить множество вещей, И бродят у реки спокойной, И поют: о хейя, хейя, хейя!

«ЖИЗНЬ НА ПОБЕРЕЖЬЕ», ЭНЕРГИЯ И ТАНЦЫ

«Жизнь на побережье» Этим термином Кеш обозначают период полового воздержания, которое непременно соблюдают все юноши и девушки. В течение долгого времени я считала этот обычай аномальным, нехарактерным для культуры Долины в целом. Эти люди, исповедующие реалистическое и нетребовательное отношение к проявлениям сексуальности вообще, избегающие излишеств как в потакании своим слабостям, так и в чрезмерном воздержании, и не настроенные слишком строго судить других, ведущих более вольный образ жизни, требуют скорее соблюдения приличий, чем законов и суровых правил, к тому же дети являются для них буквально центром Вселенной — так откуда же взялось у них столь строгое воспитание подростков, достигших половой зрелости?

Какое-то время я — почти с удовольствием — объясняла это предосудительным отношением Кеш к слишком раннему материнству и отцовству, причем в данном случае осуждение действительно было весьма суровым, не менее суровым, чем в случае рождения в одной семье более чем двоих детей, что, вне всякого сомнения, было порождено единой и вполне разумной причиной. Большие семьи, как известно, начинаются со слишком молодых родителей. Однако, какие бы разумные элементы ни лежали в основе подобного отношения, проявлялось оно всегда весьма бурно: Кеш были уверены, что раннее материнство/отцовство неразумно, нездорово и приводит к деградации. Если девушка, не достигшая семнадцати-восемнадцати лет, беременела, то ей всегда делали аборт. Если же юноша, не достигший двадцати лет, становился отцом, то односельчане своим презрительным отношением вполне могли довести его до бегства из города, жизни в изгнании или самоубийства.