Романы Круглого Стола. Бретонский цикл. Ланселот Озерный. - Полен Парис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Гавейн предлагает десяти своим спутникам прочесать лес во всех направлениях, посетить все замки, скиты, монастыри и приюты, которые там находятся, а затем через неделю, к полудню, собраться у Белого аббатства и Белого Креста, рядом с замком Сенов, на другом краю того же леса.
Пока они так сговариваются о том, что им делать, они слышат крики и звон глеф и мечей. Они едут в ту сторону, откуда исходит шум, и вскоре видят одного-единственного рыцаря, на которого напали десять латников. Они спешат на помощь слабейшему и легко обращают разбойников в бегство. Тогда рыцарь, обязанный им жизнью, рассказывает свои приключения. Его зовут Эли, он вез два меча, один из которых, заботливо укрытый в драгоценных ножнах, состоял из двух разъятых клинков. Этот самый меч некогда пронзил бедро Иосифа Аримафейского и обломился, войдя в него; когда святой человек извлек его оттуда, он предрек, что воссоединит его лишь доблестный рыцарь, который положит конец смутным временам и чудесам Святого Грааля. Эта история тоже рассказана в Святом Граале (стр. 241–242). Здесь она повторена во всех подробностях, если не считать того, что король Агрон, исцеленный Иосифом Аримафейским, не говорит о чистилище, куда попала его душа после того, как его загрыз лев. Это упущение, да еще имя Иосифа Аримафейского, которое в Святом Граале будет заменено именем Иосифа-младшего, его сына, могли бы позво-
лить нам заключить, что эта часть Ланселота ссылается на более древний текст Грааля.
Последуем теперь за Агловалем в превратностях его поиска. Вначале он повстречал рыцаря во всех доспехах, который пришпоривал своего боевого коня. При нем был щит, пронзенный сверху донизу, кольчуга была изорвана, шлем помят; с головы и рук его струилась кровь, обагряя доспехи.
– Ах, благородный рыцарь! – воскликнул он, завидев Агловаля, – не дайте убить меня на ваших глазах. За мною гонится враг, вы видите, как он меня изранил, и клялся отнять у меня остаток жизни.
– Пусть только покажется, будьте покойны, я заступлюсь за вас.
Мгновение спустя появился другой рыцарь.
– Это он, это он! – вскричал раненый.
Агловаль ринулся навстречу, принял бой и с первого удара поднял того коня на дыбы; всадник упал на землю. Агловаль сошел не мешкая, привязал к дереву своего коня, обнажил меч и вернулся к противнику, который расшибся до того, что не мог подняться, запросил пощады и отдал ему свой меч.
– Чего ради, – спросил Агловаль, – вы надумали убить этого рыцаря?
– Из мести за моего оруженосца, погибшего на днях от его руки.
– Убийство оруженосца, – ответил Агловаль, – не требует убийства рыцаря. Как бы то ни было, с меня, пожалуй, будет довольно приказать вам сдаться на милость тому, кого вы ранили.
И поверженный, прежде чем сумел подняться, обратился к гонимому со своею мольбой и был им прощен. Он сел на коня, приглашая Агловаля переночевать в его приюте здесь неподалеку[343]. Дав согласие, Агловаль спросил у раненого, откуда он едет.
– Я еду из замка Рогедон, – ответил тот, – это меньше одного английского лье отсюда. Если вам угодно там остановиться, я приму вас со всеми почестями, какими обязан моему спасителю.
– Лучше сделаем так, – возразил побежденный рыцарь, – поезжайте оба в мою усадьбу; тем веселее мы попируем.
На этом они уговорились и, повернув обратно, скоро оказались на лугу в пределах того же леса; посередине виднелась высокая и прочная башня, окруженная стенами и рвами. Как только они въехали туда, слуги бросились к их стременам, помогли им сойти и сняли доспехи. Хозяин провел их в главную залу, пояснив Агловалю, что его зовут Жоффруа де Мопа.
– А вы, любезный сир, – прибавил он, – как ваше имя и из каких вы краев?
– Я из дома короля Артура, а зовут меня Агловаль.
– И что вы едете искать?
– Мы вдесятером идем по следу некоего рыцаря, который проезжал мимо королевы, везя у луки седла отрубленную голову, вполне возможно, голову Ланселота Озерного, и нам нельзя остановиться, пока мы не найдем его.
Жоффруа утаил волнение, поднятое в нем этими словами; если его узнают, Агловаль заподозрит в нем убийцу Ланселота.
– Спору нет, – сказал он, – гибель такого рыцаря была бы весьма прискорбна; однако вы понесли и более тяжелые потери: до меня доходят слухи про Кэя-сенешаля, Сагремора Шалого и Додинеля Дикого.
– Вы заблуждаетесь; куда плачевнее была бы утрата одного Ланселота.
– Но право же, любезный сир, разве вы не изъявили бы благодарности тому, кто вернет вам сенешаля?
– Мы были бы счастливы увидеть его снова.
– Тогда приходите завтра к Шпалерной обители, там вы его найдете.
– Непременно буду.
И назавтра на рассвете Агловаль направился к обители, а Жоффруа де Мопа пошел отпереть темницу Кэя-сенешаля, уведомив его, что он свободен при единственном условии: явиться на встречу с Агловалем у обители и скрыть ото всех имя того, кто держал его в плену. Радуясь обретенной свободе, Кэй готов был обещать все, что от него потребуют. Жоффруа велел его накормить, ему вернули доспехи, и в Третьем часу он был у Шпалерной обители. Агловаль ему обрадовался, но тщетно пытался выведать у него имя того, кто его пленил. Узнав о поиске, затеянном десятью сподвижниками, сенешаль без колебаний дал клятву на деревянном кресте, воздвигнутом неподалеку, что ради любви к Ланселоту он поедет с ними заодно. Но прежде чем последовать за Агловалем, вернемся к мессиру Гавейну.
