Гора из черного стекла - Тэд Уильямс

Флоримель еще спала, и слава богу — ей очень нужен отдых, — а Эмили не пожелала оставаться с ней в женской половине. Я взяла девушку с собой. Я понятия не имела, куда направляюсь, мне просто хотелось посмотреть на знаменитый город. Мы здесь не случайно, мы должны в это верить. Это подтверждает появление Госпожи Окон, как назвал ее монах, она не может быть частью симуляции Дома, потому что говорила о Трое, другой симуляции. Кто-то с нами связывался или пытался связаться. Но кто… и почему? И где то самое место, куда нам следует идти?

Проходя через женскую половину и дворец, я слышала голоса — молитвы, споры, плач. Не только мы с Эмили с тревогой ожидали утра. Несколько раз нас останавливали мужчины, некоторые с оружием, они явно спешили к царю Приаму с донесениями. Они были очень заняты и только говорили нам, чтобы мы держались подальше от ворот, где собирались мужчины. Я подумала, уж не сам ли Приам является целью, поставленной перед нами Госпожой Окон, но не смогла придумать почему. На всякий случай я решила отложить осмотр покоев Приама до наступления дня, когда он и его советники, будут заняты событиями в долине, похоже, там будут все троянские вожди.

Легендарный город, простирающийся за пределами дворца, спал, но в этом спокойствии чувствовалось сильное напряжение, будто он только притворяется спящим. Мы вышли и пошли через площадь, но даже с моими расширенными возможностями я видела его как в дымке, которая должна рассеяться к восходу солнца, дворец позади нас казался сказочным, недостижимым, куда трудно вернуться, откуда трудно уйти.

Эмили молчала, но внимательно смотрела по сторонам, как и я, будто осторожная кошка в незнакомой комнате.

— Ты что-нибудь чувствуешь? — спросила я.

Она кивнула, но как-то неохотно. Я могла… не могу подобрать слово… — чуяла, что слух, обоняние и зрение здесь обманчивы. Я ощущала, что ее внимание обострено, будто ей пришлось в данных обстоятельствах углубиться в себя. Я чувствую что-то.

Я вела ее, как лошадь, которая может остановиться в любой момент, и пыталась отвлечь бедняжку болтовней и поглаживаниями, стараясь повернуть ее в том направлении, которое ее больше всего беспокоит. Есть у меня одна мысль, которую я могу объяснить только теми новыми чувствами, что получила взамен зрения: мне кажется, что Эмили каким-то образом ощущает аномалии в системе или одну аномалию — ту, что привела нас сюда. Рени говорила, что явление Госпожи Окон произвело на Эмили почти физический эффект. Я очень надеялась, что возрастание ее волнения не случайно, тогда это значит, что мы сейчас находимся вблизи подобной аномалии.

Конечно, это жестоко. Мне очень неприятно, что пришлось так поступить, но боюсь, моя совесть будет отягощена еще большими угрызениями. Ведь мы находимся в отчаянном положении — из-за того что так мало знаем, мы теряем время и даже наши жизни.

Волнение Эмили сильно возросло, как только мы вышли в центр Трои, и я подумала, что нечто важное уже совсем близко. Мы пересекли рынок, пустые лавки напоминали глазницы, несколько транспарантов развевалось на ветру, их забыли в сумятице войны. В одном месте она вся задрожала, словно увидела своего палача, и начала кричать, что мы должны вернуться во дворец. Я увидела какое-то большое здание в конце улицы, на которой мы стояли. Я потащила Эмили дальше, обещая, что скоро мы пойдем обратно. Страх переполнял ее, но мне удалось подвести девушку к ступеням огромного здания «с колоннами. Я догадывалась, что там, но хотела убедиться.

— Я знаю, что тебе страшно, Эмили. Позволь, я схожу туда и посмотрю, я сразу же вернусь.

Неожиданно она захотела идти со мной, одиночество страшило ее больше, чем мучительные переживания.

Как только я вошла в бронзовые двери, мне навстречу вышли мужчины в мантиях. Они были священники, как я и опасалась, мы попали в храм Афины. Они узнали меня — я выбрала сим дочери Приама не из тщеславия или желания пожить в комфорте, а ради относительной свободы — мужчины отступили, пропуская меня.

В конце высокого зала за задернутым занавесом находилась, как подсказывали мне мои новые чувства, огромная деревянная статуя Афины, известной как Паллада. Воспоминания о той роли, которую сыграла Афина в «Илиаде», плюс мои догадки об особой чувствительности Эмили позволяли предполагать, что это место может быть связующим звеном, или, по крайней мере, там может появляться Госпожа Окон.

Сеть Иноземье полна иносказаниями, возможно, это часть первоначального замысла, возможно, то, что Кунохара назвал «нашей историей». К моему удивлению, когда мы подошли к закрытому алтарю, Эмили не проявляла особого беспокойства — наоборот, казалось, каменные стены храма придают ей уверенности. Она стояла и терпеливо ждала, пока я осматривала помещение, пытаясь обнаружить дверь, ведущую в лабиринт, который упоминал Кунохара, но безуспешно.

Мы снова вышли из здания, и я решила, что смогу прийти сюда днем, чтобы все посмотреть без спешки и не причиняя боли Эмили, которая отвлекала меня. Но, как это ни странно, девушка снова забеспокоилась, как только мы покинули храм Афины. Всю дорогу, пока мы шли к дворцу, она не только дрожала, но и тихо плакала, такое состояние длилось, пока мы не подошли к дворцу вплотную. Наконец Эмили так расплакалась, что я усадила ее на каменную ограду, чтобы она немножко пришла в себя. Мы как раз находились в той части акрополя Трои, которую троянцы считали довольно старой и неподходящей для прогулок. Храмы и другие строения здесь были маленькими и, я бы сказала, запушенными. Деревья по бокам улицы так разрослись, что почти полностью закрывали небо. Где-то вода капала на камень, звук капель был торжественным и одиноким.

— Она что, больна? — спросил кто-то, это было так неожиданно среди ночи за час до рассвета, что я подпрыгнула, — Могу предложить убежище. Может, вы ходите сделать пожертвование?

Незнакомец был стар, он опирался на что-то обернутое в шерстяной плащ. Я, конечно, не видела его лица, по крайней мере как видят зрячие люди, но чувствовала, что он не просто стар, а очень стар, мужчина был лыс, но с пучком волос на подбородке, а по тому, как он держал голову, я предположила, что он слеп. Не без иронии я сказала ему, что мы почти дома и поблагодарила его. Он кивнул.

— Тогда вы, должно быть, из дворца, — сказал старик, — Я угадываю это по вашему голосу. Несколько человек оттуда ходили здесь на прошлой неделе, разыскивая богов, о которых в другое время и не вспоминали.

— Вы священник? — спросила я.

— Да, моя покровительница, Деметра, возлагает на своих священников бремя заботы о женщинах, попавших в беду. И если учесть, что количество вдов увеличивается день ото дня, вы догадываетесь, что храм моей госпожи не бывает пуст, а алтарь не остается без пожертвований. А если вспомнить, что ее дочь Персефона поневоле является женой Аида, то все это тем более неудивительно.