Еще один шанс - Ерофей Трофимов

И тётка, и Настя, и маленькая Танюшка. Увидев гостя, весело гомонившие женщины притихли и, чинно поздоровавшись, отправились на кухню. Только Танюшка, не удержавшись, подбежала к столу и, взобравшись Мишке на колени, крепко обняла его за шею. Чмокнув малышку в нос, парень отправил её к бабушке и, повернувшись, с удивлением понял, что урядник, глядя на эту картину, вдруг прослезился.

– Вы чего, дядя Николай? – тихо спросил парень, не понимая его реакции.

– Храни тебя Христос, Миша. Чужого ребёнка как кровную дочку растить – это суметь надо, – вздохнул толстяк. – Вот уж чего не думал.

– Это маме Глаше спасибо. Научила, надоумила, – развёл Мишка руками. – Моё-то дело маленькое. Прокормить да обуть-одеть. А учить – это всё она.

– Добрая баба в этом деле великая вещь, – произнёс урядник, помахивая указательным пальцем. После чего снова задумался.

– Вы чего задумались вдруг, дядя Николай? – насторожился Мишка.

– Да у меня из головы всё убийство то не идёт, – вздохнул толстяк. – Уж больно ловко всё сделано было. Мы даже понять не смогли, откуда стреляли. Вроде и следов много, а всё не то.

– Ну, хунхузы на такие штуки, мастера. Им что в тайге, что в деревне спрятаться, как воды попить.

– Может, съездишь со мной, посмотришь? – осторожно спросил урядник.

– Нет, дядя Николай. Мне эта сволочь столько крови выпила, что я только на могилу ему не плюну, потому что лень. К этому делу я и близко не подойду, – отрезал Мишка. – А вообще, причину в делах его ищите. С его жадностью я удивляюсь, как его раньше не пришили.

– Да кто ж меня в дела его допустит? – фыркнул урядник.

– Вот и не рвите жилы, – отмахнулся парень. – Кому надо, пусть сам из города дознатчика выписывает. А такие дела вам не по чину. Уж простите за прямоту.

– Да чего там, – отмахнулся толстяк. – Верно всё. Тут ещё и майор наш совсем с катушек слетел. Пьёт, как та лошадь. Доктор его уже два раза из запоя вытягивал. Как бы не помер, болезный.

– Вот уж кого не жалко, – жёстко усмехнулся Мишка. – Тварь он продажная.

– Не держи сердца, Миша, – вздохнул урядник. – Плюнь да разотри. Каждому за свой грех отвечать придётся.

– Вот потому и уехал я из деревни, – тут же ответил Мишка. – Не хотел греха тяжкого на душу брать. Сами знаете, одно дело в бою да с бандитами хлестаясь, и совсем другое – вот так, ночью.

– Ладно, Миша. Спасибо тебе за хлеб-соль. Поеду. Дел у меня ещё с этим убивством столько, что и подумать страшно.

Мишка едва сумел не расхохотаться, услышав, как урядник произнёс ключевое слово. Толстяк явно настолько погрузился в собственные мысли, что невольно принялся проговаривать их вслух. Поднявшись, парень проводил урядника до пролётки и, помогая ему усесться, негромко напомнил:

– Вы с попом-то не забудьте поговорить, дядя Николай. Вот ей-богу, доведёт ведь людей до греха.

– Помню, Миша, – кивнул урядник, пожимая ему руку и здороваясь с соседями, проходившими мимо.

Глядя ему вслед, Мишка вдруг сообразил, что именно так его удивило. Приехал урядник не в санях или возке, а всё в той же бричке. И это зимой! Растерянно почесав в затылке, парень шагнул было в калитку, когда на дорогу вышел атаман. Поздоровавшись с ним, казак бросил быстрый взгляд вслед уряднику и, повернувшись к парню, спросил:

– Случилось чего, Миша? С чего вдруг они прикатили?

– Купца Кособородова ночью пристрелили. С дальнего расстояния. Вот они и решили, что такой выстрел только я сделать мог, потому как специальный прицел имею, – быстро пояснил парень.

– Допрыгался аспид, – скривился атаман, мелко перекрестившись. – А сам чего такой задумчивый?

– Да понять не могу, с чего урядник зимой в бричке катается. Неужто не может себе возок нормальный справить?

– Ему обычный возок не подойдёт, – рассмеялся казак. – Тяжёлый больно Коля стал. Ему бы из железа сделать, да только кто ж возьмётся? Это у тебя головы хватает даже телегу из железа сделать. А ему для такого придётся инженера просить.

– Так чего ж он раньше ничего не сказал? – растерялся Мишка.

– Гордый он, Миша. Не любит просить. Для дела может, а себе не станет. Слухов про него много всяких ходит, да только враньё всё это. Николай за дело своё радеет. Потому и оружейником тебя сделал, и жалованье у майора выбил.

– Вот, значит, как, – растерянно покачал Мишка головой. – Жаль, я раньше не знал. Ладно. Доживём до весны, видно будет.

– Задумал чего, Миша? – насторожился атаман.

– Да вот думаю, надо ему возок толковый на следующую зиму сделать. Чтобы и верх откидывался, и подрессоренный был, и поворачивал легко.

– Неужто сможешь? – обрадовался казак.

– Дело нехитрое. Главное, чтобы в депо пускать начали, – вздохнул парень. – Хотя с ним, думаю, пустят. Особенно теперь.

– А чего теперь? А, ну да, – сообразил казак. – Настя опять у вас? – сменил он тему.

– С тёткой полчаса как пришли, – кивнул Мишка.

– Вот повадилась, лиса, – покачал атаман головой.

– Пусть, Сергий Поликарпович, – вздохнул парень. – Если сложится, по весне сватов за ней засылать буду, – сказал он, как в воду бросился.

* * *

Разбудил Мишку не петушиный вопль под окном, у атамана тоже оказался горластый будильник, а сам атаман, вбежавший в дом так, словно где-то горело. Услышавший сквозь сон шум и разговор Мишка выскочил к дверям в одном исподнем, но с револьверами в руках. Атаман, устало присев на лавку прямо у дверей, распахнул полушубок и, посмотрев парню в глаза, тихо сказал:

– Беда, Миша. На Колю напали, когда от нас вчера ехал.

– Живой? – разом проснувшись, глухо спросил Мишка.

– Доктор сказал, жить будет. Повезло.

– Где случилось? – чуть отмякнув, уточнил парень.

– На тракте. Точно не знаю.

– Есть кто верхом? – подумав, спросил Мишка.

– Сын мой. Он весть и привёз. Ты чего задумал? – насторожился атаман.

– Мама Глаша, дай молока да хлеба кусок. Я быстро, Сергий Поликарпович, – не отвечая, сказал Мишка и бросился умываться.

Спустя семь минут он допил свою кружку молока и, закинув за спину винчестер, скомандовал:

– Пошли.

Подхватив на крыльце свои охотничьи лыжи, парень выскочил на улицу и, найдя взглядом всадника на высоком, караковом жеребце, направился прямо к нему.

– Знаешь место, где всё случилось? – спросил парень, здороваясь с молодым казаком.

– Примерно.

– Тогда рысью туда. Я за конский хвост ухвачусь, – скомандовал Мишка, сгребая в горсть конскую красу.

Жеребец фыркнул и возмущённо заплясал, но казак крепко сжал колени и, чуть натянув поводья, хрипло скомандовал:

– Не балуй, чёрт! Пошёл!

Жеребец зло оскалился, но, подчинившись, взял с места ходкой рысью. Чуть согнув колени и откинувшись слегка назад, Мишка пережил рывок и, усмехнувшись про себя, подумал: «Не помню, где написано, что в древности какие-то воины так бегали. По-моему, лажа полная. Того и гляди, эта зверюга или лягнёт, или обгадит».

Между тем жеребец выскочил за околицу и прибавил ходу, то и дело косясь на неожиданного попутчика. Мишка сосредоточился на управлении лыжами. Влететь в какую-нибудь колдобину