История России XX век. Эпоха сталинизма (1923–1953). Том II - Коллектив авторов

отряды штурмующих батальонов находились на расстоянии 300 метров от Рейхстага. Последовал приказ установить хотя бы флажки на парапете здания. Через многие годы после войны Герой Советского Союза Степан Андреевич Неустроев с болью вспоминал, как он вынужден был послать для выполнения этого преступного приказа своего лучшего бойца – Петра Пятницкого, незадолго до этого спасшего ему жизнь. Отважный солдат погиб, так и не дожив до Победы. Всем стало ясно, что нужно ждать темноты. После артподготовки солдаты батальона Неустроева и группа капитана Макова бросились на штурм. Оказавшись перед массивными воротами, бойцы остановились. Михаил Минин и Алексей Бобров прикрепили к стене Красное знамя, выданное в их артиллерийской бригаде, засунув край полотнища в щель в кирпичной кладке. Вслед за Мининым стали пристраивать свои флаги и другие бойцы, в том числе и командир взвода 674-го полка лейтенант Р. Кошкарбаев. Запертые ворота штурмующие разбили массивным бревном, валявшемся неподалеку, воспользовавшись им как тараном, подобно далеким предкам, при штурме крепостей. Первым в ворота Рейхстага влетел вместе с бревном Гизи Загитов. В сложнейшей обстановке ночного боя командование на себя взяли офицеры, оказавшиеся рядом: капитан В. Маков, замполит неустроевского батальона А. Берест и начальник штаба – И. Гусев. Капитан Маков послал свою группу в сопровождении семи пехотинцев для выполнения главной задачи – водружения знамени на куполе Рейхстага. Первым в атаку рванулся Гизи Загитов, за ним последовали Михаил Минин, Александр Лисименко и Алексей Бобров, следом – пехотинцы. По пути Михаил Минин отломал тонкостенную металлическую трубку, которая послужила древком знамени. Достигнув чердака, артиллеристы-разведчики стали искать выход на крышу. Бросив в темноту несколько гранат и прочесав чердак очередями, Гизи Загитов обнаружил огромную цепь лебедки, ведущую наверх. В звено цепи спокойно входила ступня ноги человека. Четыре храбреца полезли вверх: впереди – Загитов, сзади со знаменем – Минин, замыкающими – Лисименко и Бобров. Выбравшись на крышу, бойцы увидели скульптуру «Богини победы» и привязали к ней знамя, написав на полотнище свои имена. Это случилось в 22 часа 40 минут 30 апреля 1945 г. При спуске Гизи Загитов был ранен в грудь навылет очередью немецкого автоматчика. Бои в Рейхстаге шли еще весь следующий день, причем Загитов не вышел из боя и сражался рядом с товарищами. После капитуляции немцев, засевших в подвалах Рейхстага, стало непонятным, а что делать со знаменем Военного Совета армии? Вот тут-то и появились Егоров с Кантарией, которые в сопровождении лейтенанта Береста водрузили требуемое знамя над Рейхстагом, которое было далеко не первым. Всем офицерам и солдатам, отличившимся при штурме Рейхстага, было присвоено звание Героев Советского Союза, кроме группы капитана Макова, награжденных орденами Боевого Красного Знамени. Роковую роль в этом сыграла злополучная директива о взятии здания в 14 часов 25 минут. Подделав документы и приписав подвиг водружения первого знамени Егорову и Кантарии, командование предпочло забыть о настоящих героях, ставших неудобными свидетелями. Вопиющая несправедливость, обусловленная административной трусостью высшего командования и раболепством перед Сталиным, привела к личной трагедии героев-артиллеристов. Всю жизнь они безуспешно пытались доказать свою правоту, но бюрократическая машина работала безотказно. В ноябре 1961 г. состоялась встреча участников штурма Рейхстага, на которой Владимир Маков, Степан Неустроев и другие истинные герои требовали восстановить историческую правду. Однако бюрократы-генералы мертво стояли на своем, не желая ничего менять. Доблестный Гизи Загитов не смог принять участия в этой встрече, так как в 1953 г. трагически погиб в автомобильной катастрофе. Алексей Бобров не смог вписаться в мирную жизнь, терпеть бюрократизм чиновников и насмешки над своим боевым прошлым. За «хулиганские действия в отношении непосредственного начальника» (Алексей запустил ему в голову чернильницей) он был осужден на тюремное заключение, потом был и второй срок. В 1976 г. храбрый солдат умер от сердечного приступа. Александра Лисименко в 1951 г. вновь призвали в армию, после окончания курсов политработников он до 1960 г. служил в войсках, а после демобилизации работал на кожевенном объединении «Красный гигант» директором. Скончался герой штурма Рейхстага в 1987 г., до смерти переживая боль военных лет и обиду за своих боевых товарищей. Капитан Маков в 1977 г. пришел в Истринский райком партии и швырнул в физиономии чиновников свой партбилет, за что был изгнан из рядов КПСС. Даже после развала СССР и ухода из жизни основных заинтересованных лиц правда не была восстановлена. В альбоме, посвященном 50-летию Победы, изданном в 1995 г., о группе капитана Макова не было сказано ни единого слова. Владимир Маков начал пить, развалилась семья и в начале марта 1996 г. его нашли мертвым в собственной квартире с рукой, вытянутой в сторону упавшего на пол телефона. Михаил Петрович Минин после демобилизации из армии в 1969 г. борьбу за правду не закончил и в новом веке, издав в 2001 г. тиражом 1000 экземпляров книгу воспоминаний «Трудные дороги к Победе». Этот истинный Герой России выдержал не только огонь войны, холодную воду несправедливости, но и медные трубы испытания временем настоящего солдатского характера.

М. Минин. Трудные дороги к Победе. ГУП Великолукская городская типография, 2001.

Н. Ямской. Кто брал Рейхстаг. Герои по умолчанию. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2006. С.

Неустроев. Русский солдат: на пути к Рейхстагу. Краснодар: Советская Кубань, 1997.

4.2.34. Советская армия в Восточной и Центральной Европе в 1945 г.

Поведение советских войск оставило тяжкий след во многих местах Средней и Восточной Европы. Грабежи армией мирного населения были повседневным явлением – причем не только в побежденных странах, но и в странах союзных, на что, в частности, югославские коммунисты жаловались Сталину. Образ советского солдата начал в Европе связываться со словами «Дай часы» и «Дай велосипед». «Давай часы, – эти слова были известны всем словакам и чехам как главное требование солдат. Некоторые из них нацепляли себе на руки по десяти и более штук часов», – вспоминал Н.О. Лосский. Когда в занятых Красной армией городах Восточной Европы показывали в кинотеатрах хронику, то во время демонстрации Ялтинской встречи Рузвельта, Черчилля и Сталина, в момент, когда Сталин протягивает руку Рузвельту, публика хохотала и кричала во весь голос «давай часы!»

В какой-то мере это отражало нищету колхозной деревни, где часы или велосипед, почитались большой ценностью. Но не только. «Трофеи» вовсю отправлял домой и командный состав, причем соответственно рангу: младшие офицеры посылками, а генералы – вагонами. Офицерские «военно-полевые жены» ломали ноги, шаря в углах брошенных и полуразрушенных квартир и вилл европейских городов. Те, кто были честнее, за бесценок, за харч скупали драгоценности и антиквариат у голодных, разоренных войной жителей.

По официальной статистике Главной военной прокуратуры, только с января по март 1945 г. за дебоши, грабежи, убийства и насилия в действующей армии были осуждены 4148 офицеров, не говоря про рядовых. Но это была капля в море. Грузовик-«студебеккер», задом въезжающий в витрину магазина, из которого потом в кузов перемещается все находившееся на полках, – был явлением совершенно обычным и в Будапеште, и в Берлине, и в Лодзи. Хозяин молчал, под дулом автомата наблюдая за расхищением своего имущества. Советский офицер, прибывший в Будапешт через две недели после штурма, вспоминал, что поскольку уже было разграблено все, ему пришлось «конфисковать» медно-никелевые слитки на монетном дворе, предназначенные для чеканки монеты, и «толкнуть» несколько грузовиков этих слитков какому-то румынскому спекулянту.

Но часы, велосипеды, картины, столовое серебро, мебель и медно-никелевые слитки были мелочью. Весь мир обошли сообщения журналистов из нейтральных Швейцарии и Швеции, приглашенных немцами в Неммерсдорф (округ Гумбинен в Восточной Пруссии) в конце октября 1944 г. Этот небольшой городок (ныне – Нестеров Калининградской области) был занят наступающими частями Красной армии 20 октября, но вскоре отвоеван Вермахтом. Факты воинских преступлений, совершенных здесь красноармейцами, были столь очевидны, что нацистское ведомство пропаганды не поскупилось на приглашение представителей нейтральных стран, как и за полтора года до того в Катыни. «На улице и во дворах домов лежали трупы местных жителей. Судя по нанесенным им ранам, совершенно очевидно, что эти люди не принимали участия в военных действиях, не были убиты шальными пулями, их просто планомерно уничтожали. Я видел и множество женщин, которых, если судить по их разорванной одежде, изнасиловали, а потом убили выстрелом в затылок, зачастую вместе с женщинами лежали и убитые дети», – сообщал один из очевидцев. Швейцарский журналист, ставший свидетелем этого кошмара, писал: «К сожалению, сложившаяся ситуация характеризуется не только жестокими боями, но и увечьями и казнями пленных, и почти полным истреблением немецкого крестьянского населения».