Дмитрий Красивый - Сычев К. В.

– Но я слышала, матушка, – пробормотала княжна Мария, – что этот Семен, ну,…как бы тебе сказать? Ну, он же не сумел справиться с той девицей! У него, возможно, нет должного здоровья…Ну, мужской силы! Зачем же я буду выходить замуж за этакого мерина? И на кой ляд мне его знатность, если у него слабоват мужской корень.

– Ах, так ты из-за этого беспокоишься?! – рассмеялась княгиня. – Тогда у тебя нет серьезной причины! Мы знаем о мужской силе князя Семена! Он еще молод, поэтому нечего унывать! Он был хорошим супругом для своей покойной жены Настасии. Они даже детей нарожали! Что поделать, если мужи так устроены и не могут познавать нелюбимых ими женок?

– Как же, вот я часто слышала о многих князьях, как о сильных мужах! – возразила княжна. – Вот, к примеру, князь Дмитрий Красивый! Говорят, что он, даже будучи стариком, принимает многих девиц и никогда не отказывается от красивых женок! И каждый год привозит себе чаровниц из Сарая или Литвы! Он даже взял себе в ключницы какую-то разбойницу!

– Да, всем известно о могучем Дмитрии Брянском! – согласилась княгиня. – Однако, что тебе брянские нравы? Зато княгиня этого Дмитрия всегда живет в ревности и обиде! Сидит одна в своем тереме и слушает о любовных похождениях своего супруга! Да разве кто позавидует такой доле? А вот московские князья – совсем не такие! Они не испорчены бесчисленными любовницами! И не растрачивают на сторону свои силы, но отдают единственной супруге! Они набожны и не допускают супружеской измены! И в любви они, – княгиня перешла на шепот, – большие умельцы!

– Откуда же ты об этом знаешь? – усмехнулась княжна. – Если они набожны и безгрешны, то кто же может рассказать такое?

– Так говорят многие люди, – покраснела обиженная княгиня. – И я больше не буду тебя наставлять! Живи, как хочешь! Можешь и в монастырь податься! Если ты негодна к супружеским утехам, так хоть сгодишься для праведных молитв! – И она, окинув девушку презрительным взглядом, удалилась.

Но и после этого несчастная княжна Мария не осталась в покое. В ее светлицу зачастили не только родичи, но замужние подруги детства, тверские боярыни. Что они только не говорили! И о долге перед родной Тверью, и перед братом, и о красоте князя Симеона, его доброте, обходительности, но все единодушно запугивали девушку возможностью остаться без мужа. – Если ты откажешь самому великому князю, – говорили они, – то кому ты будешь нужна, такая гордая? Вот и проходишь всю жизнь «в вековухах» и умрешь с позором!

Они самым бесстыдным образом описывали свою постельную жизнь, не гнушаясь никаких подробностей, пока, наконец, так не истомили несчастную Марию, что она не выдержала и согласилась на брак. – Ладно, – сказала она своему брату Всеволоду, – пусть готовят мне телегу в недальний путь! Лучше быть супругой кроткого князя Семена, чем слушать каждый день непристойные речи! – И она, к радости своей родни и бояр, выехала с московскими сватами в Москву.

Уже на следующий день по ее прибытии, княжеский духовник Стефан обвенчал Симеона Московского с тверской красавицей.

Свадебный пир великого князя был веселым и шумным, несмотря на то, что сам жених не хотел обижать митрополита: и бояре, и братья великого князя, и даже простой люд радовались этому событию.

– Значит, не иссякла мужская сила нашего князя! – весело говорили москвичи. – А ту бестолковую девицу он просто не захотел!

Митрополит Феогност, узнав о случившемся, пришел в страшный гнев и только его «местоблюститель» Алексий сумел предотвратить серьезные последствия. – Нынче в Царьграде, – сказал он святителю, – сменились власти, и теперь у нас новый патриарх! Зачем нам ссориться с великим князем? Давай лучше пошлем своих людей к патриарху за разрешением на брак князя, если ты сам, славный отец, не хочешь брать грех на свою душу!

С этим митрополит, скрепя сердце, согласился. В Константинополь послали «богатые дары», благо, великий князь не пожалел своих сокровищ, и «грамотку» с просьбой на развод и новый брак великого князя.

Отправляя своих людей в дальний путь, митрополит лелеял в душе надежду, что святейший патриарх проявит решимость и поддержит его, отказав князю Симеону в брачных притязаниях. Но обстановка в Константинополе была не та, чтобы ссориться с богатой паствой: довольно скоро московские посланцы вернулись «с патриаршим благословением». Так, уже беременная княгиня Мария стала законной супругой великого владимирского и московского князя.

– Вот какие дела, – вздохнул, наконец, вышедший из раздумий князь, мысленно пройдя через все минувшие испытания. – Однако надо говорить о деле!

Затихшие на время княжеского забытья бояре зашевелились, загудели.

– Перед нами возникла литовская угроза! – нарушил тишину боярин Василий Окатьевич. – Мы видим неминуемую беду! Разве ты не знаешь о свадьбе князя Романа Молодого в Козельске?

– Знаю, – кивнул головой князь Симеон, – и не вижу никакой опасности! Титу Козельскому был нужен зять, и он его получил! Да еще отдал в приданое ему свой городок!

– Но ведь этот Тит с радостью принимал литовских посланников! – возразил Феофан Бяконтов. – И уважил их сватовство! А когда в Козельск приехали наши люди, то они встретили не приветливость и радость, а страх и тревогу! Я вижу, что Литва уже наложила свою жадную руку на карачевский удел!

– Нечего волноваться из-за пустяков, – усмехнулся князь Симеон. – Пока Литва еще далека от карачевских земель…

– Зато уже дотянулась до брянских! – буркнул Дмитрий Зерно. – Дмитрий Красивый побывал той зимой в Смоленске у престарелого Ивана! Мы еще не знаем об их разговорах, но не сомневаемся: брянский князь ищет союза против Москвы со Смоленском и Литвой!

– К тому же, Иван Смоленский уже давно не ездил в Орду! – молвил Андрей Кобыла. – И «выход» он платит не вовремя! Видимо, все смоленское серебро «уплывает» в Литву!

– Возможно, это так, – кивнул головой князь Симеон. – Иван Смоленский вправе так поступать…И Дмитрий Брянский, как я узнал, тоже сам не ездит в Орду, а за то выплачивает двойной выкуп! Теперь от него ездят в Сарай только бояре…Вот бы нам такую вольницу! Но я думаю, что татарский царь никогда не освободит меня от моей повинности! Его грамотка, или ярлык, на великое владимирское княжение тянет меня на дно, как тяжелый камень!

– От этого нельзя отказаться! – покачал головой Федор Акинфиевич. – Тогда Москва сразу же потеряет свое величие и погибнет!

– Я это понимаю, мои славные бояре, – молвил князь Симеон, – но мы сами не должны губить свое дело! Разве нам мало того несчастья, связанного со смертью дочери Дмитрия Красивого, Федосьи? Мой братец Иван даже сейчас, получив новую супругу, вспоминает то тяжелое горе! Смерть несчастной Федосьи от какого-то поветрия необъяснима! А может, она умерла не от поветрия?