Век Наполеона - Уильям Джеймс Дюрант

Блейк представлял собой сложное сочетание языческого и пуританского, классического и романтического. Он был очарован статуями Микеланджело и потолком Сикстинской капеллы. Он также ощущал великолепие здорового человеческого тела; он символизировал его в гравюре (1780) под названием «Радостный день» — юноша, одетый в пелену, познающий радость от прилива жизненных сил. Секс играет лишь скромную роль в его творчестве; он активно присутствует в его стихах, но умеренно в его жизни; у него была отзывчивая и любящая жена, которая сделала верность терпимой. Поначалу его рисунки были строго классическими, линия преобладала над цветом, а форма — над фантазией; но с годами, полюбив Ветхий Завет, он позволил своему карандашу блуждать в воображаемых фигур, ошеломляющих одеяниями, и лиц, измученных загадками жизни.10

В последние годы жизни он выгравировал семь листов для издания Данте; на смертном одре (1827) он сделал еще одну гравюру с изображением Бога как «Древнего дня», создающего мир. Именно благодаря своему почти сверхъестественному воображению, а также тонкости линий он стал через поколение после своей смерти провозглашенным родоначальником школы прерафаэлитов. Мы еще встретимся с ним.

Среди живописцев жизненно важным вопросом, иногда касающимся хлеба и масла, был следующий: Насколько они должны соответствовать советам и вкусам Академии? Некоторые из ее профессоров одобряли исторические сюжеты, как раскрывающие известных персонажей в памятных событиях. Другие превозносили портретную живопись за то, что она прощупывает и раскрывает характер, а также за то, что она радует знатных людей, пожелавших сохраниться в масле. Очень немногие из академической братии интересовались жанровыми картинами, от которых пахло простонародьем. Наименьшее одобрение получили пейзажные картины; Констеблю, который потерял к ним сердце, пришлось трудиться в безвестности до пятидесяти трех лет, прежде чем Академия разрешила ему стать полноправным членом.

В 1792 году умер сэр Джошуа Рейнольдс, и Академия выбрала своим президентом американца, проживавшего в Англии. Бенджамин Уэст родился в Спрингфилде, штат Пенсильвания, в 1738 году. В юности он проявил такой художественный талант, что щедрые соседи отправили его учиться в Филадельфию, а затем в Италию. Впитав там классическую традицию в галереях и руинах, он переехал в Лондон (1763), написал несколько прибыльных портретов, порадовал Георга III и перешел к историческим темам. Его «Смерть Вульфа» (1771), отвоевавшего Канаду у Монткальма и Франции, шокировала Академию тем, что на ней изображены современные фигуры в современной одежде; но старейшины признали, что полконтинента стоит того, чтобы поклониться панталонам.

Другой американец, Джон Синглтон Копли, родившийся близ Бостона в 1738 году, прославился своими портретами Джона Хэнкока, Сэмюэля Адамса и семьи Копли. В 1775 году он переехал в Лондон и вскоре достиг своего апогея, написав картину «Смерть Чатема» (1779). Чтобы уйти от неоклассической идеализации исторических фигур, он написал сцену с мужественным реализмом, который — хотя и вызвал беспокойство Академии — произвел революцию в английской живописи.

Обучение в Академии продолжил Иоганн Генрих Фюссли из Цюриха, который в 1764 году, в возрасте двадцати трех лет, стал Генри Фюсели из Лондона. Поощряемый Рейнольдсом, он покинул Англию в 1770 году и восемь лет учился в Италии. Его склонность к гетеродоксальным полетам воображения не была излечена классическими образцами и нормами. Вернувшись в Лондон, он потревожил спящих красавиц картиной «Кошмар» (1781), в которой прекрасной женщине снится, что к ней приближается страшный изверг. (Копия этой картины висит в кабинете Зигмунда Фрейда). Несмотря на себя и свое саркастическое остроумие, Фюзели стал профессором Академии, где его лекции облегчили переход к романтизму и прерафаэлитам.

О том, как трудно зарабатывать на жизнь, рисуя природу, можно проиллюстрировать на сайте на примере карьеры Джона Хоппнера (1758–1810) и Джона Крома (1768–1821). Хоппнер голодал как любитель пейзажей, а затем расцвел как художник портретов, почти соперничая с Лоуренсом по числу натурщиков и гонорарам. Его портреты писали Нельсон, Веллингтон, Вальтер Скотт и многие другие лорды; Сент-Джеймсский дворец богат наследием Хоппнера. — Почти все свои пятьдесят три года Кром оставался в родном Норвиче. Некоторое время он работал художником по вывескам, изучал картины Хоббемы и других голландских мастеров и учился у них наслаждаться простыми сценами обычной жизни. Слишком бедный, чтобы путешествовать, он искал свои сюжеты в сельской глубинке Норвича. Там он нашел перспективу, которую изобразил в своем лучшем пейзаже «Пустошь Маусхолд». Искусство и философия не нуждались в большем.

Сэр Томас Лоуренс (1769–1830) пошел по первобытному пути портретной живописи. Сын трактирщика, он получил мало школьного и художественного образования; должно быть, Академию смущало то, как хорошо он преуспевал без них. У него был почти природный талант быстро схватывать сходство и запечатлевать его — в детстве в Бристоле карандашом, в юности в Бате пастелью; только переехав в Лондон (1786), он стал работать маслом. Возможно, его физическое обаяние и веселое настроение открыли для него сердца и двери. Когда ему еще не исполнилось и двадцати, ему поручили отправиться в Виндзор и изобразить королеву Шарлотту Софию. Ему это удалось настолько дипломатично (ведь она не была красавицей), что в двадцать два года он был избран ассоциированным членом Академии, а в двадцать пять — полноправным. Сто знаменитостей боролись за право быть его кандидатом. Он отверг совет Кромвеля рисовать бородавки и ямочки: в бородавках нет золота. Он улучшал черты своих натурщиков, которые не протестовали; а то, что его дамам не хватало красоты, он компенсировал, одевая их в сплетенные одежды, наделяя их прекрасными руками и чарующими глазами, и ставя их в какую-нибудь драматическую позу. Типичной для его работ является красивая и поразительная фигура принца-регента, которую он сделал в 1815 году. Иногда, как, например, в «Пинки» из Хантингтонской галереи, он добивался приятной причудливости, но нам не хватает в его мужских портретах сильного характера, который Рейнольдс находил или формировал в своих натурщиках. Лоуренс много зарабатывал, щедро дарил и стал кумиром своей эпохи. Когда он умер, знатный кортеж проводил его в собор Святого Павла.

Джон Констебл (1776–1837) настаивал на написании пейзажей и до сорока лет не зарабатывал на невесту. Его отец был мельником из Сассекса, который потакал таланту сына к рисованию и живописи и финансировал два года обучения в Лондоне. Но Джон развивался медленно; к 1797 году он почувствовал, что не заслуживает дальнейшего содержания, и вернулся в Сассекс, чтобы работать на мельнице своего отца. В свободное время он продолжал рисовать. Некоторые из своих