Вальсирующие со смертью. Оставь ее небу - Михаил Март

Вся работа заняла около двух часов. Это если знать, где искать, в противном случае дом останется крепостью для многих поколений. Вряд ли Олег подозревал о существовании катакомб. Левин мог только догадываться. Ищи ветра в поле! Итак, я и мать. Но стоит ли тайна стольких усилий и труда?

За потайной дверью рисованного «очага папы Карло» находился коридор и две комнаты по обеим сторонам без дверей. По потолку проходили вентиляционные трубы, имелся холодильник, набитый продуктами, кровать и посуда. Тут даже находились книги, но больше технические. Катакомбы на случай атомной атаки. В одной из комнат стоял письменный стол, на котором валялись лупы, пинцеты и справочники по металлам и полезным ископаемым, а также буклеты прошедших выставок ювелирного искусства. Другая комната целиком была заполнена стеллажами из красного дерева с тысячей ящиков, оснащенных бронзовыми ручками. Что–то очень похожее на картотеку. Когда я открыла один из них, то едва не прикусила язык. Он был набит золотыми червонцами царской чеканки. Звонкие кругляшки сверкали, словно их только что привезли с монетного двора.

В других ящиках хранились валюта и украшения. Один ящик — одно колье, один перстень, один браслет. У меня тряслись руки и разбегались глаза. Ничего подобного я и вообразить не могла. Сказка! Сокровища скупого рыцаря! Сон! Что–то очень далекое от реальности. Тут и впрямь можно жить и любоваться красотой ювелирного искусства. Тут забываешь о серых безликих буднях и заедающем душу быте. И эта стерва жалеет для меня денег! Каждую сотню приходилось выбивать у нее с боем. Грязная шлюха, утопающая в роскоши! Жить и зависеть от мещанского ханжества стареющей эгоистки, раздираемой собственным жлобством и жадностью… Нет! Твердое «нет»…»

Даша захлопнула альбом и прищурила глаза. В них все еще тлела затаенная злость и ненависть.

— Теперь я одна решаю, что с этим делать, — тихо прошептали ее губы.

Даша убрала альбом в сумку и оглянулась. Антон лежал на кровати и смотрел в потолок. Как только она повернула к нему голову, он улыбнулся. Это была первая ночь за долгий период, когда он выспался.

— Доброе утро. Какая тишина. Я, наверное, долго спал. Мне даже сны не снились.

— Зато мне они спать не дают. Выпила снотворное, но все кончилось головной болью.

Даша взяла с тумбочки паспорт и бросила его на кровать.

— Твоя новая ксива. Теперь тебя зовут Дмитрий Сигалов. Тебе тридцать один год. А меня зовут Ниночка Соболевская, мне двадцать два.

Но оба мы потрясающе выглядим. Это от большого счастья и бешеной любви. Запомни эту легенду, желторотик. Дорога стала опасной.

— Ты думаешь, я могу присвоить себе имя покойника?

— Оно ему не нужно, дурачок. Пользуйся случаем.

— Добрый он был парень. Обещал меня женить на казачке и подарить на свадьбу свой дом.

— Однако ты убил его! — злобно произнесла Даша.

Антон покраснел и замолчал.

— Нечего сказать, Христосик! Никогда не знаешь, что с тобой может случиться. Жизнь смахивает на игровой автомат. Сегодня тебе выпал флеш–рояль, а завтра кукиш! Лови момент.

— Какая там игра? Джунгли, сквозь которые приходится продираться с голыми руками.

— Не ту дорогу выбрал. Плыви по течению. Каждый должен помнить философское измышление о том, что сделанный тобой шаг — это шаг к смерти. Не стоит торопить события. Бери самое сочное и красивое. Черное лучше обходить стороной. При желании и это удастся.

— Так не бывает. От судьбы не уйдешь. У тебя тоже не все гладко. Этот человек, который тебя преследует, ты с ним договорилась?

— Конечно. Змея с вырванным жалом — не змея, а скользкая тварь, которую легко раздавить. Можешь не вспоминать о нем. И хватит валяться, иди за едой, я проголодалась.

— Рад бы помочь, но если ты помнишь, то все кошельки сосредоточились в твоих руках.

— Ладно прибедняться. Получишь на еду, одевайся.

Даша взяла местную газету и повалилась на кровать. Когда Антон вернулся с провизией, девушка сидела одетая, готовая к отъезду.

— Что случилось?

— Мы едем на Кубань к твоим родственникам. Какая, в конце концов, разница: Черное море или Азовское?

Девушка бросила на тумбочку газету.

— Почитай–ка, что пишут о твоем новоиспеченном дядюшке в газетах, наследничек. Сига— лов–старший — очень богатый человек. Мне кажется, я прогадала при дележке наследства Дэнди. Ты получишь намного больше, чем я предполагала.

Антон присел на кровать и смотрел на спутницу с полным непониманием. Либо она шутила, либо окончательно свихнулась.

— Я не собираюсь ехать к родственникам Дэнди. Это подлый обман. Я виноват в его смерти, а взять его имя — значит признаться всем, что я сделал это умышленно.

— Отлично. Вот и поезжай к его дядюшке и во всем признайся. Чистоплюй! Он с удовольствием упрячет тебя за решетку. Навсегда. Убийство есть убийство! Никаких поблажек не жди!

— Я не уверен, что это правильный поступок.

— Конечно. Ты же еще не доехал до моря. Ты хочешь побарахтаться в теплых волнах. Море, пляж и тюрьма — вещи несовместимые. Но если ты не поедешь туда, то я сдам тебя ментам в ту же секунду, как ты сделаешь шаг в другую сторону. Я знаю, где покоится тело Дэнди. Ты все еще не избавился от его машины, и твоя фотография вклеена в его паспорт.

Даша взяла документ, потрясла им в воздухе и бросила в свою сумку.

— Когда тебя схватят за белые рученьки, бумажник Дэнди окажется в твоем кармане.

— Чего ты добиваешься?

Девушка развернула газету и прочла:

«В прошлом году один из самых богатых и

уважаемых людей Краснодарского края, Андрей Сигалов, выстроил пятнадцать коттеджей в родной станице. Дома переданы в аренду сельчанам в рассрочку на двадцать лет. В этом году Сигалов сдает под ключ еще двадцать благоустроенных каменных домов. Предприниматель убежден, что его земляки достойны комфортабельных условий для жизни. Бывший главный инженер консервного завода за десять лет превратился в одного из самых богатых людей края, а его широкая русская натура не позволила складывать заработанное в кубышку. В конце этого года вступит в строй новый корпус детской больницы, началось строительство дома для сирот и престарелых. Сигалов не первый раз доказывает народу, что любовь к людям куда важнее, чем мертвый капитал, зарытый в земле…»

— Тут, конечно, можно поспорить с твоим дядюшкой. Но, в конце концов, это чепуха. Главное, что твой любимый родственник тебя ждет. Я могу быть твоей женой. Никто ее не