Иудейские древности - Иосиф Флавий

2. После окончания свадебных торжеств Александр отправил первосвященнику Ионатану письмо с приглашением прибыть в Птолемаиду. Прибыв к царям и привезя им блестящие дары, первосвященник удостоился от них обоих величайшего почета. Александр заставил его снять одежду и облечься в порфиру, посадил его рядом с собою на трон, а также велел своим сановникам отправиться с Ионатаном в самый центр города и объявить, что никому не разрешается жаловаться на Ионатана или делать ему какие бы то ни было неприятности. Когда сановники сделали это, то все те, которые собрались было выступить с обвинениями против Ионатана и относились к нему враждебно, при виде почета, которого Ионатан удостоился от царя, разбежались в страхе, как бы им самим при этом случае не пострадать. Царь Александр вообще так отличил Ионатана, что даже велел внести его в список первых своих приближенных.

3. В сто шестьдесят пятом году[1075] сын Деметрия, Деметрий, отплыл с Крита в Киликию во главе множества наемников, которыми снабдил его критянин Ласфен. Когда Александр узнал об этом, то страшно смутился и перепугался и немедленно поспешил из Финикии в Антиохию, чтобы оградить ее раньше прибытия Деметрия. В качестве военачальника над Келесириею он оставил Аполлония Дава, который, направясь с большим войском к городу Ямнии, отправил к первосвященнику Ионатану послов с заявлением, что он считает неприличным, что он один не подчиняется царю, а живет себе в полном спокойствии и безмятежно, и это для него полный позор, что он не покоряется царю. «Не обманывай сам себя насчет того, будто бы ты, сидя в горах, был силен, – говорил Аполлоний, – если же ты так полагаешься на свое войско, то спустись на равнину, сразись с нашею ратью; исход битвы покажет, кто храбрее. Впрочем, знай, что лучшие люди каждого города сражаются в рядах моего войска, а это как раз те люди, которые привыкли всегда побеждать твоих предков. Вступи с нами в борьбу в такой местности, где нет возможности сражаться при помощи каменьев, но где приходится биться с оружием в руках и где нет места, куда можно было бы убежать побежденному».

4. Ионатан рассердился на такие слова его и, собрав десять тысяч воинов, двинулся из Иерусалима в сопровождении брата своего Симона. Прибыв в город Яффу, он расположился станом вне его, потому что жители, имея внутри города гарнизон Аполлония, заперли перед ним ворота. Когда же Ионатан приготовился осаждать город, население, боясь, как бы он силою не овладел городом, раскрыло перед ним ворота. Узнав о взятии Яффы Ионатаном, Апполоний двинулся во главе трех тысяч всадников и восьми тысяч пехоты к Азоту и пошел оттуда медленно и не спеша [на Яффу]. Приблизившись к Яффе, он стал притворно отступать и тем выманил Ионатана на равнину; при этом он гордо разъезжал на своем коне и был вполне преисполнен надежды на победу. Ионатан двинулся вслед за Аполлонием, вплоть до Азота. Тогда Аполлоний, видя, что теперь приходится сражаться на ровном месте, повернул фронт и вступил с Ионатаном в бой. Хотя Ионатан и узнал, что у Аполлония спрятана тысяча всадников в засаде в некой ложбине, чтобы с тыла ударить на врагов, он все-таки не испугался, но выстроил свое войско в двух направлениях, чтобы оно могло с фронта и с тыла встретить нападение врагов, и ободрил его отражать нападения последних с обеих сторон. Когда же бой затянулся до вечера, он дал брату своему Симону часть своего войска и приказал ему врезаться с ним в строй врагов; сам же он велел своим войскам сомкнуть щиты и таким образом оградить себя от дротиков всадников. Воины так и поступили, тогда как вражеские всадники, выпустив на них все свои стрелы до последней, не причинили им решительно никакого вреда, потому что эти стрелы не могли ранить никого ввиду того, что сомкнутые в одну непрерывную стену и тесно составленные щиты легко отражали их и заставляли их безрезультатно падать.

Когда же Симон заметил, что враги, метавшие в иудеев снаряды с раннего утра до позднего вечера, утомились, то нагрянул на них со своим войском, и, благодаря необычайной храбрости последнего, ему удалось обратить неприятелей в бегство. Всадники, увидя бегство пехоты, сами тоже не выдержали, но, будучи также совершенно изнурены боем, затянувшимся до вечера, и потеряв всякую надежду на поддержку со стороны пехотинцев, обратились в беспорядочное и дикое бегство, так что они в полном беспорядке рассыпались по равнине. Ионатан преследовал их до Азота и перебил при этом множество их, остальных же, потерявших надежду на спасение, принудил бежать в находившийся в Азоте храм бога Дагона[1076]. Затем Ионатан взял город после первого же натиска и поджег его и близлежавшие деревни. Он также не пощадил и храма Дагона, предал пламени как храм, так и укрывшихся в нем. Число павших в бою и сгоревших в храме врагов было восемь тысяч. Одержав таким образом верх над столь многочисленной ратью, Ионатан двинулся от Азота к Аскалону и расположился лагерем перед этим городом; тут-то ему навстречу вышли аскалонцы с дарами и всячески стали выражать ему свое уважение. Приняв их добровольное подчинение, он вернулся в Иерусалим с богатою добычею, которую ему доставила победа над врагами.

Когда Александр узнал о поражении своего полководца Аполлония, то стал притворно выражать свое удовольствие по этому поводу, потому что тот против его желания напал на его друга и союзника Ионатана. При этом он отправил к Ионатану посольство с изъявлением и засвидетельствованием полного своего почтения и послал ему в дар золотой браслет, что обыкновенно дарится лишь царским родственникам, а также уступил ему в собственность Аккарон и всю провинцию последнего.

5. Около этого времени явился в Сирию с флотом и сухопутным войском также царь Птолемей Филометор, чтобы поддержать Александра, тестем которого он был. По повелению Александра, все города оказывали ему радушный прием, и так он добрался до города Азота; тут все жители встретили его громким криком по поводу поджога, которому подвергся их храм Дагона, и стали обвинять Ионатана за то, что он уничтожил это святилище, предал огню и мечу всю область и перебил множество жителей. Птолемей, услыша это, хранил молчание; когда же Ионатан выехал ему навстречу в Яффу, то удостоился получить от Птолемея богатые дары и всяческое уважение; после этого Ионатан сопровождал его до реки Елевфера, а затем вернулся назад в Иерусалим.

6. По прибытии своем в Птолемаиду, Птолемей чуть было против всякого ожидания не погиб, потому что против него злоумышлял в лице дружественного ему Аммония сам Александр. Когда все эти козни обнаружились, Птолемей написал Александру письмо с требованием наказать Аммония, так как последний злоумышлял против его жизни и вследствие этого должен дать ответ. Но так как Александр не выдавал ему Аммония, то царь понял, что тот сам злоумышлял против него, и потому страшно рассвирепел на него. Благодаря этому же Аммонию антиохийцы уже и раньше были восстановлены против Александра, потому что они претерпели от Аммония массу зла. Однако [наконец] Аммоний подвергся заслуженному наказанию за все свои преступления: он под видом женщины был позорно зарезан, потому что, как мы рассказали в другом месте[1077], хотел скрыться в женском одеянии.

7. Теперь Птолемей стал упрекать себя за то, что выдал дочь свою за Александра, равно как за то, что вступил с ним в союз против Деметрия. Поэтому он разорвал с ним все родственные узы и отнял у него дочь свою. Затем он немедленно послал к Деметрию для переговоров о заключении с ним дружественного союза, причем обещал ему выдать за него дочь и вернуть ему отцовское царство. Деметрий очень обрадовался этому предложению, немедленно заключил с ним союз и вступил в брак. Птолемею теперь оставалось устранить еще одно только затруднение, а именно уговорить антиохийцев признать Деметрия, так как антиохийцы были не расположены к нему вследствие беззаконий, совершенных над ними его отцом Деметрием. И вот ему удалось уладить и это дело. Антиохийцы ненавидели Александра из-за Аммония, как мы уже сказали выше, и потому, недолго думая, изгнали его из Антиохии, после чего тот отправился в Киликию. И вот когда к антиохийцам прибыл Птолемей, то они и войска провозгласили его своим царем; таким образом, фараону по необходимости пришлось возложить на себя две короны: азиатскую и египетскую. Однако, будучи человеком вполне порядочным, справедливым и нелюбостяжательным, да к тому же и очень прозорливым в государственных делах, Птолемей решил отказаться, чтобы не вызывать зависти к себе со стороны римлян. Поэтому он созвал антиохийцев в народное собрание и стал уговаривать их принять к себе Деметрия, причем указывал на то, что последний, удостоившись с их стороны такого отличия, и не думает вымещать на них злобы за отца своего. Сам фараон предлагал себя в руководители и наставники Деметрия во всяком добром начинании и обещал не допускать его до каких бы то ни было неудобных предприятий. Сам же он, уверял фараон, готов удовлетвориться царством Египетским. Такими речами он убедил антиохийцев принять к себе Деметрия.