Михаил Шолохов в воспоминаниях, дневниках, письмах и статьях современников. Книга 1. 1905–1941 гг. - Виктор Петелин

Во второй половине сценария все сильнее звучит тема перевоспитания крестьян-казаков, которая развивается параллельно с кадрами весенней страды на нетронутой веками целине. В этих эпизодах авторы пошли по линии внутреннего раскрытия психологии героев, широко используя специфику кинематографа.

Шенгелая верно угадал финал фильма – пахота на целине. На самом деле книга этим не заканчивается, но композиционный финал первой книги «Поднятой целины» именно здесь. Здесь находит логическое развитие сложный характер Давыдова.

С завершением работы над сценарием не кончилось участие писателя в съемке фильма. Вместе со съемочной группой он разъезжал по хуторам и станицам, помогал друзьям из Грузии вникнуть в хозяйственные, бытовые особенности казачьей жизни.

В Вешенской, на хуторе Диченском, Шолохов показывал молодому режиссеру прототипов своего романа – старика с хитрым, лукавым взглядом, с реденькой бородкой, растущей неровными, отдельными кустиками, с которого он писал Щукаря; директора вешенского маслобойного завода, высокого, широкогрудого парня, который внешностью и биографией удивительно напоминал секретаря ячейки ВКП(б) Гремяченска Макара Нагульнова. Свыше 150 снимков было собрано в альбомы. По этим снимкам художник Уткин сделал эскизы костюмов и декораций.

По замыслу сценаристов большая роль в эмоциональном строе фильма отводилась музыке, казачьей песне. Фильм должен был начинаться с песни, которая в первом эпизоде помогала создать экспозицию характера Половцева. В дальнейшем песня не раз выступала как элемент драматургии.

В станице Большнапаловской Санишвили удалось собрать своеобразный слет старых казачьих песенников. Много километров по бездорожью исколесил он вместе с оператором А. Поликовичем в поисках типажа и натуры. В нескольких километрах от станицы Каменской, на хуторе Диченском, начались съемки зимней натуры.

Одновременно в Москве проходили актерские пробы. Шолохов хотел, чтобы в роли Лушки снялась Нато Вачнадзе7. На роль Давыдова пробовали актера Ю. Богомолова, Щукаря должен был сыграть В. Дорофеев.

22 февраля 1934 года газета «Кино» посвятила страницу рассказу о ходе работы над фильмом, который должен был стать событием в нашем искусстве, прозвучать оперативно и политически заостренно в годы, когда сплошная коллективизация еще не везде была закончена.

Беда пришла неожиданно. Без предварительных разговоров и объяснений фильм был снят с производства, режиссер Шенгелая вместе со съемочной группой срочно отозван в Тбилиси. Попытки протестовать не увенчались успехом.

Только в 1939 году режиссером Ю. Райзманом8 была осуществлена постановка «Поднятой целины». Но материалы сценария

Шолохова и Шенгелая использованы не были. Единственный экземпляр сценария хранился в личном архиве Шенгелая, который всю свою жизнь надеялся поставить этот фильм. Как известно, и Шолохов никогда больше не выступал соавтором по сценариям последующих постановок «Поднятой целины». Фильм Райзмана был целиком снят в павильонах, выстроенных на «Мосфильме», и, естественно, был задуман совсем иначе.

Сценарий Шолохова и Шенгелая к фильму «Поднятая целина» – одно из самых совершенных драматургических произведений своего времени, созданных коллективной мыслью писателя и режиссера. Эта неспетая песня связана с нашими днями теми славными путями дружбы и взаимообогащения, которыми продолжает идти передовой отряд нашего многонационального искусства.

В работе «Тихий Дон» и «Поднятая целина»

Беседа с тов. М. Шолоховым

Приехавший на несколько дней в Москву М. Шолохов в беседе с нашим сотрудником рассказал о своих творческих замыслах и поделился ближайшими перспективами своей работы. Он говорил о двух начатых работах – четвертой книге «Тихого Дона» и второй книге «Поднятая целина», которые должны быть закончены в 1934 г.

– Окончанию второй части «Поднятой целины», – говорил он, – помешала работа над последней книгой «Тихого Дона». В ней будет показан окончательный разгром белого движения на Дону. Возвращаясь по тому или иному поводу к первым книгам «Тихого Дона», я ощущаю чувство неудовлетворенности, как это вообще свойственно писателю. Недочеты первых книг я стараюсь исправить в четвертой, а это идет не за счет быстроты.

Как только закончу «Тихий Дон», вернусь к «Поднятой целине». Главные трудности, тормозившие работу над первой частью, – обилие материала, стремление отобрать самое существенное – сейчас преодолены.

Вторая книга, как и первая, покажет становление колхозной деревни. Она охватывает примерно тот же период (1930 – 31 годы), но более поздний его этап. Все основные персонажи первой книги переходят во вторую. Но помимо них читатель встретит и новых героев. Это, главным образом, партийные работники из района.

Я принимаю упреки в том, что в первой книге «Целины» слабо отражена роль комсомола в коллективизации деревни, совсем не показана женщина-активистка. В плане работы над второй книгой надо исправить эти недостатки. Каким путем? Пока еще не знаю. Мне не хочется подробно сейчас говорить об этом – это векселя, по которым надо будет платить. У меня на памяти много примеров не только не совпадения изданной книги с первым ее вариантом, рассказанным в каком-нибудь декларативном высказывании, но и целиком не выполненных писательских обещаний. Отклонения в процессе работы от намеченного плана вполне закономерны. Поэтому самое благоразумное – раньше времени не распространяться о деталях.

А. Гуторович, В. Темин

Герой № 1 о Михаиле Шолохове

Заговорили о любимых писателях.

– А что-то хозяин дома молчит? – подмигнув друзьям, полковник кивнул головой в сторону поседевшего уже генерала.

– Анатолий Васильевич, можно подумать, что ты уже не книголюб. Кроме писем жены, ты ничего на фронте и не читал, а?

– Книга книгой, а своим умом двигай, – усмехнулся генерал. – Некоторые, я слышу, как дамы перчатки, меняют свою любовь к модным писателям, а у меня с молодости – единственный. Я даже в самолете с ним не расставался. Загрустишь по дому, его книжку раскроешь – и словно в родных местах побываешь. – Генерал прикрыл глаза и тихо, как во сне, прочел на память: – «К вечеру собралась гроза. Над хутором стояла бурая туча. Дон, взлохмаченный ветром, кидал на берега гребнистые, частые волны. За левадами палила небо сухая молния. В хуторе хлопали закрываемые ставни, от вечерни, крестясь, спешили старухи, на плацу колыхался серый столбище пыли…» Эх, и дивно написано! Я ведь сам казак, родом из станицы Белоглинской. Казака, говорят, кобыла родила, а и видно, от орла – рано в небо поднялся.