Прогулка по висячему мостику - Екатерина Трубицина

— То есть? — Ира ощущала крайнее замешательство.

— То есть, две с лишним тысячи лет назад личность, известная Вам как Евгений Вениаминович Гаров, воплотилась на Земле и жила как самый обычный человек. Я родился немногим ранее и не спускал с него глаз, правда, сам ему на глаза не попадаясь. Как только он достиг определенного возраста, я несколько раз делал попытки подтолкнуть его к осознанию сути, но они так и не увенчались успехом. Особого беспокойства у меня это не вызывало. До определенного момента. До момента беспрецедентной важности — он зачал Вас. То есть, на все про все при благоприятном исходе оставалось лишь девять месяцев. На благоприятный исход, учитывая предыдущую Вашу попытку, никто, конечно, особо не рассчитывал, но такую возможность нельзя было исключить полностью. Никакие мои ухищрения результатов не давали — он предпочитал оставаться человеком до мозга костей.

Очередной шанс выпал, когда его супруга была на втором месяце. Он отправился со своей дружиной на охоту и в пылу преследования дичи отбился от сопровождавших. Не знаю, какая сила вела его, но он не останавливался до наступления ночи, оставшись целым и невредимым и продолжая преследование даже после того, как его лошадь, свалившись под откос, сломала себе шею. Лишь когда темнота сгустилась полностью, он расположился на ночлег. От усталости он едва себя контролировал, а это идеальное состояние, чтобы с помощью сильного потрясения поколебать защитные системы и приоткрыть связь «Я» с «Аз», чем, собственно, и является так называемое осознание сути, как Вы, надеюсь, понимаете.

Как я уже убедился на предыдущем опыте, пронять его практически было нечем — ни страхом, ни болью, ни тем более эмоциями и ощущениями, которые принято считать положительными. Все отлетало от него как горох от стенки. Я решился на крайнюю меру, тем более что по моему разумению она, создав потрясение необходимой силы, никому не принесет никакого вреда. Я решил создать это потрясение безумной силы лишь в его сознании, то есть с помощью сновидения. Что можно делать с человеком с помощью сновидения, Вы уже знаете на собственном опыте, не так ли?

Ира кивнула. Она не позволяла массе вопросов по поводу своего странного сна-не-сна про сожжение мучить себя, правда, это вовсе не значило, что они отсутствовали или что по прошествии более года сами собой иссякли, но сейчас у нее язык не поворачивался задавать их.

— Так вот, с моей подачи его посетило сновидение о том, будто на рассвете к нему прискакал гонец и сообщил, что в сторону его вотчины движется войско. Он вскочил на коня, которого и в живых-то уже не было, и собрал свою дружину, которая, на самом деле, искала его до темноты и возобновила поиски с рассветом. Во главе дружины он спешно вернулся и принял неравный бой. Дальнейшие события Вам известны.

На самом деле он, проведя в до боли ясном сне всю ночь, проснулся там, где и заснул. Я считал, что, пережив столь сильное потрясение, он немедленно кинется домой и испытает еще большее потрясение, но уже иного толка, и тогда его защитные барьеры рухнут окончательно. Я не предполагал, что он изберет иной путь: не считать свой сон сном.

— Но как можно не понять, что сон — это сон?

— Ира, Вы поняли, что Ваш сон — это сон, только умозрительно и лишь исходя из того, что в Ваших условиях, следуя элементарной логики, он ну никак не мог быть явью. Вы имели веское нечто в виде реальности начала двадцать первого века, которая, мягко говоря, сильно отличается от реальности середины пятнадцатого. Вы с точностью определили, что сожжение на костре является сном, лишь намертво уцепившись за более чем убедительное несоответствие. Или я не прав?

— Правы…

— Помните? «Случалось видеть кошмар, который казался реальностью? Что, если бы ты не смог проснуться? Как бы ты узнал, что сон, а что действительность?», — процитировал Радный Морфеуса из «Матрицы». — Евгений Вениаминович Гаров смог проснуться, но в его распоряжении не оказалось точки отсчета, некого якоря для адекватного сравнения сна с реальностью, который имели Вы. Иллюзия реальности, созданная мною для него в его сне, удалась мне на славу, и реальность этой иллюзии оказалась слишком велика для него.

Ира вздрогнула, услышав почти точную цитату их с Женечкой недавней беседы.

— Что Вас смутило?

— Ничего особенного, просто Вы сейчас почти точно повторили пару фраз из нашей с Евгением недавней беседы.

— Да?! Что именно?

— Он попросил меня не рыдать над страстями многовековой давности и сказал, что человеческие горести лишь иллюзия реальности, на что я ответила, что реальность этой иллюзии слишком высока.

Радный усмехнулся:

— Похоже, что Евгений знает о том событии гораздо больше, чем предполагает, да и Вы тоже.

— Я не совсем поняла Вас, — слукавила Ира.

— Лукавите! Но, раз уж Вам так хочется, поясню. Воплощаясь на Земле, мы никогда не можем быть уверены в том, что на самом деле знаем, однако, это знание разными путями прорывается сквозь нас незаметно для нас самих. Мы кидаем какие-то фразы, совершаем какие-то поступки, точно отражающие наше знание, не придавая этому значения.

Здесь ничего не происходит просто так. Все просчитано заранее нами же — Аз Фита Ижица. Что это значит? Узнаете во всей полноте, расшифровав азбуку. Так вот, все просчитано заранее нами же, но мы, как правило, не подозреваем об этом.

Решение Вашего друга, не считать сон сном, поначалу озадачило меня, но ненадолго. То, что так и должно быть, стало ясно очень скоро. Но я не сразу догадался, что понесло его аж на другой континент. Пожалуй, никогда ранее он не был настолько человеком, и человеческая боль никогда не становилась для него столь нестерпимой.

— Она осталась до сих пор…

— Я знаю, а потому и рассказываю Вам все это. Я, можно сказать, даю Вам некое средство, которое может оказаться очень нелишним в дальнейшем.

— Что это за «некое средство», и почему оно должно оказаться нелишним в дальнейшем?

— Об этом чуть позже. А сейчас я, с Вашего позволения, продолжу повествование. Итак, его безуспешно искали несколько дней, пока не погасла последняя надежда. Когда дружина вернулась со скорбной вестью, его жена была без сознания и вскоре умерла от кровотечения, так и не узнав, что ее муж пропал без вести.

— Так получается, это я убила ее?

— Да, — Радный немного помолчал. — Насколько мне известно, он за две с лишним тысячи лет лишь несколько раз рассказывал свою историю, но ни разу никому не упомянул прямо о своей жене.

— Рассказывая мне, он говорил «семья», «дети», но никак не обмолвился об их мать.

— Ира, я очень долго считал это проявлением чисто человеческой привязанности, чисто человеческой любви. Очень долго, пока Вы… — Радный замолчал.

— Что, я?

— Я точно всего не знаю. Меня более всего заботила проблема Вашего благополучного воплощения и многое я упустил. Она, видимо, искала его и, в конце концов, нашла. Он испытал вновь то, что испытывал за два с лишним тысячелетия до этого и, продолжая считать сие человеческой слабостью, испугался. Испугался неизбежной боли и, возможно, поэтому предпочел не узнать ее. Узнали Вы, и сделали все от Вас зависящее, чтобы вернуть ее в этот мир намеренно и для него.

— Гиала?

— Я не знаю, под каким именем она прожила последнюю жизнь. Я знаю лишь то, что именно ее сейчас носит под сердцем Алина, жена Влада.

Ира в изнеможении закрыла лицо руками:

— Стас, я больше не могу, — взмолилась она. — У меня крыша от всего этого уже не едет, и даже не летит, а выделывает все фигуры высшего пилотажа на неимоверных скоростях и вот-вот попросту взорвется.

Радный рассмеялся.

— Человеческое неимоверно сильно в человеке, даже если воплощенный в человеке является богом. Я понимаю Вас. Расслабьтесь. Давайте я закажу Вам еще кофе с мороженым и новую пачку сигарет.

Ира взглянула на стол. По просьбе Радного официант, принеся заказ, не беспокоил их, и теперь на краю стола теснилась грязная посуда, а в пепельнице высился Эверест из окурков.

Радный подозвал официанта, и через несколько минут стол сиял чистотой, пепельница пустотой, а перед Ирой и Радным стояло по чашечке с кофе и вазочке с мороженым.

— Стас, а вы можете мне рассказать о моем сне?

Радный усмехнулся.

— А как же насчет высшего пилотажа?

— Потерплю, как-нибудь. Уж больно любопытство уже больше года разбирает, и никто ничего вразумительного мне по этому поводу сказать не может.

— Признаюсь, техническое исполнение — дело и моих рук тоже. Кто другие исполнители, Вы и без меня знаете, ну а имя заказчика, думаю, оглашать и вовсе не требуется, — Радный улыбнулся Ире. — Видите ли, практика намеренного сновидения, как Вы знаете, уже однажды принесла богатые плоды. Потому и решили применить ее вновь. Правда, задача для меня, с одной стороны, несколько усложнилась — мне пришлось смоделировать сновидение сразу для нескольких человек — зато в другом оказалась проще: во-первых, в этот раз я трудился не один, а во-вторых, само событие моделировать не пришлось, поскольку оно имеет место в реальности, хоть и значительно отдаленной во времени.