Древнерусская литература. Литература XVIII века - Коллектив Авторов

После настойчивых хлопот Державин добился оправдания. Помогли этому и стихи – он написал хвалебную оду Екатерине «Изображение Фелицы». Екатерина решила приблизить к себе Державина, сделать из него придворного поэта. Так в 1791 г. он стал секретарем императрицы. Но Державин не оправдал возлагавшихся на него надежд: похвальных стихов не писал, а службу пытался использовать для борьбы с взяточниками-чиновниками, с произволом и беззаконием властей на местах. Свое положение при дворе он изобразил в стихотворении «На птичку». Чтобы отделаться от ретиво исполнявшего свой служебный долг Державина, Екатерина в сентябре 1793 г. назначила его сенатором с чином тайного советника, освободив от должности своего секретаря. Фактически это был разрыв с императрицей.

После смерти в 1796 г. Екатерины II новый император Павел пытался приблизить к себе Державина, но поэт поссорился с царем. В 1802 г. император Александр I назначил Державина министром юстиции. Но дух независимости, проявленный Державиным, не понравился молодому царю, и в следующем, 1803 г. Державин был принужден выйти в отставку. С этого времени до последних дней жизни (умер в 1816 г.) он нигде не служит и, отстояв свою независимость, все силы отдает поэзии. Последние годы он жил на покое – зимой в Петербурге, в собственном особняке на Фонтанке, летом в имении Званка, вблизи столицы, на реке Волхов.

Сын бедных родителей, Державин начинал свое служебное поприще без покровителей и чьей-либо поддержки. За несколько десятилетий он добился поразительных успехов, пройдя путь от солдата до министра юстиции и сенатора Российской империи. Опыт жизни научил поэта ценить людей не за происхождение, а за ум и талант. Но, добившись высоких чинов и званий, Державин не изменил своим убеждениям и продолжал видеть в каждом – в чиновнике, крупном сановнике, вельможе или царе – человека: «Ум и сердце человечье были Гением моим», – любил повторять он. Доверие к собственному опыту, вера в разум и нравственные достоинства человека – вот что определяло в конечном счете идеал Державина. Этот идеал помог ему совершить переворот в поэзии, который подготавливал будущий расцвет русской лирики.

2

Впервые в печати Державин выступил в 1773 г., когда в журнале В. Рубана «Старина и новизна» опубликовал свой перевод (видимо, с немецкого) «Ироиды, или Письма Вивлиды к Кавну». Имя переводчика и автора переведенного стихотворения указаны не были. Миф о Библиде – это история преступной страсти сестры к брату. Овидий в своих «Метаморфозах» поэтически обработал этот миф. Выбор начинающим поэтом для перевода «Ироиды» о Вивлиде носит принципиальный характер. Он свидетельствовал о том, что Державин был отлично знаком с просветительской литературой руссоистского типа, что ему близок идеал свободной личности. Правда, эта свобода рассматривалась лишь с нравственной точки зрения, как свобода чувства. Но уже здесь отчетливо выражен мотив противопоставления сердца разуму. Эта идея будет усвоена Державиным. «Языком сердца» будет он говорить в пору своей зрелости, но к этой зрелости поэт придет через трудные испытания.

Важной вехой на этом творческом пути окажется сборник «Оды, переведенные и сочиненные при горе Читалагае», подготовленный в 1774 г. В год бушевавшей крестьянской войны и сформировалось мировоззрение Державина. В духе времени, когда просветительские идеи имели широкое хождение, Державин окончательно и навсегда усвоил политическую концепцию просветителей, их веру в просвященного монарха.

Потрясенный бедствиями народа, поэт пристально рассматривал условия его жизни. Он увидел, как чиновники и помещики грабили подданных и «питателей отечества». В том же 1774 г., во время восстания, он обращался с призывом (например, к казанскому губернатору) «остановить грабительство», поскольку именно «лихоимство производит в жителях наиболее ропота, потому что всякий, кто имеет с ними малейшее дело, грабит их».[958]

В заметке «О возмущениях и бунтах» он писал еще резче: «Многочисленное дворянство приводит в скудость государство… Причина возмущений находится в общенародной бедности и во всеобщем неудовольствии».

Державин не стал просветителем и потому не выступал против крепостного права. Следует, правда, помнить, что и многие французские просветители в те годы не считали возможным освобождать невежественных, не готовых принять свободу крепостных крестьян. Широко была известна их формула: сначала просветить, а потом освободить. Реальные же формы русского крепостничества, превратившегося в рабство, губительны для России. Они и довели народ до восстания. Это положение, по Державину, порождено злоупотреблением властей, беззаконием. С подобной практикой местных властей и помещиков следовало бороться. Единственным путем утверждения справедливости могли быть, по его убеждениям, действия просвещенного монарха.

Демонстративная политика заигрывания с просветителями Екатерины II в 1760-е гг. способствовала рождению и утверждению легенды о ней как просвещенной монархине. Русские просветители после закрытия Комиссии о сочинении Нового уложения (1768) преодолели эту иллюзию. Французские просветители продолжали верить Екатерине: Вольтер поучал ее в своих письмах, а Дидро в год Пугачевского восстания приехал из Парижа, чтобы «учить царствовать» «философа на троне» – русскую императрицу. Быть советодателем государю – так определил свое понимание гражданского долга и Державин.

Советодателем мог стать только Державин-поэт. Именно поэтому он пересматривает свое прежнее отношение к поэзии, вырабатывает новое понимание места поэта в обществе. Еще в 1770 г. он славил радости любви превыше всего. Но стремление к счастью любви и радостям жизни превращало гражданина в частного человека, отделяло его от жизни общей, делало равнодушным к страданиям других людей и интересам отечества. Что же определяет подлинное достоинство человека? В чем его величие? Какова мера его ценности? В размышлении об этих кардинальных проблемах и были в 1774 г. написаны «Ода на великость» и «Ода на знатность».

Не принадлежность к дворянству, не титулы и звания, не высокие посты в государстве определяют достоинство человека, – утверждает поэт в своих стихах. Прославляя героев России, он показывает, что истинно великим человека делает его деятельность – патриотическая, общественная, государственная, направленная на защиту отечества, правды, справедливости. Деятельность Державина, определяющая величие его личности, заключалась в исполнении долга поэта-гражданина. Он должен выступать за правду, что бы ему ни грозило. Потому мужество – первая добродетель истинно великого человека. Исполнением этого долга и явилась «Ода на день рождения ее величества, сочиненная во время войны и бунта 1774 года».

В этой оде Державин выступил впервые с советами Екатерине – какую ей следует проводить политику:

Так ты всем матерь равна буди.Враги, монархиня, те ж люди:Ударь еще и разжени,Но с тем, чтоб милость к ним пролити.

В оду он сначала включил строфу, в которой открыто указывал на несправедливость разделения людей на рабов и тиранов. Видимо, осторожности ради Державин исключил из первой политической оды свои социальные рекомендации. Но зато оставил другие строфы, в которых требовал извлечь урок из народного восстания, проявить гуманность к восставшим, пересмотреть политику и создать для «питателей отечества» человеческие условия существования. Только тогда

Не будут жатвы поплененны,Не будут села попаленны,Не про́льет Пугачев кровей.

Ода в составе сборника была напечатана в 1776 г. Советы Державина не были услышаны Екатериной II: императрица с неслыханной жестокостью расправилась с восставшими. Но поэт не оставил мысли «учить царствовать» монархиню, декларативным обещаниям которой искренно верил.

Читалагайские оды были равнодушно приняты и читателями, и поэтами. Их слабость, понимал Державин, – в подражательности. Сделав предметом поэзии судьбы родины, высокие темы жизни гражданина, поэт избрал традиционный жанр – оду и пошел по пути Ломоносова. Но следование обернулось прямым подражанием, повторением чужих стилистических фигур и образов. Поэт остро и болезненно ощущал отсутствие своей индивидуальности в стихах. Правила классицизма цепями опутывали могучее дарование поэта, душили личность, неудержимо рвавшуюся на собственный путь. Опыт подсказывал, что истинной поэзию делает неповторимость слога, передающего индивидуальность поэта.

Позже Державин так характеризовал мучившее его противоречие: «Правила поэзии почерпал из сочинений г. Тредиаковского, а в выражении и штиле старался подражать г. Ломоносову, но не имея такого таланту, как он, в том не успел… Хотев парить, не мог выдерживать постоянно красивым набором слов, свойственного единственно российскому Пиндару великолепия и пышности» (6, 443).