Ксеноугроза: Омнибус - Питер Фехервари

— Ой, мекбой, шо эт за зоганая ш’ука? — спросил Драгнац, посылая ещё одну бесполезную очередь вслед великану. Болтерные заряды забарабанили по его ноге, подобно лёгкому дождичку.

— Незнай, босс, но он ба’шой шо пестец, — ответил Ушбек, задумчиво прищурившись. Никогда ещё он не видел ничего столь впечатляющего, столь вдохновляющего, столь… зажигательного.

— Мож’т эта Импиратар? ‘Юдишки ‘сё время ба’тают о том, какой он магучий, — сплюнув, предположил Драгнац. — Мож’т эта он пришел, шоб дать нам, Злым Сонцам, харошива пинка?

Ушбек смотрел, как через поле грязи в сторону человеческой машины несётся, подпрыгивая, вартрак. Слышно было как вопит его экипаж, паля в гиганта из болтеров.

— Эт Зоргоб, — сказал Драгнац. — Ничё у ниво ни палучится. Тупой придурок.

Железный великан наступил на орочью машину. Ушбек чуть не захохотал — такие же звуки издавала дробилка металла там, дома, в его мастерской, бывшей когда-то свалкой.

Внезапно на него снизошло вдохновение. Он ощутил такое возбуждение, словно мчался на мотоцикле с бешеной скоростью, даже ещё сильнее. Он представил себе: если люди сделали железное тело своему богу, тогда и он, возможно, тоже сумел бы сделать тела для орочьих богов? Тогда Горк и Морк могли бы, объединившись, отлично навалять Императору.

Ушбек застыл на месте. Над его головой, жужжа подобно разъяренным шершням, проносились болтерные заряды, а перед его мысленным взором вставали Создания. Огромные, мощные, злобные, со множеством орудий. Они зажгут. Они зажгут по-настоящему. И он сделает их большими. Даже ещё больше Императора. Идея была настолько великолепной, что он даже удивился, почему она не пришла ему в голову раньше?

Его мечты прервал хлопок по плечу. Ушбек посмотрел в сторону, куда указывал Драгнац. В брешь орочьих порядков, вслед за Императором, хлынула волна космических десантников.

— Пара валить абратна на карабль, мекбой. Налёт закончин, — произнес Драгнац. Ушбек согласно кивнул. Он должен выжить. Теперь он стал орком, у которого есть Цель. Он собирался изменить историю галактики, хотя сейчас он этого и не знал.

ВАААААА! шла.

В варпе ворочался гигант; видение вспыхнуло на мгновение в его мозгу, размером превосходящему целую звёздную туманность. Сон Горка был беспокоен. В этом сне у него было железное тело, и он вёл своих детей к победе. Сон длился лишь краткий миг его долгой бессмертной жизни. Что-то в нём заставило Горка улыбнуться, но он не проснулся.

В мастерской Ушбек склонился над столом. Вытащив из-за уха карандаш, он вносил кое-какие поправки в лежащий перед ним огромный чертёж. В свете лампы всё выглядело довольно неплохо.

Вошёл Драгнац. На нём была заляпаная масляными пятнами кожаная куртка, морду покрывал слой пыли. Он целыми днями торчал на свалке Ушбека, управляя Дробилкой — машиной, в которую он был просто влюблён. Когда не было хорошей драки, Дробилка была любимым способом развлечения босса.

— Эт’што? — спросил он, ткнув в чертёж испачканным в масле пальцем. На бумаге, прямо под орудийным портом, появилось грязное пятно.

— Чиртижы, — гордо ответил Ушбек. — Эт’ машина для вайны, как тот Импиратар, што мы видили на Крававам небе.

— Не-е-е. Сафсем на ниво нипахош.

— Канешна, босс. Эт’ш орачья машина. Паэтаму ана и выглядит… ну, па-орачьи.

Драгнац наморщил лоб. Ушбек мог бы сказать, что тот задумался.

— И наскока ба’шая ана буит?

— Бо’ше чем Импиратар. И пушек тож бо’ше.

Драгнац засунул палец в нос и принялся там ковыряться — верный признак того, что он напряжённо думает.

— Ничё ни палучица, — наконец заявил он. — Ты такую никада ни пастроиш.

— Магу паспорить, што пастрою.

— Паспорим?

— На сотню зубов.

— Атлично, забили.

Ушбек бросил взгляд на чертёж. «Я те пакажу,» — подумал он. Застегнув пояс с инструментами — паяльной лампой, гаечными и разводными ключами, он направился к двери.

— Ой, ты куда сабралса-та? — спросил Драгнац.

— Начну, пажалуй.

— Щас ж ночь!

Но Ушбек уже захлопнул за собой дверь.

В варпе, сон Морка тоже был беспокоен. Ему снилась война, зелёным пятном расползающаяся по галактике. Он видел размытые картины великого похода огромных машин войны, ведущих за собой миллиарды его детей. Сон ему понравился. Его безбрежный разум стал неторопливо готовиться к пробуждению.

Драгнац смотрел, как Ушбек работает. Солнце отсвечивало от низкого помоста, который тот установил. Ушбек приклепывал один громадный лист стали к другому. Стуку инструмента, забивающему заклепки, радостно вторило его фальшивое пение.

Драгнац, лениво поигрывая рукоятками управления Дробилки, окинул взглядом свалку. Над кучами металлолома поднималось марево. Мухи облепляли ободранные остовы старых вартраков. Запах ржавого железа и старого керамита был почти удушающим. Солнце нагревало сквиговую кожу кресла оператора, и спина Драгнаца стала неприятно горячей.

Он должен был признаться — ему было скучно. Даже подъём сломанных вартраков при помощи чудовищной клешни Дробилки уже не развлекал его так, как раньше. С тех самых пор, как Ушбек начал работать над Машиной, или Гаргантом, как он его называл, Драгнац чувствовал себя беспокойно.

Беспокойно — не значит испуганно. Не так, как когда две сотни космических десантников наседают на тебя, а болтер только что заело. Беспокойно — это как возбуждение, которое чувствуешь в ночь перед битвой. В последнее время ему часто снилась Машина. Ушбек собирался создать что-то большое; не только в смысле размеров, а и во всех остальных смыслах тоже. Большое.

Он задумался: а не пойти ли ему на ту сторону свалки и не предложить ли мекбою свою помощь, но затем вспомнил о пари и о том, что он всё-таки босс. Однако, день был жаркий, ему было скучно и что-то тревожило душу. Ему нужно было отвлечься. Драгнац сунулся вниз, подобрал кувалду и побрёл на другую сторону — предлагать Ушбеку свои услуги. Его охрана заинтригованно двинулась за ним.

Горк и Морк ворочались. Их сны простирались и касались снов их народа. Миллиарды орков заворочались во сне, внезапно и необъяснимо охваченные видениями кровопролития и разорения, покорения и разграбления миров. И когда они проснулись и осмотрелись, окружающая действительность показалась им серой и скучной.

Макари, гретчин-предприниматель, разглядывал толчею вышедших из Орктауна посмотреть на работу Драгнаца и Ушбека. Разношерстные группы мекбоев, пейнбоев, гретчинов и снотлингов с раскрытыми ртами глазели на возвышающуюся громадную конструкцию. Личная охрана Драгнаца вкалывала так, словно сами были мекбоями. Это смотрелось непривычно.

Макари кулаком отшиб снотлинга прочь от своего лотка со сквиговым мясом.

— Варюга! Я те рожу на затылок сверну, ес'и ещё раз сунешься! — крикнул он. — О, прастите, милорд. Нижилаете сквиговава мяса? Всево адин зуб. Нет? Та'да глаток грибковава вина? Для вас — два зуба.

Незнакомец, огромный, свирепого вида мекбой в рогатом шлеме Гоффов, свесился с сиденья мощного мотоцикла и нашел взглядом Макари. Его аугментический монокль-камера светился изнутри. Огромная тень накрыла Макари, заставив маленького гретчина поёжиться.

— Эт'што? — спросил Гофф, тыкая большим пальцем в сторону свалки.

— Ни… Низнай, милорд. Драгнац и Ушбек строют иё уже нескока месицев. Кой-кто думает, што эта ба'шая железная бочка для выбраживания грибкового вина.

— Да не мож'быть. Глянь на дыры по бортам. Бо'ше пахоже на арудийные порты или вентиляцию. Палучится зогано дурацкая бочка.

— А кой-кто грит, што Драгнац и Ушбек — мэдбои, милорд. Но по мне — эт' фигня. Кто-нить када-нить слыхал, шоба два здаровых на 'сю башку орка стали мэдбоями? Нее, я думаю, ани строют какои-то сикретнае аружие. Гарячий сквиг, милорд. Всево адин зуб.

— Не. Думаю, стоит узнать, што ани там задумали, — Гофф поддал газу, и его мотоцикл с рёвом умчался сквозь толпу, обдав Макари огромным облаком пыли. Гретчин, шепча под нос проклятия, принялся смахивать пыль с лотка со сквиговым мясом.

Уловив повышение шума толпы, он поднял глаза и увидел, как Гофф-мотоциклист, переговорив с Драгнацем, с энтузиазмом присоединился к работе.

Горк изо всех сил пытался пробудиться. После столетий бездействия на это требовалось немало времени. Горк ощутил попытки других сил варпа вмешаться. Он отбросил едва различимое щупальце Слаанеш, проигнорировал угрожающее предупреждение Императора, пропустил мимо ушей ликующий вопль Кхорна. Горк дотянулся миллионолетним разумом до своего народа и вобрал его силу. Вскоре он проснется бодрым и деятельным. Стальное тело для него уже приготовлено. Время крови и железа приближалось.