Временные трудности (СИ) - Панфилов

пробудил свою ци в семь. Поэтому он лишь согласно кивал, соглашаясь, и не лез в чужие дела.

На этих праздниках Ксинг чувствовал себя чужим. Он помнил рассказы отца о «молодых надеждах Империи», по сравнению с которыми Хань Нао являлся полным позором рода и причиной бесконечного стыда. Но, пообщавшись со многими наследниками, нашёл их речи скучными и пустыми, а уровень культивации многих едва дотягивал до адепта. Чиновники же любили разговаривать о совершенно неинтересных Ксингу вещах, таких как налогообложение, ирригация, строительство дорог, судебные тяжбы — всё, от чего он старался держаться подальше. Так что он с нетерпением ждал, когда окончится этот бесконечный месяц до аудиенции Императора, чтобы, наконец, покинуть дворец и либо вернуться в Могао, либо закончить разбирать свитки в пространственном браслете, создать марионетку-рулевого и слетать в Ахрибад, чтобы навестить Шадию. Он несколько раз пытался обнаружить следы Мэй, расспрашивая чиновников и молодёжь, но ничего не добился, лишь один из расфуфыренных наследников рассмеялся, сказав загадочное «она ненастоящая».

Впрочем, нашелся ещё один фактор, который сделал пребывание среди высшего общества почти что приемлемым. И этим фактором оказались женщины. Ни одна из них, конечно, не могла сравниться не только ни с Мэй, Шадией или Альмирах, но и не дотягивала до Пэйпэй, Сюэ и даже Сифэн. Но заслуживающие внимания красотки всё равно встречались, так что на одну такую Ксинг время от времени бросал жадные взгляды. Тонкое облегающее платье, высокий разрез до середины бедра, большая грудь и красивое лицо с изящными чертами — с такой бы Ксинг с удовольствием обсудил содержание некоторых любимых трактатов!

Он прикрыл глаза, отстраняясь от окружающего шума, от снующих тут и там неинтересных людей, обсуждающих свои неинтересные сплетни. Задумался о том, сколько всего предстоит совершить и как далеко пройти, чтобы найти Мэй, отыскать учителя, сразиться с ним и, наконец-то, выяснить, были ли последние годы Ксинга водопадом, или он до сих пор остался всё той же глупой рыбёшкой, плещущейся в уютном тёплом пруду.

— Мастер Ксинг? — раздался рядом приятный женский голос. Ксинг понял кто это, он сразу узнал ци той красавицы, которая ему приглянулась ранее. Он открыл глаза и улыбнулся.

— Весь двор о вас только и говорит, — прощебетала девушка. — И понятно почему. Я видела ваш бой, это было так… так…

— Мастера оказали мне честь, сдерживая свои удары, — сказал Ксинг. — Были столь любезны, что позволили мне выиграть!

— Но вы были столь свирепы, столь быстры! Я почти не могла уследить за вашей схваткой! Мастер Ксинг, по двору о вас ходят странные слухи. Можете ли вы подтвердить или опровергнуть?

— А что за слухи? — удивился Ксинг. — Спрашивайте, я готов ответить на любые вопросы столь очаровательной девушки. Очень обстоятельно и подробно.

— Мастер Ксинг, — томно прошептала девушка, придвигаясь к Ксингу, демонстрируя богатое содержимое выреза своего шёлкового платья, — все говорят, что вы — не из аристократии, что вы выросли, как какой-то дикарь, в деревне!

— И это истинная правда, — рассмеялся Ксинг. — Я действительно вырос в деревне, в углу неба на краю океана, среди гор и болот.

— И вы занимались всякими крестьянскими штуками? — спросила девушка громким заговорщицким шёпотом.

— Какими именно?

— Ну, к примеру, доили эту, как её, корову?

Ксинг ещё раз бросил взгляд в вырез её платья и облизнул губы.

— Я прекрасно умею доить корову! — улыбнулся он девушке. — И если вас интересует эта тема, то готов не только рассказать, как это делается, но и показать. Вот только с демонстрацией существует маленькая проблема.

— И какая же? — спросила девушка, почти навалившись на него всем телом.

— В коровьем вымени четыре соска. И, боюсь, демонстрация выйдет неполной.

— О, на этот счет, мастер, не волнуйтесь — с томным придыханием протянула красотка, «вымя» которой уже было готово выпрыгнуть из платья, — сейчас подойдёт моя подруга, вместе как раз будет четыре.

☯☯☯

Обе красотки оказались очень любознательными, их интересовало всё, что касалось жизни в деревне. Так что помимо дойки коров, Ксинг показал им расчистку русла ручья, уборку в хлеву, как надо мять тесто или лакомиться вкусными фруктами из сада. Помимо коров, в деревне имелось немало пушистых друзей: славных игривых овечек, быстрых задорных козочек и важных нахохлившихся курочек. Ксинг показал девушкам, как надо чистить длинную красную морковь, перед тем как её съесть, как высасывать влагу из срезанного бамбука, когда одолеет жажда, и что надо делать с дуплом диких пчёл, полным сладкого мёда. И девушки с радостью предавались простым деревенским радостям.

Ксингу пришлось немало постараться, подавляя собственную ци, ведь иначе тело воспринимало выпитые вина как слабые яды, мгновенно обезвреживая винный дух. Но в итоге он своего добился и всё-таки сумел опьянеть.

Имея под боком двух столь прилежных учениц, он больше не тяготился ожиданием, а проводил время очень плодотворно.

Оставшееся до приёма время пролетело в одно мгновение. И не успел Ксинг опомниться, как в его покои раздался стук.

Он выбрался из переплетения двух женских тел и, прикрывшись одной лишь простынёй, отправился открывать двери.

— Мастер Ксинг, мы прибыли, чтобы помочь подготовиться к приёму! — сказал пожилой слуга.

Подчинённые ему служанки несли несли какие-то отрезы ткани, кисточки, щёточки и гребни. Одна из служанок катила большое ростовое зеркало на затейливых колёсиках. Ксинг пригласил их внутрь.

Вновь запустив подавленную циркуляцию ци, Ксинг почувствовал, как уходит похмелье, как текущая в крови выпивка распадается, теряя свою силу. Как очищается сознание, возвращая ясность мысли.

Ксинг ощутил, словно вернулась частичка прошлой жизни, когда к нему подходили верные слуги и омывали тело, а затем одевали в наряды из роскошных тканей. Когда расчёсывали ему волосы, припудривали щёки и подкрашивали глаза. Но за эти годы он настолько привык всё делать сам, что, стоя с раскинутыми руками перед зеркалом, не испытывал ничего, кроме раздражения. Ему хотелось срочно сбежать, смыть пудру и тушь, сорвать эти тряпки, а вместо них надеть верный кожаный костюм, не рвущийся ни от стрел, ни от колдовских заклинаний, ни от техник ци.

Чтобы хоть как-то отвлечься и не мешать слугам делать свою работу, Ксинг сосредоточился на отражении в зеркале. И настроение сразу улучшилось.

Его лицо укрывал красивый ровный загар, ничуть не напоминающий эти бледные покрытые пудрой лица придворных. Вместо глупых нелепых причёсок, его голову венчала копна волос, стриженных чуть ниже плеч, что придавало его облику суровости и неудержимости. Вместо тонких, словно тростинки, рук и ног придворных и выпуклых от чрезмерных излишеств животов, в зеркале виднелась сильная мужественная фигура с крепкими мускулами и широкими плечами. Но всё