50 знаменитых убийств - Александр Фомин

В 1964–1968 гг. Александр Мень учился в Московской духовной академии. Его кандидатская диссертация была посвящена монотеизму и дохристианским религиям.

А летом 1970 года отец Александр был переведен в храм «Сретения Господня» в Новой деревне в г. Пушкино. Там он служил вторым священником до 1989 года, когда был назначен настоятелем. В Новой деревне отец Александр завершил пятую книгу из серии «В поисках Пути, Истины и Жизни» — «Вестники Царства Божия» и шестой том «На пороге Нового завета», также создал новые варианты «Сына Человеческого», который вышел в 90-е годы в качестве 7-го тома в серии «В поисках Пути, Истины и Жизни».

Отец Александр считал, что между данными науки и Священным Писанием нет противоречий. Противоречия видят те, кто не знает истории и литературных жанров Древнего Востока, не умеет читать Библию. В своих литературных работах отец Александр ставил себе задачи «проводить синтез Библии и науки, в том числе исторической, рассказывать о церковной истории и жизни в Церкви в свете Евангелия». Он приложил много усилий к тому, чтобы научить современников вникать в Библию и понимать ее. Его знания библеиста получили международное признание уже в 70-е годы, когда он был приглашен принять участие в издании брюссельской Библии, где ему принадлежат комментарии к Пятикнижию Моисея и книгам Пророков.

Важнейшей задачей современного пастыря, по мнению отца Александра, должны быть проповедь и миссионерство, а самая большая опасность для христиан — замыкаться в «благополучном» церковном «гетто». В Новой деревне количество его прихожан часто превышало несколько сотен, а число его духовных детей, скорее всего, насчитывает несколько тысяч. Книги отца Александра, распространяемые нелегально, приводили к вере тысячи людей, а чтобы послушать его проповеди, люди приезжали из других городов.

Всем, кто к нему обращался, он оказывал помощь, одновременно духовную, моральную и материальную. Если он кого-нибудь крестил, то в дальнейшем регулярно исповедовал этого человека, причащал, крестил его детей, освящал квартиру, давал советы, помогал в научных занятиях, а при случае — и материально. «Если бы меня спросили, как чувствует себя душа, попавшая в рай, я ответил бы: точно, как в доме отца Александра, — рассказывал один из его друзей. — Ничего особенного, просто хорошо. Как никогда и нигде. Свободно. Светло. Тепло. Ничего лишнего. Волшебная гармония исходила из каждого уголка и предмета».

Такая бурная деятельность священника в атеистическом государстве не могла остаться незамеченной. Ему не давали спокойно работать, а несколько раз отец Александр чудом избежал ареста. Когда уже казалось, что отстранение и арест неизбежны, началась перестройка, и иерархи Церкви предоставили ему широкие полномочия для миссионерской работы. Кроме того, в 1988 году праздновалось тысячелетие крещения Руси, что значительно облегчило отношения церкви и государства.

В последние годы у него не было ни секунды отдыха. Но он считал, что не имеет права отказываться от возможности нести людям живое слово о Христе. Он продолжал активную литературную деятельность, написав учебник для духовных академий и начав работу над уникальным «Словарем по библиологии» — многотомном труде о людях, которые посвятили свою жизнь изучению и объяснению Священного Писания.

Широкая миссионерская работа отца Александра началась 11 мая 1988 года, когда он впервые в истории СССР выступил с публичной лекцией в Московском институте стали и сплавов. Осенью того же года он проповедовал в московской школе, и это было настолько неслыханным событием, что об этом даже писали в «Известиях». В следующие два года он прочел более двухсот лекций на самые различные темы — «История религий», «Жизнь и смерть», «Библия в литературе», «Обряды и таинства», «Культура и христианство» и многие другие. Отец Александр стал первым священником, который начал регулярно выступать по радио и телевидению.

Он принял участие в создании Библейского общества, совместно с другими православными, католиками и протестантами. А в 1990 году его прихожане взяли опеку над тяжелобольными детьми из Детской республиканской клинической больницы в Москве. Отец Александр неоднократно сам бывал в этой больнице, 9 сентября 1990 года по дороге на воскресную службу Александр Мень был убит.

В массовом сознании укрепилось мнение, что при раскрытии громких преступлений нити ведут так высоко, что только полное изменение режима позволит раскрыть эти дела. Дескать, «высоким чинам» и так все хорошо известно, а остальным гражданам знать подробности не обязательно, да и нежелательно. А взятие дела «на контроль» как раз и означает гарантию того, что истина так и не всплывет на поверхность. Так ли это, судить трудно, но история Александра Меня наталкивает именно на такие мысли.

Вот рассказ одного из очевидцев тогдашних событий, журналиста В. Лебедева: «.10 сентября 1990 года поехал на машине в Новую деревню (там находился храм, в котором служил отец Александр). Почти еще никто не знал о трагедии, и около храма было пусто. Через минут десять приехал районный прокурор со следователем. Я поинтересовался, что известно о мотивах преступления и преступнике. «Да ничего пока, — ответил прокурор. — Заурядный случай, какого-то попа убили, наверное, из-за денег. Попы у нас все богатые». «Поп» — это выдающийся философ, культуролог и теолог, проповедник, всемирно известный библеист Александр Мень.

Все, что происходило в последующие годы, оставляет четкое впечатление, будто областная, а потом и Генеральная прокуратура, следственные органы проводили всю работу, исходя из того, что «убили какого-то попа, невелика беда». И это несмотря на патронаж Горбачева, а потом Ельцина.

Вскоре после убийства отца Александра был арестован некто Игорь Бушнев, житель Сергиева Посада, который якобы в припадке ярости убил Меня. Вскоре его освободили из-под стражи, поскольку концы не сходились с концами, и никаких доказательств причастности Бушнева к совершенному преступлению не было. Однако это не помешало через некоторое время снова его арестовать — по тому же делу, и снова освободить за недостаточностью улик.

Очевидно, на следственные органы шло сильное давление: дело было громким, а в 1990 году отсутствие виновных еще казалось невозможным (во всяком случае, неправильным). Это сейчас уже стало привычным, что когда дело касается громких преступлений, виновные почему-то не находятся. И первым кирпичиком в этой стене всеобщего умолчания стала гибель Александра Меня: да, преступление осталось нераскрытым, но ничего страшного ни для исполнителей, ни для заказчиков, ни для следователей не произошло. С тех пор и повелось.