Князь Света (сборник) - Роджер Желязны

Сделай все, чтобы веганец отбыл с Земли живым и невредимым.

Это важно.

Это самая важная в мире вещь.

Я боялся рассказывать тебе раньше, потому что допускал, что Миштиго может оказаться телепатом. Вот почему я не был с вами с самого начала поездки, хотя мне этого так страстно хотелось. Вот почему я притворялся, что ненавижу его, — хотел держаться подальше. Только убедившись в том, что он не телепат, я предпочел присоединиться к вам.

Я подозревал, что через Дос Сантоса, Диану и Хасана Редпол, должно быть, хочет его крови. Я полагал, что если он телепат, то сразу же об этом узнает и предпримет все необходимое для обеспечения своей безопасности. Если же он не телепат, то в этом случае я был полон веры в твою способность защитить его почти от всего и всея. Включая Хасана. Я не хотел, чтобы до него дошло то, что я знаю. Однако в случае необходимости я бы предупредил тебя.

Татрам Миштиго — его дед, чудеснейшая и благороднейшая личность. Он философ, великий писатель и общественный деятель, оказывающий бескорыстную помощь своему народу. Я познакомился с ним во время своего пребывания на Тайлере тридцать с лишним лет назад, а позднее мы стали близкими друзьями. С тех пор мы с ним поддерживали связь, и даже тогда, давным-давно, он просвещал меня относительно веганских планов объединения, где рассматривалась роль Земли. Я поклялся держать все в секрете. Даже Корту ничего не следовало знать. Всплыви моя осведомленность раньше времени, для пожилого человека это было бы катастрофой — он бы утратил весь свой авторитет.

Веганцы находятся в весьма затруднительном положении. Наши эмигрировавшие соотечественники, земляне, только упрочили свою экономическую и культурную зависимость от Веги. Веганцам же дали понять — и очень наглядно! — в дни восстания Редпола, что здесь, на Земле, есть местное население, имеющее собственную сильную организацию и желающее восстановления нашей планеты. Веганцы хотели бы того же. Земля им не нужна. Для чего? Если они хотят эксплуатировать землян, то на Тайлере таковых гораздо больше, чем здесь, на Земле, — но они и не эксплуатируют; или же в небольших масштабах и без злоупотреблений. Наши бывшие сами предпочли эксплуатацию своего труда там возвращению сюда. О чем это говорит? Возвращенство — мертворожденное дитя. Никто не хочет обратно. Вот почему я ушел из этого движения. Думаю, что и ты по той же причине. Веганцы не хотели бы заниматься проблемой нашего собственного дома. Наверняка они не прочь его посещать. Для них приехать сюда и собственными глазами убедиться в том, что мы сотворили со своим миром, и поучительно, и отрезвляюще, это их ставит на место да и просто-напросто приводит в ужас.

Что им было нужно, так это обойти наше правительство-в-отсутствии на Тайлере. Тайлериты не спешили отказываться от своих требований по поводу налогов и существования Конторы.

Однако после множества переговоров и всяких экономических преследований, включая требование полного веганского гражданства для наших бывших, выяснилось, что какие-то средства решения вопроса найдены. Осуществление этого плана было поручено Штиго-генам, прежде всего Татраму.

В конце концов он, по собственному своему убеждению, нашел способ, как возвратить Землю в автономное состояние при сохранении целостности ее культуры. Вот почему он и отправил сюда своего внука, Корта, чтобы тот сделал «обзор».

Корт — довольно странное существо; подлинный его талант — это действие (а талантливы все Штиго), и еще он обожает позировать. Думаю, он ужасно хотел сыграть роль чудака, и уверен, что у него получилось мастерски. (Татрам говорил мне также, что это будет последняя роль Корта. Он умирает от drinfan, которая неизлечима; полагаю, это еще одна причина, почему выбор пал на него.)

Верь мне, Константин Карагиозис Коронес Номикос Конрад (плюс все остальные твои имена, которых я не знаю): он занимается вовсе не проверкой недвижимости. Отнюдь.

И последнее, если можно. Дай мне слово, что он будет жить, выполни свое обещание и не выдай мою тайну. Когда ты все узнаешь, то не пожалеешь об этом.

Прости, что я так и не закончил элегию, посвященную тебе, и пропади ты пропадом за то, что отнял у меня мою Лару, тогда, в Керчи.

«Что ж, очень хорошо, — решил я, — значит, веганцу не смерть, а жизнь». Фил все сказал, и я ничуть не сомневался в его словах.

Я вернулся за обеденный стол Микара Коронеса и просидел с Миштиго, пока тот не собрался уходить. Я проводил его к дому Якова Коронеса и проследил, как он упаковывает последние вещи. За это время мы, наверно, обменялись всего-навсего шестью словами, не более.

Его пожитки вытащили к месту приземления скиммера, перед домом. Перед тем как все (включая Хасана) вышли, чтобы попрощаться с ним, Корт повернулся ко мне.

— Скажите мне, Конрад, зачем вы разбираете пирамиду?

— Назло Веге, — ответил я. — Чтобы вы знали, что, если вам захочется ее заиметь и вы решите ее отобрать у нас, вам она достанется еще в худшем виде, чем после Трех Дней. Чтобы не на что было смотреть. Мы испепелим всю нашу оставшуюся историю. Чтобы вашим парням и соринки не досталось.

Воздух, стравливаемый нижней частью его легких, вышел с жалобным воем, оборвавшимся на низкой ноте, — веганский эквивалент нашего вздоха.

— Похвально, — произнес Миштиго, — но мне так хотелось увидеть ее. Не думаете ли вы снова когда-нибудь ее собрать? Может, в скором времени?

— А вы как считаете?

— Я обратил внимание, что ваши люди маркировали все куски.

Я пожал плечами.

— Тогда у меня только один серьезный вопрос к вам — по поводу вашей любви к разрушению, — заявил он.

— Какой именно?

— Это что, действительно искусство?

— Идите вы к черту. Подошли остальные.

Диана посмотрела на меня; я медленно повел из стороны в сторону головой и довольно долго сжимал запястье Хасана, прежде чем вырвал у него тонкое острие, которое он прилепил к ладони. А затем позволил ему тоже пожать руку веганцу, но коротко.

Скиммер жужжа спустился из темнеющего неба, и я посадил Миштиго, лично погрузил его багаж и сам закрыл за ним дверцу. Машина стартовала безо всяких осложнений и исчезла в мгновение ока.

Конец бессмысленной прогулки.

Я вернулся в дом и переоделся.

Пришло время сжечь друга.

Высоко возвышаясь в ночи, пирамида из сложенных мною поленьев несла на себе останки поэта, моего друга. Я зажег факел и вытащил электрический фонарь. Хасан стоял возле меня. Это он помог мне положить тело на повозку и взял в руки вожжи.