Тени забытых земель - Людмила Корнилова

— Что ж, очень точная характеристика… — усмехнулся дядюшка.

— Господин граф, а вот что мы с братом Титусом тут делаем? — брат Белтус присел на соседнюю скамью. — Хотя, вообще-то, брат Титус находится при деле — присматривает за происходящим, работа у него такая, бдеть за всем и вся! А вот я…

— Брат Белтус, вы — свидетель совершения свадебного обряда, то есть в данный момент просто-таки бесценны! — хохотнул дядюшка.

— Приятно, что кто-то считает, будто тебе цены нет… Кстати! — брат Белтус решил вновь заняться своим любимым занятием — подковыривать брата Титуса. — Кстати, господин инквизитор, что-то вы сегодня немногословны. Скажите, что вы думаете о тех посланниках, что сейчас нагрянули в монастырь?

— Могу сказать только одно: тот наг, что дорвался к власти в Бенлиоре, и его приспешники — пусть все они сейчас находятся под охраной Темных Небес, но Светлые Небеса таких не защищают, и об этом им всем не помешает помнить.

— Если можно, то поподробней… — попросил брат Белтус. — Я что-то не особо понял, что за мысль вы пытались до нас донести.

— Хочется надеяться: то беззаконие, что сейчас творится в Бенлиоре, должно в скором времени подойти к концу… — брат Титус осенил себя знамением. — Если не будет принца-консорта и его тлетворного влияния, то нашей матери-церкви вкупе с инквизицией надо срочно направляться в ту несчастную разоренную страну, чтоб выжигать скопившуюся там скверну. Для того и существует вера, справедливость и законы Небес.

— Если я правильно понял, то в Бенлиоре запылают костры? — не отставал брат Белтус.

— Не совсем так… — покачал головой брат Титус. — Я просто хотел сказать, что грешников будут судить по справедливости и с правосудием Небес. Надеюсь, принцесса со мной согласна.

— Я, право, не знаю… — чуть растерялась Абигейл. — Разумеется, я не спорю с тем, что в некоторых случаях правосудие стоит отдавать в руки церкви, и наглядный пример тому — нынешний принц-консорт, он же наг по имени Найгарл, Только вот не стоит чесать всех под одну гребенку!

В этот момент открылась дверь, и в церковь заглянул один из послушников:

— Вас желает видеть отец-настоятель. Говорит, пусть приходят все, кто сейчас находится в храме.

— Быстро нас позвали… — дядюшка поднялся со своей скамьи. — Что ж, пошли. Потом доспорим. Святые братья, у меня к вам просьба: следите во все глаза за этими так называемыми посланниками. Готов прозакладывать что угодно (кроме своей души, разумеется!) — с этими посетителями все не так просто. Если что… Ну, вы знаете, как следует поступить.

— Дядя, если можно, то скажите конкретней, что вы имеете в виду под этим выражением «если что»? — нахмурился Андреас. — Нравится нам подобное, или нет, но сейчас сюда пожаловали официальные представители принца-консорта, и если им врезать по уху, то там и до дипломатического скандала недалеко!

— А, хуже чем есть, уже не будет! — махнул рукой дядюшка. — Но вот поберечься лишний раз не помешает…

В кабинете отца Маркуса, кроме него самого, находилось трое незнакомцев. Все они сидели, вальяжно развалившись, напротив стола настоятеля, и, судя по их холодно-отстраненным лицам, разговор был не из приятных. — во всяком случае отцу Маркусу все происходящее явно не нравится. При виде принцессы Абигейл на лицах мужчин появилось нечто, похожее на удивление — как видно, у них были серьезные сомнения в том, что они увидят здесь эту девушку.

— Принцесса Абигейл? — вопросительно спросил один из мужчин, тот, что сидел посередине. Про таких еще говорят — наглый хлыщ, и в этом случае характеристика полностью соответствовала неприятному субъекту: лет тридцати пяти, надменный, худой, с презрительно-высокомерным выражением на лице. Да и одет он был с вызывающей роскошью, совершенно не подходящей как для долгой дороги, так и для нынешней погоды. Во всяком случае, из той роскошной меховой накидки, что сейчас была на плечах мужчины (к слову сказать, куда более подходящей для холодной зимы, чем для жаркого летнего дня), кому-то придется долго вытряхивать дорожную пыль, тем более что в длинном мехе черно-бурой лисы ее должно было скопиться немало. Что касается двух его спутников, то по их грозно-туповатым рожам было понятно, что оба ранее промышляли или разбоем, или долгой службой в наемных войсках.

— Барон, неужели за недолгое время я настолько изменилась, что вы меня не узнали? — без особых эмоций в голосе поинтересовалась Абигейл. — Вы, право, меня удивляете.

— Просто у нас давно идут слухи о том, что вы умерли… — барон встал со стула, изобразил нечто вроде поклона, и вновь плюхнулся на место. — И что ваше мертвое тело уже нашли.

Уже по этому короткому разговору Андреасу стало понятно, что если этот тип и получал какое-то воспитание, то подобное несчастье произошло в незапамятные времена и на самом примитивном уровне. Ни он, ни его приятели даже не подумали встать при появлении принцессы, а хамоватая речь барона годится только для торговли на рынке, а уж никак не для обращения к будущей королеве. И тем более недопустимо сидеть в присутствии столь важной особы, и к тому же в весьма вольной позе. Да и взгляд, которым барон окинул принцессу и ее скромное монастырское одеяние, иными словами, как высокомерно-насмешливым, не назовешь. Что же касается поклона, которым приезжий грубиян поприветствовал Абигейл, то его можно считать или неумелым, или подчеркнуто издевательским.

Таким людям лучше сразу показать, насколько их поведение не соответствует общепринятым нормам, только для этого совершенно не подходят как слова увещевания, так и резкое одергивание. Действовать нужно куда тоньше и вежливей, чем дядя Эдвард и занялся. Со всей возможной учтивостью и должным почтением он поставил для Абигейл стул у противоположной стены, на который Абигейл и присела с грацией королевы. По правую руку от Абигейл встал Андреас, по левую — дядя Эдвард, и оба держались так, будто находились на дипломатическом приеме. Братья Белтус и Титус остановились чуть в стороне, и, перебирая четки (которые предусмотрительно прихватили с собой), словно дополняли картину общения высокородных господ с наглыми выскочками.

И вот что удивительно: вроде не было сказано ни слова, но приехавшим ясно дали понять, кто они такие, и, как бы посланники Найгарла не пыжились, но до настоящих аристократов им неизмеримо далеко. Наглядный пример разом дошел до сознания гостей: у барона стали краснеть щеки, а у его спутников на скулах выступили желваки.

— Чем обязана столь нежданным визитом? — продолжала Абигейл.

— Да вот, приехал узнать, живы вы, или нет… — брякнул барон, понимая, что говорит совсем не то.

— Поверьте, я, тронута подобной заботой… — таким тоном королева обращается к слуге, который принес ей стакан воды. — Никогда ранее не замечала у вас столь пристального интереса к моей скромной персоне. Это все?

— Вот что… — заговорил барон, стряхнув с себя недолгое смущение. — Для начала мне нужно вам передать, что королева Эмирил, ваша сестра, умерла пять дней назад.

— Вы, очевидно, хотели употребить иное слово — отмучалась… — хотя голос принцессы был спокоен, но в нем явно слышались нотки горечи.

— Королева Эмирил скончалась на руках своего любящего мужа, и горько оплакиваемая скорбящими придворными… — как видно, барон решил выдать заранее приготовленный и вызубренный текст.

— Это не совсем соответствует действительности, но, тем не менее, я благодарна вам за хлопоты — ведь вы проехали такой долгий и трудный путь, чтоб поведать о постигшем меня горе.

— А еще… — торжественно заявил барон Варзее, явно приобретая утраченное, было, присутствие духа, — еще я должен вам сказать, что незадолго до своей смерти королева Эмирил в одностороннем порядке разорвала помолвку своей сестры Абигейл и Андреаса, сына герцога Лурьенг.

— Основание? — девушка и бровью не повела.

— Этот брак не соответствует интересам Бенлиора, к тому же принцесса слишком молода и неопытна… — да одном дыхании выпалил барон. — Именно потому королева оставила своего мужа регентом при принцессе Абигейл, и регентство будет продолжаться до того времени, пока принцессе не исполнится двадцать пять лет. Согласно последней воли умершей, принцесса Абигейл должна безотлагательно вернуться домой, в лоно любящей семьи. Позже принц-консорт найдет ей мужа, подходящего ей по статусу и праву рождения. Если же принцесса откажется подчиниться последней воле сестры, то согласно завещанию, подписанному королевой, трон перейдет к младшей сестре вашей матери.

— Да, я в курсе, что тетушка Тамир спит и во вне видит, как на ее голову надевают корону… — согласилась Абигейл. — Не подскажите, моя дражайшая тетушка уже переехала из своего скромного жилища в королевский дворец? Вернее, в то, что осталось от когда-то великолепного дворца.