"Фантастика 2023-127" Компиляция. Книги 1-18 (СИ) - Острогин Макс

— Как? Мы даже не знаем, где находимся…

Это точно. Город здорово перетряхнуло, улицы сместились, дома попадали, ориентиров почти не осталось. Потом снег, неожиданно обильный… Спрятались в первой попавшейся девятиэтажке, думали отсидеться. Когда я догадался посмотреть улицу и номер дома, снег поднялся выше второго этажа. Заблудились.

— Мы в ловушке, — вздохнул Егор.

Он прав. Я впервые столкнулся с подобным. Зима, конечно, не самое приятное время года, холодно, частенько голодно, колени затекают, и клопы грызут безжалостнейше, весной, когда на поверхность вылезаешь, вся шкура в дырьях… Но зато зимой спокойно. Погань засыпает, мир останавливается, есть время подумать, наточить ножи, налить пуль…

Сейчас времени нет. Мы не замерзнем — можно заворачиваться в ковры и жечь мебель, мы умрем с голода. Через пару месяцев.

Бежать некуда.

Подвал. Вчера сам спускался, осматривал. Сухо, воды нет, бетон, трубы, старые койки, пустые бутылки. Ничего интересного. Никакого выхода, даже если расковырять пол.

Чердак. Его обследовали с Егором, с утра. И тоже бестолково: трубы, бутылки, кирпичи. Костей много, то ли крысы, то ли голуби, сейчас уж не разберешь, давно истлели.

Попробовали на крышу выбраться, но не получилось, люки были прижаты снегом. Да и незачем, что там на крыше интересного?

Никуда.

И мыслей никаких.

— Куда пойдем? — спросил Егор.

— К дивану.

Отправились на седьмой.

Егор кряхтел и стонал, я знал, о чем он кряхтит, — о слоне. Я думаю, что Егор был бы не против в этом слоне и помереть. В теплоте, в носках, с какао.

На седьмом четыре квартиры, двери давно выломаны, диван в самой правой.

— Я диван раньше не пробовал, — вздохнул Егор.

Я хотел ему сказать, что все когда-то случается впервые, но вспомнил, что, кажется, это я уже говорил. И не один раз.

— Диван… — морщился Егор. — Ну, не знаю…

— Они вкусные, — утешил я. — Главное, хорошенько отварить.

— Ладно, попробуем…

Диван стоял на месте, в большой комнате, у окна. Обширный, черный, пухлый.

— Хороший… — вздохнул Егор. — Жалко…

Я без размаха ударил диван в спинку. Кожа лопнула, и наружу с каким-то неприличным нетерпением выскочили пружины и нечесаные волосы. Я ободрал кожу, кинул ее Егору.

— Нарежь на ремни, — велел я.

Егор принялся кромсать кожу, я продолжил разбирать диван с какой-то глупой надеждой. Однажды вот так наткнулись в одной квартире на диван, правда, из красной кожи, прошлым летом. Раскромсали его и обнаружили внутри много интересного. Несколько окаменевших шоколадок и печений, железную банку с лимонадом и целую горку орехов в крепкой скорлупе. Диван стоял напротив большого телевизора, видимо, человек любил перекусывать во время просмотра передач, засыпал и ронял еду в диванную щель, в которой за долгое время скопились целые запасы. Мы угощались два дня. С тех пор я частенько проверял диваны и иногда действительно встречал полезное.

— Кожа ненастоящая, — сказал Егор. — Смотри.

На обороте квадратики с буквами. Ясно, искусственная, на все диваны кожи раньше не хватало.

— Есть можно? — спросил Егор с надеждой.

— Вряд ли.

Егор бросил обшивку на пол.

Я продолжал курочить диван. Выскакивали пружины, лохмы, стружка, диван был построен накрепко, ничего внутрь не провалилось. Зато обнаружились настоящие деревянные бруски, на дрова пойдут.

— На кухне дерево стоит, — сказал Егор, — я в прошлый раз еще заметил. Может, кору погрызть…

— Иди, попробуй.

Егор отправился на кухню, я остался. Дорубил диван, стал изучать стены. Ничего. Полезного то есть. Фотографии старые, железные тарелки, картины. Окно из специального пластика, кажется, пуленепробиваемое стекло, перепачканное свалявшейся пылью. Протер и выглянул.

Не увидел ничего. Белая мгла, пелена настолько густая, что в ней терялся небесный свет — по будильнику Егора был час дня. Что же делать-то…

Ясно, что зиму не пересидеть. Она только-только началась, а сколько продолжится, непонятно, месяца четыре, нам не пережить и двух. Через снег не пройти, снег должен устояться, да и то только на снегоступах…

А их нет. И лопат нет, при наличии лопаты можно попробовать прокопаться… Никуда уже не прокопаться, поздно. Пнул батарею.

Тупик.

Загон. Ловушка. Пусть бы лучше потоп, смогли бы построить плот… А через снег пробраться ой как непросто…

Никаких мыслей не образовалось, я отвернулся от окна. Карта осталась, но пока она бесполезна, потому что точно неизвестно, где мы, собственно, находимся.

И мы не знаем, куда идти вообще. Серебристая собака это хорошо, но где она? Москва большая. Приметы есть — эта самая собака и сырный завод, найти можно. Как-то бы только сориентироваться…

Нет, мыслей никаких. Дом пустой. То есть жильцов совсем никаких, скелетов и тех нет. Раньше у всех людей имелись карточки с обозначением имени, фамилии и адреса, но здесь совсем безлюдно. Я перерыл вещи с первого до последнего этажа, ни одной карточки, ни одного документа, ничего, что бы указало на наше местоположение. Два раза уже перерыл, все равно делать нечего. Во второй раз нашел пальто, пять штук, видимо, из какой-то негорючей ткани сшиты. На меня ни одно не полезло, Алиса сказала, что лучше замерзнет, чем наденет это, Егор натянул и сделался сразу похож на сгорбленную старуху, всю жизнь питавшуюся сушеными тритонами, смешно…

— Ничего нет. — С кухни показался Егор. — Да пять раз уже проверяли… Сорок восьмая только осталась.

В сорок восьмой была хорошая дверь, голубое шершавое железо, видно, что толстое и прочное. Открывашка потерялась, кувалды нет, пробиться никак.

— Вдруг там запасы? — спросил Егор. — Не зря дверь такая.

Тоже верно. Запасы. Они нам бы сейчас совсем не повредили…

— Попробуем с соседнего балкона, — предложил я.

Егор поморщился. Я не стал с ним спорить, направился в сорок седьмую. Егор побурчал и пошагал за мной.

Балкон тянулся вдоль всего дома, делился на четыре части тонкими, в один кирпич, стенками. Ломать ленилось, поэтому я решил поступить проще, вылез наружу и, держась за толстую железную трубу, перебрался в сорок восьмую.

Балкон оказался завален мусором. Упаковкой пищевых продуктов. Пластиковыми ведерками, с неприятно обгрызенными краями, вскрытыми жестянками, металлизированной упаковкой. Бутылками, как стеклянными, так и обычными. Банки квадратные из-под керосина тоже имелись, я поболтал — конечно, пустые.

Ясно. Выживатели. Подобные квартиры порой попадаются, многие наивно думают, что Последние Дни можно пересидеть. Набрать побольше еды, воды, переждать. Ни одного не видел, которому бы это удалось. Даже если запасов и хватит на всю жизнь…

Протухнет вода. Очень хорошо упакованная вода иногда тоже протухает, причем вся разом. И не просто протухает, а настоящим ядом становится — кишки через горло вылезают.

Или мыши. Сразу, в одну ночь, раз — и все сожрали. И то, что к потолку привешено, и то, что в жестяных коробках хранилось, и то, что в пластике, и даже книги сожрали, так что теперь нечем насытить ни голод телесный, ни глад духовный.

Или еще вот — запрется человек в своей берлоге, окна кирпичом заложит, все щели плавленым свинцом зальет, а на воздухозаборник фильтр хитрейший воткнет из серебряной проволоки — чтобы вредоносность всевозможная погибала. И продержится пару лет, дневник напишет, туда-сюда, а потом раз — и все, грибок. Плесень чернопалая, пролезет втихую через кирпичи, поселится в уголке и одной унылой ночью выпустит в воздух свои смертельные споры. А выживатель это заметит слишком поздно, через неделю, поглядит — а у него на ноге уже язвы гноящиеся.

Совсем спрятаться нельзя, так говорил Гомер. Человек создан для того, чтобы преодолевать этот мир, а вовсе не для того, чтобы сидеть в подземельях и молиться на лампочку и банку тушенки. Поэтому конец у всех сидельщиков всегда одинаковый.

Видимо, то же самое случилось и здесь. Грустно. Но нам может полезно оказаться. Если хозяин помер раньше, чем кончились припасы, то и нам кое-что перепадет.