"Фантастика 2023-182". Компиляция. Книги 1-23 (СИ) - Сударева Инна Мышь из Минска

Что за бред?!! Опять строка ушла в высокопарность. А все эти греки, от них ведь, окаянных, стиль перенял. Ну ничего, сейчас мы эти традиции сломаем. Вот только… эх, медку бы.

У Бояна вещего, бывало, если петь он начинал о ком, мысль, как серый волк в степи, бежала, поднимаясь к облакам орлом…

Ой, не то я пишу.

Ох, побьют меня, седалищем чувствую. Плохо все это закончится, ох и плохо. Разве можно так вот между делом правду-матку резать? Но… нельзя иначе.

В общем все, прощай, высокопарность. Буду рубить сплеча по-нашему, по-русски, дабы не строка была, а кремень. Дабы всем понятно было: грамотным и неграмотным, сирым и убогим, немым и слепым, и глухим… Хотя глухие, может, и не поймут…

Вот была у одного мужика жена немая от рождения. Так этот дурень не понял своего счастья. Пригласил из-за моря грека одного ученого. И тот женушку эту языку жестов обучил. Обучил и уехал в свою Элладу на эоле бренчать. А мужик тот на Руси остался вместе с женой. Что и говорить, болтливой оказалась женушка. Всю утварь в избе перебила, так жестикулировала. В конце концов связал ее мужик, не выдержал, а потом в лес убежал…

Даже не знаю, что с ними потом стало.

Опять не о том пишу, бес мне в ребро.

Значится, так.

История эта, которую я описываю ниже, началась с князя нашего Ясна Солнышка Буй-тура Всеволода, чтоб ему в винном кубке всегда пусто было. Что и говорить, невзлюбил меня князюшка, да и было за что невзлюбить. Но об этом отдельно.

Думается, с князя-то и следовало мою летопись начать. Ан нет, я по-другому рассудил. От самых, так сказать, от истоков пойти. Разные истории, они ведь как речки. Сначала она тоненькая-тоненькая, а потом как разольется… костей не соберешь.

М-да, что это я все о плохом да о плохом. Пойду за медом в погребок свой спущусь, так уж и быть, нарушу данное себе слово.

Прочитав все это до конца, вы, конечно, спросите, отчего я для своей летописи именно Илью Муромца выбрал, а не какого другого дурня? Что ж, отвечу. Был бодуном своим глубоким известен Муромец на всю Русь-матушку, оттого я его и заприметил. Хотя ежели честно, то на его месте мог оказаться кто угодно…

Ну а вы читайте, читайте, набирайтесь уму-разуму. Кто же вас учить-то будет, коль не мудрые предки?

То-то!

Степан Колупаев забрел в ту корчму случайно, без определенного умысла. Ну, стоит себе на окраине деревни симпатичный такой питейный домик, отчего же там не поприсутствовать? Да и название у корчмы было что надо: «Бджолка». Чудно, да ладно.

В таком месте должен развлекаться лишь достойный люд. Что и говорить, Степан не ошибся.

Вполне опрятное заведение. Аккуратные дубовые столы, полы (что совсем уж невероятно) не заплеваны, и пахнет… не какой-нибудь кислятиной, а добрым лыковым самогоном. Вот он, приют для всех жаждущих!

Степан улыбнулся и занял самый дальний стол. Особого внимания он своей персоной не привлекал. Ростом невелик, кряжист, борода окладистая, купеческая. Льняная рубаха нараспашку, кумачовые штанцы и сапоги (особая гордость Степана!), снятые им с одного мертвого цыгана.

Чудесные сапоги, волшебные. По какой грязюке ни шастай, а они все как новенькие. Ни пятнышка, ни царапинки, лакированные, одно загляденье. Хотя, может, и не следовало обувку с мертвеца-то снимать? Кто его, лешего, знает.

Даром что походил издалека на удалого странствующего купца, на самом деле Степан как раз купцом-то и не был. Кузнецом Колупаев был потомственным. И дед, и прадед, так сказать, и отец… Великие мастера были..

— Аль что пить будешь, мил человек? — спросил Степана розовощекий старичок, напоминающий своим умиротворенным видом гриб подосиновик.

— Медовухи бы для начала? — широко улыбнулся Колупаев.

— Аль нездешний ты?

— Нездешний, отец. Кузнец я. Странствую вот. — Старичок удивленно крякнул. Странствующий кузнец? Эка невидаль!

— У нас в деревне ты работы не найдешь, — сокрушенно покачал седой головой корчмарь, — у нас кузнецов своих хватает. Извини, если прямо так сказал.

— Да ничего, отец, я дальше пойду. Может, где и найду подкову своего счастья. Медку бы мне?

Кивнув, старичок удалился, и Степан решил для верности обозреть посетителей корчмы подробней. Да, гулял народ. Особенно выделялись шестеро купцов, как видно по одежке, из самой Тьмутаракани. Славно кутили купцы, шумно, с шутками да прибаутками. Посмотришь на таких, и сердце радуется.

На скамье у стены играли гусляры. Но их нехитрая музыка тонула в шквале хохота веселого торгового люда.

Корчмарь принес деревянную кружку с душистым напитком, и Степан вдруг насторожился. О чем же это купцы так озорно болтают? Может, и ему весело станет? Прислушался. Купцы травили истории. Колупаев не сразу понял о чем, а когда понял, тут же помрачнел, будто грозовая туча на лицо наползла и вот-вот разразится громом с молнией…

— Эх, славный богатырь был Илья, — громогласно заявлял один из купцов. — Жаль, пропал куда-то. Уже много лет о нем никто ничего не слыхивал.

— И то верно, — согласились остальные, — устал, видно, от ратных подвигов. Закручинился. Всю нечисть в землях русских повыводил. Повесил светлую головушку. Говорят… — купцы перешли на таинственный полушепот, — пьет беспробудно…

Степан криво усмехнулся.

— А как он колдуна Черноморда отделал, — хрипло заржал пузатый рыжебородый купец. — Взял его за ефиопскую бороду и хрясть об телегу, тот даже крякнуть не успел, не то что заклинание произнести. И бил он его до тех пор, пока колдун этот не превратился в черного кота…

— Да ну?

— Годовой выручкой клянусь. Той, что за соболей получил. Кот чернющий, глаза сверкают, а шерсть огнем горит. Вот такая жуткая магия у этих ефиопов, Буду зовется.

— Так уж и огнем?

— Огнем, огнем! На Илье-то латные рукавицы были. Дернул он этого кота за хвост и стянул с него черную шкуру, а под шкурой оказался черный пес!

— Хорош врать, Пафнутий, — снова захохотали купцы. — Кота того Илья на живодерню сдал в умелые руки самому Мизгирю. Тот над этим исчадием поколдовал и чучело сделал, а затем продал одному сумасшедшему иудею, приехавшему из далекого Херусалима.

— Да, дела, — согласились остальные. — Скучно на Руси жить без Ильи стало. Где это видано, столько лет без ратных подвигов.

— А Кощея как он одолел, помните?

— Какого Кощея?

— Ну Бессмертного, ясен пень, что их у нас на Руси много, что ли?

— Понятное дело, не один аспид коралловый, — возразил рыжебородый купец. — Загибай персты, Яшка: Кощей Бледный Карпатский — это раз…

— Ты о том, что у крестьян кровушку пил?

— Во-во! Его еще Владькой иногда звали, фамилия Цепень. Так вот это — раз. Второй, Кощей Печорский, тоже, как и Цепень, на плетне осиновом жизнь закончил, по-заморски себя величал графом Орликом! Ну и Кощей Бессмертный Тьмутараканский — его-то Илья Муромец и прихлопнул одной левой.

— Одной правой, — поправил кто-то из купцов. — Вмазал страхолюдине прямо по забралу рыцарского шлема. Ну, шлем смялся в гармошку, Кощей вопит, Илья матерится, даже конь, говорят, у Муромца в тот момент не выдержал и человеческим голосом вещать стал.

— А что сказал, ведомо?

— Понятное дело, ведомо. «Хрен теперь снимешь!» — вот что конь Ильи тогда изрек.

И купцы заржали.

Степан зажмурился. От того, что несли эти пьяные дурни, у кузнеца сами собой сжимались и разжимались кулаки. Он-то знал всю правду! Ему-то было известно, как все обстояло на самом деле.

— А про Васю Лиска знаете? — продолжал веселиться рыжий купец.

— Не-а, валяй, братец!

— Случилось сие у Новгорода. Этот самый Васька был великий колдун. На кого глянет, тот в камень обращается. Вот такой дурной глаз у этого Василия был!

— Ну а Илья что?

— А что Илья? Илья как всегда — молодцом! Заложил накануне как следует — знал, что на поддатых богатырей этот самый Вася Диск никакого влияния не имеет!

— Снова врешь, Пафнутий, руку на отсечение даю. Как пить дать, только что выдумал.