Петербургские женщины XIX века - Елена Первушина

Однако журналистка Рита Дорр, общавшаяся с ранеными женщинами из батальона писала: «…там были шесть сестер милосердия, которые пришли умирать за свою несчастную страну. Там была женщина-врач, которая до этого работала в больнице. Там были женщины-служащие, фабричные девчонки, служанки, крестьянки. Десять женщин сражались в мужских подразделениях.

У каждой была своя история. Я услышала не все из них, но я выслушала многие, каждая — история страданий, утрат или стыда за несчастную участь России.

Одна из девушек девятнадцати лет, казачка, хорошенькая, с темными глазами, оказалась совершенно брошенной на произвол судьбы после того, как у нее погибли в бою отец и двое братьев, а мать погибла во время обстрела госпиталя, в котором она работала. Батальон Бочкаревой казался ей безопасным местом, а винтовка — лучшим способом защиты…

Каждая из этих раненых девушек-солдат хотела вернуться на фронт. Если сражение было ценой свободы России, они готовы были сражаться и сражаться. Если они могли поднять мужчин в бой, они не хотели больше ничего другого, только иметь еще шансы сделать это снова. Раны — ничто, смерть — ничто по сравнению с честью и бесчестьем.

…Они говорили, что сражение — не самая неприятная работа, которую когда-либо им приходилось делать. Они говорили, что это не столько тяжело, разве что — более опасно, чем работать на фабрике или в поле…

Я хочу сказать, что страна, которая может производить на свет таких женщин, не может быть разрушена навсегда. Возможно, потребуется время, чтобы ей восстановиться от анархии, но она обязательно восстановится».

После Октябрьской революции батальон распустили. Бочкарева уехала в Англию, но вскоре вернулась в Россию, рассчитывая поднять женщин на борьбу с большевиками. В 1920 году ее арестовали и, вероятно, расстреляли чекисты (существуют разные версии, в том числе, что Бочкаревой удалось скрыться и она дожила до 1940-х годов).

Мария Бочкарева так же, как веком раньше Надежда Дурова, была награждена за храбрость Георгиевским крестом. Кроме нее ту же награду получили еще несколько русских женщин-воинов. Среди них адъютант Марии Бочкаревой, дочь адмирала Скрыдлова — Мария Скрыдлова, Антонина Пальшева, Антонина Потемкина, Наталья Комарова, вовевавшие в мужской одежде и под мужскими именами. Другими женщинами-воинами, сражавшимися на фронтах Первой мировой войны, были монахиня Анна Христофорова, казачки Александра Лагарева и Елена Чорба, подполковник Маргарита Коковцева, гренадер Клавдия Богачева. Кроме того, посмертно была награждена орденом Святого Георгия IV степени сестра милосердия Раиса (Римма) Иванова, после гибели офицеров принявшая на себя командование ротой.

Кроме батальона Бочкаревой летом и осенью 1917 года было сформировано еще 3 женских батальона и до десятка отдельных рот и команд. Но в боевых действиях участия они не принимали, а командовали ими офицеры-мужчины. Одному из них, Второму Московскому батальону, выпал жребий оказаться в числе последних защитников Зимнего дворца.

Позже с девушками, защищавшими Зимний, встретилась другая американская журналистка Луиза Брайант. Вот что она рассказывала: «Это была большая комната, где было десять девушек и десять кроватей, длинная скамья и русская печь. Девушки были рады гостье издалека. Мы сидели на скамейке и разговаривали большую часть ночи…

„Мы — девушки из маленьких городов. Некоторые пришли с благословением родителей, но большая часть — с их проклятием. Мы все были готовы умереть за революцию. Но мы были очень несчастны. Нас везде не понимали. Мы ожидали, что нас будут чествовать, как героев, а нас засыпали солеными шутками. Нас оскорбляли на улицах. Ночью мужчины стучались в наши бараки и выкрикивали непристойности. Большая часть из нас так и не добралась до фронта. Солдаты считали нас воинственными врагами революции, наконец они нас разоружили и распустили“.

Другая девушка сказала: „В ту ночь мы хотели покончить с собой, потому что нам ничего другого не оставалось. У нас не было одежды и нам некуда было идти, жизнь была невыносима. Некоторые из нас предлагали обратиться к большевикам, созвать конференцию и объясниться.

Мы хотели сказать им, что мы готовы пойти на фронт, чтобы драться на их стороне или на другой. Нашей целью было спасение России.

Но когда мы это предложили, то некоторые стали возражать и пытались заставить нас уйти к казакам. Мы были в ужасе, и тогда мы поняли, как нас обманули. Конечно, мы бы не пошли…“

„Тринадцать пошли“, — крикнула одна из девушек. „Но они были аристократками“, — сказала первая девушка с презрением…

…После долгих поисков я нашла пострадавшую девушку, которая действительно попала в госпиталь… Эта девушка жила с подружкой в одном из неиспользуемых, похожих на амбар зданий, что было общепринято в Петрограде. Ее звали Кира Волокетнова. Она была портнихой и всегда была бедной…

Я долго стучала с парадного хода, но никто не открывал, тогда я нашла открытый черный ход и зашла…

В маленькой комнатке я нашла Киру и ее подругу Анну Шуб.

Анне было семнадцать, она приехала из Могилева. Я попросила Киру рассказать, каким образом она пострадала.

„В ту ночь, когда большевики взяли Зимний дворец и сказали нам расходиться по домам, некоторые из нас разозлились и стали спорить“, — рассказывала она. — „Мы заспорили с солдатами Павловского полка. Очень большой солдат и я подрались. Мы кричали друг на друга, наконец он разозлился и сильно толкнул меня, я вылетела через окно. После этого он побежал вниз, и все остальные тоже побежали… Этот большой солдат плакал, как ребенок, из-за того, что я пострадала по его вине, он нес меня всю дорогу до госпиталя, а потом навещал меня там каждый день“.

„А как ты живешь сейчас? — спросила я ее. — Как тебе удается добыть себе пропитание?“

„Ну, красногвардейцы… — сказала она, немного покраснев. — Они делились своим хлебом, а вчера они принесли шесть поленьев, и у нас сегодня тепло“.

„Ты простила большевиков за то, что они вас разоружили?“ — спросила я Киру.

Анна перебила Киру: „Почему мы должны их прощать? Это они должны нас простить. Мы — рабочие девушки, а нас предатели хотели уговорить воевать с нашим собственным народом. Мы были одурачены и почти уже начали воевать“».

Благотворительность

Читателю уже известно, что благотворительность была традиционным занятием для женщин императорской семьи, женщин-дворянок и жен купцов. В конце XIX века в России сложилась разветвленная система благотворительных учреждений, охватывавших все категории населения, нуждающиеся в помощи: учреждения Ведомства императрицы Марии, сиротские приюты, дома трудолюбия, богадельни и т. д. Постепенно женщины стали осознавать, что с помощью одних только денег невозможно добиться своих целей. Необходим доступ к власти.