Обсидиановый нож - Александр Мирер

— Мин… Ты же Врач, ты же лечишь. Как же ты не знаешь о Наране? Может быть, Воспитатели знают, как она учит речи?

— Воспитатели — нет. О мозге знают Врачи. Воспитатели помогают Наране, говорят слова, которые она поет, когда учит речи. Нет, нет… Вот какая я была, — она показала пядью, какая была маленькая, — после дождей. Всем нам было четыре года, с малыми месяцами, но мы уже знали, что Великая живет в подземелье, под холмом посреди поселения. Ранним — ранним утром пришли к нам чужие Воспитатели, и ко мне приблизилась женщина и сказала: «Я научу тебя речи Памяти, белочка». Я рассердилась. Я ждала, что мне достанется научение со своим Воспитателем, а чужие поведут других детей — нас было трое у нашего Воспитателя. Но рассердившись, я не подала вида, мне хотелось поскорее увидеть подземелье Памяти и Художников с листьями киу вдоль больших дорог, а, может быть, и больших Птиц, которых мы еще не видели. И Воспитатели взяли нас на спины и побежали с нами через лес и по дорогам, а перед холмом Памяти мы пошли сами, каждый рядом со своим научителем. Художники сидели на траве и рисовали нас, на холме играли Певцы, но песен не пели. Входя в подземелье, мы оглядывались на них, они же улыбались нам и играли. Знаешь, Адвеста, я выросла и мне определили воспитание Врача, и тогда лишь я поняла, что речи учит Нарана, а не люди. Ты спишь?

— Нет, — сказал Колька.

Он думал о том, какой она была в четыре года, и о том, что даже фотографий здесь нет, и он никогда не узнает, какой она была маленькой и несмышленой, с коричневыми босыми ножками и серьезным взглядом. Он ее так всю любил, он ее маленькой рыжей белочкой любил, может, больше, чем сейчас и тогда на поляне, когда она Рафку не отдала ему, и больше, чем все на свете.

Он лежал счастливый, тихий, сомневающийся во всем, и потому — глубоко несчастный. Это мир, в котором уничтожение дюжины землероек, по два грамма веса каждая, рассматривалось как серьезная и опасная проблема! Ах, этот мир — вторая жизнь, и в ней еще меньше определенности, чем в первой… Он должен что — то решить про себя, как он будет жить, пойдет ли с Ахукой? И как еще распорядится с ним Великая Память — тоже неизвестно. И как у них с Мин будет? Он понимал, что она так же вольна уйти, как была вольна выбрать его. И кроме пистолета с последним патроном, кроме гарантированного последнего выстрела, ничего не было ясно… Он снова и снова задремывал, кто — то ясным, звучным голосом прочел стихотворение — он знал его давно, не любил, и слушал небрежно, подкидывая на ладони последний патрон:

Слова как пули. Девять граммСвинца на каждое. Молчи.Рассвет — убийца, тать в ночи,Сейчас в глаза заглянет нам.Жить без тебя,Спать без тебя.Чужие губы целовать,В похожую на гроб кроватьОдной ложиться —Без тебя.Отсюда — все,Отсюда — врозь.Знакомой болью губы сводит.Как пуля в мозг,Как в горло нож,Как в сердце — гвоздьРассвет приходит.

И рассвет пришел. Перекликались Охотники, замычали буйволы в лесу.

Начинался день, в который — Колька знал это — он обязан добиться ясности, это было, как в горло нож, ясность! Он сделал зарядку, тщательно выбрился и попросил у Дхармы бахуш — для раздвоения. Сегодня ему понадобится полное напряжение разума. Он знал, что теперь — после охоты — перенесет эту штуку.

— Не всматривайся вглубь себя, — сказала Дхарма. — Нельзя присматриваться к раздвоению.

Оно наступило через полчаса — как раз пришел Ахука. Колька встретил его вопросом: что угрожает Равновесию? Этот вопрос сам собой выделился, как главный.

Ахука улыбнулся, давая понять, что доволен таким началом. Уселся поудобнее. Посмотрел, как Таи неохотно лезет на дерево.

— Лахи, Врач, — проговорил Ахука, — пересказал мне ваш разговор… И думаю я, судьба Равновесия, — он обвел рукой окрест, — неким образом соотносится с судьбой вашего Равновесия, пришелец.

— Я тоже думал об этом, — сказал Колька. — Но безрезультатно.

Он понимал, отчего медлит Наблюдающий Небо. Ему необходима была уверенность в Колькином неравнодушии.

— Наблюдающий Небо, для меня судьба этого, — он повторил жест Ахуки, — не менее важна, чем для каждого из вас…

— А железный дом? — быстро спросил Ахука.

— Нет, — сказал Колька. — Her, железный дом не вернется.

Точка. Не будет его. Чудеса не повторяются. Второй раз они сюда не попадут. Говори же, не сиди, как похоронах!

Ахука начал говорить. Сухо, четко, без видимого усилия. Было заметно, что не впервые он излагает эти мысли. А Колька совершенно оторопел от четкости своего понимания! Раздвоение было могучей штукой — без спешки и суеты он запоминал каждое слово, и одновременно в его мозгу работал аналитический центр, сопоставляя слова Ахуки с прежними разговорами и наблюдениями, отбивая выводы, как на перфоленту. Четко, с порядковыми номерами. Вот такие были выводы. Прежде всего, излучение Солнца создает помехи для Равновесия. Это — нормальное, необходимое воздействие. Излучение Солнца побуждает живые существа к изменениям. Дело ученых — поощрять полезные изменения и отсекать вредные. (Колька отметил: радиобиология). О силе и вредности солнечных лучей ученые судят но реакции нардиков.

Второе: ничто в Равновесии не может считаться независимым от могучих лучей Солнца, кроме Наран. Они в своих подземельях укрыты надежно, и потому в их памяти все сведения остаются неизменными.

Третье: полгода тому назад одна из звезд небосклона дала вспышку. Ее лучи, дотоле безвредные, приобрели гигантскую силу, значительно превосходящую силу солнечного света. Это было отмечено учеными, работающими с нардиками и сообщено Наранам. Удалось скомпенсировать действие Звезды на растения и животных Равновесия. Но сильнейшие изменения претерпело все живое вокруг. Участились атаки хищников, грызунов и малоголовых людей на Границах.

Попутная заметка: в нормальный условиях Границы служат источником случайностей, источником возмущений. Дикие твари дают интересные, жизнеспособные помеси с животными Равновесия, побуждают их к активности, и не дают им «ожиреть психологически». Но Границы были рассчитаны на определенную силу воздействий. Бешеная энергия, пробужденная Звездой, закипела вокруг Равновесия, и раджанам приходится все большие силы стягивать к просекам Границ.

Четвертое: некоторое нарушение Равновесия само по себе не опасно, через год — другой атаки на Границы затихнут. Но они усугубляются другим, более существенным обстоятельством. Лучи Звезды были настолько мощными, что пронизали своды подземелий и затронули психику Наран.