Схватка с судьбой (СИ) - Гичко Екатерина

– Ох, госпожа, я же вам привёз кое-что! – спохватился хаггарес и бросился к костру, около которого, пугливо съёжившись, сидела Плетущая Косы.

Порывшись в мешке, оборотень с торжественным видом подступил к Майяри и протянул ей нечто квадратное и плоское, завёрнутое в ткань.

Сперва девушка непонимающе уставилась на подношение, потом отметила знакомую форму и с внезапным озарением вскинула глаза на лицо слуги. Тот улыбнулся.

– Молодец, благодарю, – с самым серьёзным видом Майяри выхватила свёрток и зажала его подмышкой.

– Рад служить, – искренне отозвался тот. – Вам очень пригодится, а то харен всё ещё злой…

Майяри упреждающе грозно зыркнула в ответ, и Казар послушно прикусил язык. Чудо, а не слуга!

К вечеру хайнес и харен вернулись с пустыми руками, но раздосадованными не выглядели. Кружась в небе, они заметили вдалеке других всадников – и предположили, что это хаггаресы, – но те, завидев их, поспешили убраться.

Радостная Майяри бросилась к мужу. Полчаса назад она закончила разговаривать с бабкой и теперь мечтала оказаться в объятиях Ранхаша.

Разговор не склеился. Бабушка немного понимала южносалейский, но говорить на нём не желала. Как выяснилось, Ёрдел не помнил, что когда-то знал язык предков, и говорить на нём не мог. Но понимал, что щебечет бабушка. Майяри же почти ничего не понимала, но простые фразы с горем пополам построить могла. Она честно пыталась и голосом, и выражением лицам показать, что готова оказать бабушке всякую поддержку, но та отнеслась к ним настороженно. Только к Ёрделу почему-то немного более благосклонно. Но всё же они попробовали поговорить.

Майяри кое-как рассказала про себя и брата, с помощью господина Гейера поведала всё, что знала о матери и отце. Рассказала про Имларда, посчитав, что бабушке лучше заранее знать, кто этот мальчик, а то привяжется, а потом расстроится. Госпожа Дирмайя в свою очередь рассказала, что её дом во Многоимённых землях, не поведала, правда, где именно. Она считала, что ей двести два года – Майяри ужаснулась её юности, – и где-то там у неё осталась большая и дружная семья, из которой её увёз «падлицый» Ирдар. Майяри очень понравилось незнакомое слово, и она живо внесла его в свой скромный словарь. В общине она прожила около пятидесяти лет и всё это время пыталась сбежать, но она была слаба, а горы суровы. Раньше, в окружении любящей семьи, ей не приходилось с таким отчаянием бороться за свою свободу.

К не утихшей вине примешалась ещё и горечь того, что за прошедшие века с семьёй бабушки могло случиться что угодно и, возможно, ей больше некуда бежать. А в то, что уже прошло так много лет, женщина до сих пор не могла поверить.

Повиснув на шее мужа, Майяри тихо-тихо прошептала, как она скучала, и отпустила оборотня расседлывать ящера.

– Ранхаш, ну что? – окликнул правнука господин Шерех, торопливо приближаясь в сопровождении хромающего Фошия.

Домоправитель уже успел подковать свою деревянную ногу, чтобы о камни не сбивалась, и теперь ходил со звонким цоканьем.

Не дождавшись ответа, господин Шерех резко остановился и с какой-то настораживающей напряжённостью посмотрел на вьющихся далеко на юге птиц. Они то нарезали круги, то разлетались в разные стороны и опять слетались… Настораживало, что и господин Фоший разделил его беспокойство.

– Странно как-то мечутся, – протянул домоправитель.

– М-м-м… – пожевал губами консер. – Не потеряли?

– Ох, что-то на то и похоже.

Одна из птиц заполошно взмахнула крыльями и стрелой метнулась в сторону лагеря. В этот же миг из ближайшего лесочка выпорхнула стайка птичек, а минутой позже из-за уступа скалы выметнулся большой, страшно исхудавший совершенно седой волк.

– Майяри!!! – заорал Шерех, и девушка, испуганно обернувшись, замерла при виде несущегося зверя.

Волк нёсся с ощеренной пастью, и оборотни, особенно те, что узнавали зверя, сигали через костры, спеша убраться с дороги. Жалобно брякали опрокидываемые котелки, испуганные вопли переполошили весь лагерь. А Майяри в священном ужасе пялилась на зверя и не могла даже пошевелиться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Торопливо обернувшийся Ранхаш сразу узнал отца и, зная, что Лютый точно не ограничится догонялками, рванул наперерез зверю.

Но не успел.

По горам прокатился женский визг.

Глава 83. Лекарь и тёмный

Спала Майяри ужасно! Мало того, что над ней посмеивались в лагере – даже Ранхаш досадовал, что не успел, но не жалел, – так ещё злющий, словно бы по-настоящему бешенный волк отказывался являть свою более разумную половину (хотя Майяри не сомневалась, что господин Шидая тоже очень и очень зол), огрызался на всех, бросался с такими явными намерениями растерзать, что Майяри пришлось поставить щит. Щит Лютого не порадовал. Он будто бы чуял невидимую преграду, хотя даже ни разу не налетел на неё, и бесился ещё больше. А стоило Майяри поставить щит вокруг себя, как он пришёл в такое неистовство, что девушка едва не завизжала от ужаса. Хорошо, что общинники этого не видели, а то пошатнулась бы её и без того хрупкая репутация.

Спускать с неё горящих злобой жёлтых глаз Лютый не собирался и ходил за ней по пятам, жутко, утробно рыча и яростно морща морду. Хотя какое ходил… Майяри пошевелиться боялась! На каждое её движение зверь отзывался рыком, и коленки слабели от страха.

Охрану Лютый не терпел и попортил отчаянно смелому Казару его талантливый зад. Хотел волк покусать и Ранхаша, но тот ловко, видать, не раз делал подобное, оседлал взбешённого отца и держал его за уши, пока у того малость не улучшилось настроение. Совсем чуть-чуть.

Лютого злило всё. Он гонялся за почтенным консером Шерехом и не менее почтенными старейшинами. Пытался покуситься на хайнеса, но за того вступился идиот-дракон, радостно подставив под волчьи зубы хвост и слюняво облобызав башку противника. Лютый рычал на костры и яростно вскидывался на любой шорох. Досталось даже госпоже Дирмайе, но, увидев Борвида, волк ощутимо смутился и набросился на Рамина, сиганувшего от него через костёр и опалившего штаны. Не трогал он только детей, словно и не замечая их.

– Он очень расстроен, – Ранхаш совершенно спокойно погладил вскинувшегося и ощерившегося волка между ушей. – Ещё и столько времени в этом облике. И лапы стёр.

– Да оборачивался он, – отозвался от одного из дальних костров высокий тонкокостный оборотень, очень похожий на трость: весь тонкий, а сверху голова. – Иногда в себя приходил, оборачивался и поражался, куда его Тёмные занесли.

Судя по смеху других крылатых охранников лекаря – забота от старого друга, – господин Шидай не просто поражался, а весьма красочно описывал своё изумление, оказавшись голым посреди леса, на горном склоне или в ледяной воде реки.

– Мы потому так быстро и добрались. Пока он соображал, мы его в лапах по воздуху несли. К концу путешествия он даже полегчал.

Оборотни опять засмеялись, а перепуганная Майяри теперь мучилась ещё и чувством вины.

Волк сильно исхудал и на еду набросился с такой жадностью, что девушка заподозрила: а не от голода ли он зубы точит на чужие задницы. Но нет. Откушав, Лютый ничуть не умерил своей ярости и продолжил скалить зубы.

А на его лапы страшно было смотреть! Стёртые в кровь, покрытые толстой коркой грязи, струпьями и коростой… Лекарь, когда увидел это, горестно охнул от ужаса. Но охом ему пришлось и ограничиться. Лапами занялся Ранхаш, а Майяри села прямо перед мордой зверя в качестве успокоительного. Время от времени Лютый яростно рычал на Ранхаша, мол, «Щенок! Ты что творишь своими кривыми лапами?!», но ни разу его не укусил, хотя перепуганной Майяри казалось, что вот-то и укусит. Один раз даже, разъярённо дыша, лизнул сына в лицо.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Спать Лютый отправился вместе с ними в палатку и прижался своим мощным горячим телом к спине девушки. Она попробовала перелечь на другую сторону, но волк с рычанием взвился и опять лёг за её спиной. И бдительно реагировал на каждое её шевеление, рыча так, что кровь стыла в жилах и попискивающая девушка вжималась в мужа. Спать в таком напряжении было решительно невозможно, и Майяри забылась каким-то подобием сна лишь к утру.