Счатсливчик Ген - Геннадий Ищенко

— А может не удастся? — недоверчиво спросил граф.

— Он его соберет, но вряд ли много. Я постарался, чтобы всем стало известно то, что перешедшим на нашу сторону дворянам оставляются титулы и имения. Так что в лучшем случае у него будет тысяч семь солдат, а длина стены Салтана почти девять лиг. И как ее такими силами защищать?

— И как? — с любопытством спросил граф.

— А никак. Ни он не сможет защитить свою столицу, ни наш Игнар — свою. Нужно не допускать к ней противника и бить его в другом месте. Если бы не война со Стани, у Галида еще был бы шанс. Не победить, просто свести эту партию вничью, заключив мир и отделавшись контрибуцией. А сейчас он уже проиграл, и я больше озабочен не предстоящим сражением, а тем, чтобы он не удрал с сыном и всей казной. Будет потом мутить воду. Значит, поможете? Нужно будет сделать четыре ходки, а с вашей помощью надеюсь уложиться в три. К тому же, если против нас бросят остатки флота, который базируется в столичном порту, ваши корабли лишними не будут.

До удобного для высадки места, о котором мне говорил адмирал, было всего пять часов плавания, так что мы управились с переброской войск за один день, после чего разбили лагерь и расположились на отдых. Матросы графа переночевали вместе с нами, а с утра развернули корабли и отправились в Сантину. Я оставил на кораблях половинные экипажи, взяв часть матросов с собой. В бою они мне были не нужны, но для занятия столицы нужно было много людей. Перед тем как выступить, я собрал всех офицеров в штабной палатке.

— Сегодня или завтра будет решаться судьба этой войны, — сказал я им. — Защищать столицу Галид не в состоянии, значит, он постарается дать нам бой на подступах к ней.

— Но у него будет в два раза меньше солдат, — возразил Нил. — И это в лучшем случае. На что он может рассчитывать при таком соотношении сил?

— Мыслишь правильно, генерал, — усмехнулся я. — А рассчитывать он будет, скорее всего, на свои снаряды. Баллисты с собой не потаскаешь, и под них нас теперь не заманишь. Единственная для него возможность нас ополовинить — это завлечь на участок, где уже заложены мины, и все подорвать вместе с нами. Для этого они должны вначале на нас навалиться, а потом притворно бежать, увлекая в нужном направлении.

— А мы на это не поведемся? — спросил один из полковников.

— Если мы покажем, что разгадали его планы, Галиду останется только драться. В этом случае мы, конечно, победим, но и цену за эту победу заплатим немалую, а я больше не хочу терять своих людей. Поэтому преследовать мы их будем, но только до определенного предела. Мины таких размеров, да еще в большом количестве, абы где не поставишь. Думаю, что сумею угадать заминированный участок. Если мы тупо на него попрем, люди Галида побегут поджигать фитили, а потом туда сунуться уже никто не посмеет. А мы по моему сигналу прекращаем преследование и обращаемся в бегство. Что будет делать противник, если учесть, что о минах знает в лучшем случае десяток-другой человек?

— Я бы остановился на месте и в недоумении чесал затылок, — под общий смех сказал тот же полковник.

— Кто-то остановится, кто-то будет продолжать бежать, а найдутся и такие, кто за вами погонится. Одним словом, воцарится бардак, тем более что у гардейцев будет не армия, а сборище вооруженных людей. Наша задача — загнать на это поле их самих, когда фитили уже подожжены, и ничего нельзя изменить. Задача облегчается тем, что у нас есть кавалерия, а у Галида ее практически нет. Ваша задача — донести до каждого солдата, что мы будем делать и для чего, а моя — вовремя обнаружить ловушку и предупредить вас о ней. От точности и своевременности выполнения ваших приказов будет зависеть все. Если с этим ничего не получится, то бросаем все игры и начинаем обстрел гардейцев из луков и арбалетов, максимально сокращая их численность. В прямое столкновение не вступать до последней возможности. Боевое построение я покажу при подходе к столице. Жаль, что так и не получилось все это отработать на учениях, но у нас никаких маневров не предвидится, так что должны справиться.

Глава 25

С час мы двигались походной колонной. Никакое другое построение применить было нельзя, потому что по обе стороны дороги рос густой лес. Потом он стал понемногу редеть, исчез подлесок, а вскоре начали попадаться старые и новые вырубки, постепенно сливающиеся в обширные пространства, поросшие лишь мелким кустарником. Столица постепенно сводила вокруг себя леса. Чуть дальше встретилась первая деревня, за ней они пошли одна за другой. Дорога разрезала их всех пополам, разбрасывая крестьянские избы по обе стороны от себя. Мы шли, поднимая за собой шлейф пыли, не обращая внимания на испуганно прячущихся в своих домах крестьян. Даже деревенская живность притихла, а может быть, ее просто не было слышно за топотом тридцати тысяч ног. К концу третьего часа пути исчезли крестьянские поля и деревни. Селиться вблизи Салтана деревенским не разрешалось. Дальше уже до самой столицы шли обширные луга, перемежающиеся небольшими рощами. Мы сделали небольшой привал и слегка перекусили. После привала я построил корпуса в каре. В середину строя поместили стрелков, а кавалерия следовала сзади. Вперед пустили лишь несколько кавалерийских разъездов, которые осматривали встречные рощи на наличие возможных засад. Шли пятью колоннами, уже не придерживаясь дороги. Особенно не спешили, потому что мне надо было дать противнику время обнаружить наше войско и подготовиться. Через два часа марша местность начала повышаться, и вдали показались стены столицы и возвышающиеся над ними башни дворцов. Вернулась наша конная разведка с донесением, что видели всадников, которые при нашем приближении унеслись вскачь. Мы прошли еще немного и сделали последний привал.

— Ожидание закончилось, — сказал я своим офицерам. — После начала движения у вас должна быть полная готовность к бою. Вряд ли нам дадут подойти к столице вплотную.

Так и вышло. Беспрепятственно мы прошли лиг пять, после чего разведчики сообщили, что за ближайшей рощей скрывается противник. Командовавший гардейцами понял, что внезапно напасть не получится, и из-за рощи начали выходить небольшие отряды, которые строились перед нами в видимом беспорядке. Если там и была конница, мы ее не видели. Всего против нас оказалось тысяч восемь бойцов. Никаких переговоров они устраивать не собирались, и, немного постояв, вражеский строй двинулся в нашу сторону.

— Стрелкам подготовиться! — пронеслась по рядам команда.

По этой команде передние ряды пехотинцев в колоннах просто присели на землю, прикрывшись щитами, оставляя перед стрелками свободное пространство. Первыми вступили в бой арбалетчики. Стрельбу вели только передние три ряда, передавая после выстрела свое оружие в задние ряды и получая взамен готовые к бою арбалеты. Непрерывная стрельба из такого количества арбалетов в плотные ряды слабо защищенных людей привела к большим потерям. Убитые или раненые воины Галида падали сотнями. Чтобы быстрее сойтись с нами врукопашную, они перешли на бег. В дело вступили семьсот лучников, обрушив на наступающие порядки противника дождь стрел. Я давно отошел от принципа "один лучник — один колчан" и покупал для своих парней стрелы везде, где только можно, а так же требовал их от короля. Изготовить хорошую стрелу не так-то просто, но мне удалось снабдить своих лучников двумя, а кого и тремя колчанами, так что у каждого было не меньше шести десятков стрел, и сейчас они торопливо опорожняли колчаны. Может быть, у того, кто командовал гардейцами, и была мысль перед ложным отступлением пощипать нас в рубке, не знаю. Даже если и так, ничего у них из этого не вышло. Потеряв от обстрела больше тысячи бойцов, они не выдержали и обратились в бегство, уже не притворное, а самое настоящее. Игры с минами были не самоцелью, главным было максимально сократить численность противника, поэтому я бросил за ними в преследование кавалерию. Две тысячи всадников обтекли колонны пехоты и устремились вслед за отступающими, выкашивая их последние ряды. Так продолжалось до самой рощи, где у гардейцев прятались всадники. Их было немного, всего человек триста, но перед гибелью кавалеристам Галида удалось задержать наших и дать возможность своим солдатам получить спрятанные в роще пучки дротиков и пустить их в ход. Потеряв с полсотни бойцов, наша конница отступила. Нам здорово повезло, что не только Гардия взялась за нас всерьез, но то же самое сделало в отношении нее самой королевство Стани. Как я узнал позже, там тоже появился пришелец. Родом он был из Польши, а по возрасту мы с ним были ровесниками. Ему не повезло жениться на принцессе не потому, что у короля Стани не было дочери подходящего возраста, просто принцесс за рабов не выдают. Почему он попал в рабство, я так и не узнал. Королю его подарил какой-то купец, и мальчишка Дарну чем-то понравился. Как он убедил короля отринуть столетние правила ведения войны и заняться броней — осталось тайной. Королевство Стани отличалось от своих соседей не только заметным количеством рабов, но и более развитым кузнечным делом. Это, а еще наличие богатых месторождений железной руды, позволило Дарну быстро изготовить доспехи для большинства бойцов своей армии. Раб попробовал делать и порох, но то ли селитра была низкого качества, то ли он неправильно подобрал смесь, но результат короля не впечатлил: порох неплохо горел, но очень слабо взрывался. Горючие смеси горели лучше, а мороки с ними было меньше. Броня у воинов Стани была намного лучше того, что находилось на крашеных куртках гардейцев, и последним пришлось плохо. Пороха для наглого соседа у Галида не нашлось, потому что он весь был отправлено в Орсел, а произведенный в последнее время Олия убедила оставить на крайний случай. Поэтому в долину Ори бросали обычных солдат, которые там гибли тысячами. Именно из-за этого в решающий момент у Галида практически не оказалось стрелков, которые были единственной силой, способной эффективно противостоять воинам Дарна, и поэтому все воевали со Стани.