Шоколадная принцесса - Зевин Габриэль

— Знаешь ли, такие вещи лучше в открытую не носить, — укорила я его, взяла коробку и бросила в прихожей.

— Беспокоишься, как бы меня не арестовали?

— Это было бы слишком сентиментально.

Он передернул плечами.

— Ну что же, я передам шоколад бабушке, — произнесла я тоном, подразумевающим, что он может уходить.

— Ты не собираешься пригласить меня войти?

— Нет. Лео спит, и бабуля тоже. Тут нет никого, кто бы хотел тебя видеть, Джекс.

— Почему ты такая злая, кузина? Я было подумал, что наши отношения немного улучшились со времен «Маленького Египта».

Я сузила глаза:

— Так и было. До тех пор, пока ты не исчез.

Джекс спросил, что это значит.

— Я имею в виду, что ты бросил Лео.

— Бросил Лео? Не будь ребенком! — Джекс снова передернул плечами (видимо, это был его любимый жест). — Клуб закрылся, всем пришлось уйти, и я уверен, что Лео спокойно добрался до дома, верно?

Я поняла, что Джекс понятия не имеет, что у Лео бывают припадки, и задумалась, стоит ли ему о них говорить: убедит ли это Джекса оставить моего брата в покое или только раскроет нашу слабость человеку, которому я вряд ли могу доверять? Я решила промолчать.

— Да, он пришел домой; нет, ты не принимал в этом участия. Лично я предпочитаю убедиться, что ухожу с теми, с кем пришла.

Он покачал головой:

— Ты слишком его опекаешь. — Он посмотрел мне в глаза. — Но я тебя понимаю. Жизнь сделала тебя тем, что ты есть, кузина. Ты и я, мы оба — создание обстоятельств.

— Спасибо, что принес шоколад.

— Свежая поставка. Скажи Лео, что он будет нужен в Бассейне в среду.

— Может быть, перенести на будущую неделю? У Лео что-то вроде простуды, и он не хочет заразить братву.

Я попыталась придать последним словам оттенок шутки. Это было ошибкой. Я никогда не шутила с Джексом, и поэтому, разумеется, мои слова пробудили в нем подозрения. Папа всегда говорил, что в бизнесе человек должен вести себя последовательно и что любые изменения в голосе или манерах будут сразу же подмечены и истолкованы. «Действуй с рассуждением, — сказал бы он. — Твои ошибки не останутся незамеченными ни друзьями, ни в особенности твоими врагами». Самое забавное, что я тогда не понимала и половины из его слов; я обычно кивала или говорила: «Да, папа». Но сейчас, когда я стала старше, его слова постоянно всплывали в памяти, и вспомнить их было гораздо проще, чем его лицо.

Джекс с любопытством посмотрел на меня:

— Конечно, Анни. Скажи Лео, что мы ждем его в понедельник на будущей неделе.

Второй посетитель появился около одиннадцати вечера (поздновато для воскресенья) и тоже не предупредил о своем приходе.

Я увидела Гейбла через глазок и, учитывая все то, что случилось на прошлой неделе, решила не открывать дверь.

— Пошел вон отсюда, — прошипела я.

— Да перестань, Анни. Впусти меня.

Я проверила, на месте ли цепочка, и приоткрыла дверь.

— Нет. Это плохая идея. Тебе надо идти домой, если хочешь успеть до комендантского часа.

— Ну, впусти меня. Чувствую себя дураком, стоя на проходе, — сказал Гейбл, наклоняя голову к просвету между дверью и косяком. Мы стояли так близко, что я почувствовала, что от него пахнет кофе. — Не беспокойся, — продолжал он, — я больше не сержусь на тебя за то, что случилось. Ты была зла, что я с тобой порвал. Я это прекрасно понимаю.

— Все было не так!

Он словно не понимал, что врет.

— Подробности оставим за кадром, Анни. Я зашел сказать тебе, что хочу, чтобы мы остались друзьями, чтобы ты была частью моей жизни.

— Чудненько, — сказала я. — Теперь вали к себе домой!

Почему я так долго терпела этого ублюдка?

— Как насчет плитки шоколада на дорожку? — спросил Гейбл.

Я покачала головой. Так вот что на самом деле значило «останемся друзьями».

— Ну, давай, Анни, я заплачу.

— Я тебе не дилер, Арсли.

Краем глаза я заметила коробку, которую принес Джекс. Я распечатала ее и просунула в щель между дверью и косяком две плитки.

— Наслаждайся, — сказала я и закрыла дверь.

Можно было услышать, как он срывает обертку, даже не зайдя в лифт, — вот свинья. Не в первый раз мне пришло на ум, что существенная часть моей привлекательности в глазах Гейбла была вызвана доступом к шоколаду.

Я подняла коробку и отнесла ее к сейфу в комнате бабули. Когда я перекладывала последнюю плитку, я вдруг услышала, как бабуля произносит имя моей матери:

— Кристина!

Я не ответила. Похоже, у бабушки был кошмар.

— Кристина, подойди сюда, — сказала она.

— Это не Кристина, бабуля. Это Анни, твоя внучка.

Все чаще и чаще бабушка путала меня с мамой. Я подошла к ее кровати, и бабуля взяла меня за руку. Ее хватка была неожиданно сильной. Другой рукой я включила свет.

— Видишь, бабушка, это я.

— Да, — сказала она, — теперь я вижу, что ты не Кристина. — Она рассмеялась. — Я рада, что ты не Кристина О'Хара. Знаешь, мне никогда не нравилась эта ирландская шлюшка. Я говорила Лео, чтобы он не женился на ней, от нее будут одни неприятности. Она была копом. Она сделала его слабым. Глупый влюбленный мальчишка. Я так в нем ошибалась.

Да, я уже слышала все это раньше и напомнила себе, что это голос лекарств и болезни, а не моей бабушки.

— Надеюсь, что ты никогда не переживешь такое разочарование в жизни, моя девочка, — продолжала она. — Это… это словно…

Слеза покатилась по ее щеке.

— О нет, бабушка, не плачь, пожалуйста. — Тут я заметила, что на подоконнике лежит книга Имоджин. — Может быть, ты хочешь, чтобы я почитала тебе?

— Нет! — закричала она. — Я могу читать сама! Глупая сучка, с чего ты решила, что я не могу читать сама?

Она вырвала у меня руку и, хотя я не думаю, что специально, ударила меня по щеке тыльной стороной руки. Мгновение я не могла пошевелиться. Не то чтобы мне было больно, но все же… Она никогда меня не била. Никто в семье меня не бил. Я дралась в школе, но эта пощечина была гораздо, гораздо хуже.

— Вон из моей комнаты! Слышишь меня? Я не хочу, чтобы ты тут была! Убирайся немедленно! Убирайся!

Так что я выключила свет и ушла.

— Спокойной ночи, бабуля, — прошептала я. — Я люблю тебя.

VII

Меня обвиняют в преступлении; все становится еще хуже

К утру понедельника я была рада вернуться в Школу Святой Троицы. По сравнению с домашней жизнью школа казалась отдыхом.

Скарлет заняла для меня место в столовой. Вин тоже тут был — думаю, в школе он был знаком только с нами.

— Могу поспорить, что ты счастлива избавиться от сетки! — сказала Скарлет.

— Да нет. Я уже вроде как к ней привыкла, как и к дежурству по кухне. Думаю, пора найти Арсли и вылить ему на голову очередную… Кстати, что у нас сегодня в меню?

Я посмотрела на поднос Вина. Обед состоял из чего-то белесого шарообразной формы, политого густым коричневым соусом, и еще половинки какого-то багрового комка.

— Словно День благодарения в сентябре,[7] — сообщил Вин. — Такое сложно вылить на голову парню. — Он набрал на вилку белесой массы. — Слишком плотная, она прилипнет к подносу, и он сможет увернуться.

— Да, ты, пожалуй, прав. Вместо этого я могу попробовать стрелять этой штукой из рогатки.

Я посмотрела на то место, где обычно сидел Гейбл, но его там не было.

— Да и в любом случае Арсли тут нет.

— Его не было и в классной комнате, — сообщила Скарлет. — Может быть, заболел?

— Скорее, прогуливает. Я видела его прошлой ночью, и с ним все было в порядке.

— Ты его видела? — переспросила Скарлет.

— Это не то, что ты думаешь. Он хотел… — Я остановилась. Не стоило упоминать о семейном бизнесе в присутствии Вина, чей отец был неофициальным главой полиции.

— Так чего он хотел? — спросила Скарлет. И она, и Вин ждали окончания фразы.

— Простите, думала о случившемся с бабулей. Поговорить. Все, что ему было надо, — поговорить.