Стигматы Палмера Элдрича - Филип Киндред Дик

и доставить нам много хлопот. Честно говоря, я начинаю подозревать, что все мои консультанты могли получить эту информацию, и идея сделать тебя руководителем всех ясновидцев…

— Эти «события», — перебил его Барни, — касаются обвинения вас в убийстве Палмера Элдрича.

Лео кашлянул, вздохнул и угрюмо взглянул на него. Наконец, поколебавшись, он кивнул.

— Я не могу позволить вам отказаться от договора, который мы только что заключили, — сказал Барни. — Вы дали определенные обещания, и я полагаю, что…

— Однако, — в отчаянии сказал Лео, — эта глупая девчонка… Не знаешь, чего от нее ждать, она готова кинуться в полицию ООН. Она приперла меня к стене, Барни!

— Я тоже, — спокойно сказал Майерсон.

— Да, но тебя я знаю много лет. — Лео, казалось, быстро приходил в себя. Он оценивал ситуацию своим, как он часто и с удовольствием подчеркивал, «эволюционировавшим разумом второго поколения». — Мы коллеги. Ты не сделал бы того, на что способна она. Во всяком случае, я согласен на твое процентное участие в прибыли фирмы. Договорились? — Он беспокойно, но решительно посмотрел на Барни. — Заключим договор?

— Мы его уже заключили.

— Я же тебе говорю, черт побери, что я забыл…

— Если вы не согласитесь, — сказал Барни, — я уволюсь. И пойду куда-нибудь в другое место.

Он слишком много лет ждал и не мог упустить такую возможность.

— Да? — недоверчиво спросил Лео. — Понимаю, ты собираешься не просто пойти в полицию ООН. Ты намерен… перейти к Палмеру Элдричу!

Барни ничего не ответил.

— Предатель, — сказал Лео. — Вот что происходит с людьми, которые любой ценой пытаются удержаться на плаву. Послушай, я вовсе не уверен, что Палмер возьмет тебя к себе. Вероятно, у него уже есть своя группа консультантов. А если он уже знает, что я… — Он замолчал. — Да, рискну; думаю, что ты страдаешь излишним тщеславием. Как это называли древние греки? Хубрис? Сатанинское тщеславие, заходящее чересчур далеко. Так что иди, Барни. Делай что хочешь. Меня это не волнует. Желаю успеха, приятель. Напиши, как идут дела, а в следующий раз, прежде чем начнешь кого-нибудь шантажировать…

Барни прервал связь. Экран потемнел.

«Такой же серый, — подумал Майерсон, — как мои мысли и весь мир, как вся действительность».

Он встал и, сунув руки в карманы, начал ходить по комнате.

Он пришел к выводу, что лучше всего в данный момент будет связаться с Рони Фьюгейт, поскольку именно ее боится Лео Булеро, и не без причин. Есть миллиарды вещей, которые она умеет делать, а он нет. И Лео об этом знает. Снова усевшись в кресло, он вызвал по интеркому Рони Фьюгейт, которая появилась через несколько минут.

— Привет, — весело сказала она. На ней было разноцветное платье из Пекина с большим вырезом на груди. — В чем дело? Я пыталась с тобой связаться минуту назад, но…

— Ты, похоже, никогда… — заметил он, — никогда полностью не одета. Закрой дверь.

Она закрыла дверь.

— Однако, — добавил он, — я должен признать, что прошлой ночью в постели ты была очень хороша.

— Спасибо.

Ее юное лицо лучилось радостью.

— Ты в самом деле уверена, что твой шеф убьет Палмера Элдрича? Или у тебя есть какие-то сомнения?

Она сглотнула слюну, наклонила голову и пробормотала:

— Ты просто искришься талантом.

Она села и положила ногу на ногу. Он заметил, что на ней нет чулок.

— Конечно, у меня есть сомнения. Прежде всего со стороны мистера Булеро это было бы полнейшим идиотизмом, поскольку это означало бы конец его карьеры. Газеты не сообщают… и не сообщат о мотивах, поэтому я не знаю, что случится. Это должно быть нечто очень серьезное и ужасное, правда?

— Конец его карьеры, — сказал Барни, — а также твоей и моей.

— Нет, — сказала Рони. — Не думаю, мой дорогой. Давай поразмышляем. Мистер Палмер Элдрич намерен захватить рынок миниатюрных комплектов. Разве не правдоподобный мотив? И разве это ничего нам не говорит о будущей экономической реальности? Даже если мистер Элдрич погибнет, может оказаться, что его организация…

— Значит, переходим к Элдричу? Вот так просто?

Сосредоточенно нахмурившись, Рони задумчиво сказала:

— Я не совсем это имела в виду. Однако нам следует быть осторожными, чтобы не проиграть вместе с мистером Булеро. Мы не хотим вместе с ним пойти ко дну… У меня впереди еще годы работы, и то же самое — в несколько меньшей степени — касается тебя.

— Спасибо, — кисло сказал Барни.

— Сейчас нам надо все хорошо спланировать. А если ясновидец не в состоянии планировать, то…

— Я передал Лео информацию, которая приведет к его встрече с Элдричем. Тебе не пришло в голову, что они вдвоем могут создать синдикат? — Он внимательно смотрел на нее.

— Нет… Ничего такого я не вижу. На эту тему нет никаких сообщений.

— Господи, — поморщившись, сказал он, — ведь об этом в газетах не сообщат.

— О! Кажется, ты прав, — смущенно сказала она.

— А если бы это произошло, — сказал он, — то уход от Лео и переход к Элдричу ничего бы нам не дал. Он принял бы нас обратно, диктуя свои условия. С тем же успехом мы могли бы полностью переквалифицироваться.

Для него это было очевидно, и по выражению лица Рони Фьюгейт он видел, что для нее тоже.

— Если мы пойдем к Палмеру Элдричу…

— «Если»? Мы должны это сделать.

— Нет, не должны, — сказал Барни. — Мы можем держаться за то, что у нас есть.

«Мы можем остаться у Лео Булеро независимо от того, пойдет ли он на дно, выберется или даже вообще исчезнет», — подумал он.

— Я скажу тебе, что мы еще можем сделать. Мы пойдем ко всем остальным прогностикам, работающим в «Наборах П. П.», и организуем наш собственный синдикат.

Это была идея, которую Барни хотел реализовать уже много лет.

— Это было бы нечто вроде гильдии, обладающей монополией. Тогда мы могли бы диктовать условия как Лео, так и Элдричу.

— Только у Элдрича, скорее всего, уже есть свои собственные консультанты, — улыбнулась Рони. — Ты не слишком хорошо представляешь, что делать, правда, Барни? Понимаю. Как жаль. Столько лет работы. — Она грустно покачала головой.

— Теперь я понимаю, — сказал он, — почему Лео не хотел тебя беспокоить.

— Потому что я говорю правду в глаза? — Она подняла брови. — Да, видимо, так, — добавила она. — Все боятся правды. Например, ты. Ты не хочешь посмотреть правде в глаза и признать, что ты сказал «нет» тому несчастному продавцу керамики